Вся правда о сексе. Что хотели знать и о чем стеснялись спросить - Наталья Геннадьевна Касарина

грушу поколотил — а изощренным способом. Такая женщина обязательно расскажет детям, что вот, мол, их папаша, эдакая сволочь, опять что-то сделал или не сделал. «Он такая гадина, но я терплю его ради вас». И дети такие: раз — и присели под чувством вины, которое мама на них навьючила. А она видит это, и у нее внутри все ликует: «Прекрасно, я получила все, что хотела». Она получила внимание к своей персоне, признание того, что она молодец. Это и есть вторичная выгода.

Когда женщина жертва — ей очень удобно жить. Не надо ничего делать. Ей можно, например, продолжать не работать. Зачем работать? Это сложно. А так она может сказать, что ее не ценят, начальник козел, зарплата не соответствует уровню ее компетентности, — и сидеть дальше в своем теплом уголке. И так во всем. Виноваты все вокруг: мир, солнце, правительство, мировая закулиса. Все подруги — подлюки, муж — козел. Одна она молодец, в белом платье стоит красивая. И эта обида на всех ее очень возвышает в собственных глазах и дает ей индульгенцию ничего не менять в своей жизни, потому что все равно все кругом — козлы.

А уж как в сексе жертва может развернуться — любо-дорого глядеть! Это прям непаханая целина. Для нее секс — безусловно, предмет торговли, но в более изощренном виде. Если обычная бытовая проституция строится по схеме «ты мне шубу — я тебе минет», то есть как бы честный равноценный обмен, то жертва действует по-другому. Она с помощью секса вызывает жалость к себе. Муж сделал какое-то движение — более резкое, чем обычно, — она лежит и стонет. Ей больно, ей плохо, от этого чертового секса у нее болит голова, а завтра опять рано вставать, и она не выспится. И ей еще неделю после секса плохо, больно и нет никаких сил. Мужчина чувствует бесконечную вину за то, что опять докопался до жены со своим сексом, да еще и замучил ее. И он старается всеми возможными способами загладить свою вину: в ход идут и шубы, и айфоны, и хождение вокруг на цыпочках. И тут уже нет четкой цены — шуба за минет — тут можно за один раз расплачиваться бесконечно.

Как правило, такие женщины абсолютно холодны в постели, удовольствие им доставить сложно, и они используют секс как орудие пытки мужчины. Впрочем, бывают и исключения. Жертва стонет и плачет на супружеском ложе, выкачивает таким образом все ресурсы из мужа, а сама на стороне отличным образом развлекается с соседом Васей. И однажды муж может быть сильно удивлен, придя домой и застав жену в постели с любовником в такой позе, после которой, по его понятиям, женщина должна в реанимацию уехать, — а ей вроде бы вполне даже нравится. И у мужчины просто шок. И даже не потому, что она изменила. А потому, что дома она ноет все время, такая вся без сил, лишний раз ее пальцем тронешь — она разваливается. «А с соседом-то она во все тяжкие, и не отваливается у нее ничего, смотри-ка!» Помните, как в фильме «Американская красота» героиня в отеле со своим любовником занимает такую прям хорошую активную позицию, а дома — интеллигентная женщина, страдающая от каждого лишнего движения. Это типичное манипулятивное поведение жертвы. И жертва считает, что она абсолютно права. «Муж-то скотина, он-то меня обижает — значит, я имею право».

Как попадают в жертвы? В жизни человека случается какое-то травмирующее событие. Но человек с нормальной самооценкой выруливает из этой ситуации без потерь, а потенциальная жертва двигаться дальше не в состоянии. Она зацикливается на этой травме, чаще всего незначительной. В какой-то момент жертва обнаруживает себя разглядывающей школьный альбом и бесконечно прокручивающей в мозгу ужасный случай: как Вовка в 9-м классе ей на ногу наступил. И она его никак не может простить. Вовки-то, может, и нет уже; может, спился он или в Австралию уехал и забыл уже о ней сто лет назад — а она все крутит это в голове. И постепенно обиды копятся, и жертва начинает прозревать. Она вдруг видит, какое количество вторичной выгоды можно выжать из этого своего обиженного состояния. И оно начинает ей нравиться.

Жертва — это человек, не желающий взять ответственность за свою собственную жизнь. За свое тело, за выбор своего дела, за свой секс, за свое замужество. Ну она же сама создала такую семью? Она же выбрала мужа? И ее около него никто не держит насильно: может развестись, если не задалось. Но она же сама ничего не хочет делать со своей неудавшейся карьерой и личной жизнью. Она не принимает решений. Она не сепарируется. Она не проходит необходимые этапы взросления. Не становится взрослой. Она боится посмотреть сама на себя и честно признаться, кто она есть. Потому что это страшно. И она думает: «Нет, я лучше лишний раз на всех остальных посмотрю, какие они там все мудаки».

Жертве очень тяжело принимать решения. Ну вот решила она, скажем, развестись с мужем. И где она будет потом жить? Как зарабатывать, если она последний раз на работу ходила 20 лет назад? Как выйти на брачный рынок, где ей тут же объяснят, что она никакая не распрекрасная принцесса? А вдруг ее там постигнет неудача? Нет, все это жертве не подходит. Она лучше будет продолжать жить с опостылевшим мужем, костерить его на все лады и подогревать в нем чувство вины по отношению к ней.

На помощь жертве всегда спешит психосоматика — тут тоже есть где развернуться. Женщина-жертва разрешает себе набирать вес: ее все равно ведь не ценят, какой смысл худеть? Потому что, если она вдруг начнет вес терять, займется собой, — так же можно и выпасть из состояния жертвы. Кто будет жалеть спортивную поджарую любительницу проплывать каждое утро по 2 километра? Поэтому вес терять ни за что нельзя. А вслед за весом подтягивается и все остальное. Тут и ноги, которые отказываются ходить, и мигрень бесконечная, и истории с сердцем — да-да, та самая классическая манипуляция, когда мать хватается за сердце, узнав, что сын собирается на свидание с неугодной потенциальной невесткой. Вот она, искусно разыгранная карта жертвы. Постепенно все эти болезни из воображения жертвы перекочевывают в ее медицинскую карточку, давая ей дополнительные козыри.

Психологам очень сложно работать с жертвами. Потому что им удобно в своем жертвенном состоянии, и они не хотят ничего