Избранное - Фердинанд Фингер

Какою роковою и непоправимою ошибкой

Слиянье судеб наших там тогда произошло.

О, эта встреча с милою наивною улыбкой,

Все это было, а теперь в туман ушло.

Прикосновение любви пришло, как ниоткуда

Проникновенье в душу – майскою грозой.

Как будто многоцветной радугой вдруг охватило чудо,

Которое была любовь, которое со мной.

Оно в прикосновениях и страстных обожаньях,

В тех запахах, что молодость с собой несет

И старость дарит юности вниманье,

Которое так трогательно, а для юности наоборот.

И это правильно, завядший лист пред новою листвою,

иль осень хмурая перед волнительной весной.

И старый дуб с своею заскорузлою корою

Пред стройной гнущейся березкой перед тобой.

Слова-слова, что льются водопадом,

Не объяснят всей сущности такой любви,

Не объяснят трагедии тех двух стоящих рядом,

Несовместимость Юности и Старости в крови.

Несовместимость есть несовместимость,

Она приносит разочарование и часто смерть.

И разрушает все, что Бог дает нам в милость,

За старость осторожно можно и сгореть.

Ведь старый дуб ломает буря словно спичку,

Вот так и буря молодости и ее напор,

Терзает старость бедную, не надо ей отмычек —

Чтоб быстро обнаружить старости прилипчивый Позор.

P. S. Бывает – Господь посылает полную совместимость, как у Чаплина, Табакова и других.

Мечта

Жизнь, как мне прожить тебя, не знаю!

Каждый день живу я, как в бреду,

Как подсолнух солнце провожает,

Так же за моей мечтою иду.

Как ты, кто ты в голове бредовой?

Закрутилась та мечта в водоворот,

Шлет меня на поиск жизни новой,

Дарит на дороге новый поворот.

А за этим самым поворотом

Не видать ни зги, темным-темно,

Снежной вихорью и заволокой

Путь мой за мечтою скрыло, замело.

Как же мне угнаться за тобою?

Я хочу тебя обнять, прижать к себе!

Снег помечен заячьей петлею,

Так же сложно заплетен мой путь к тебе.

Запетляли те следы – мои желанья,

В той погоне тщетной за мечтой.

И поземка занесла твое очарованье —

Не увидеть мне тебя перед собой.

Видно, не судьба зимой постылой

Мне догнать тебя – прекрасная мечта.

Верю я: весной улыбкой милой

И цветком весенним одаришь меня.

16.03.2009

О детство, детство…

Ваш покорный слуга. Время войны – 1945 г. Учитель Кораблина (имя забыл).

Кончилась война. Дети войны. 1946 г. Многие острижены. Скарлатина. 2 класс. Учительница – Мария Дмитриевна. Крестиком отмечена моя жена Риточка Фингер.

Случай в метро

Москва, война, тепло внизу в метро.

Толпа людей в заботах и полуголодных.

Средь них мальчишка в стареньком пальто

Переминается – эх, неудобно в валенках огромных.

Петлей на шее на шнурках коньки висят,

Размера те ботиночки на взгляд 48-го.

Размер ноги 36-й, ну, что с мальчишки взять,

Да вот и поезд подошел, да вот и время полвосьмого.

Как поршнем из туннеля воздух вытолкнут – и вот

В носу особый запах стали и резины,

Откроются вагонов двери, и толпа войдет,

Места позанимать спешат, не люди, а машины.

Вот он подходит, головной вагон,

Из репродуктора названье остановки раздается,

Водитель на перрон выходит – мальчик так смешон,

Что, глядя на меня, задорно-радостно смеется.

Ну, и видок – ушанка трепаная набекрень,

Веснушки все лицо покрыли просом,

Нелепая одежда – ну, понятно, зимний день,

Пытливые глаза всегда с вопросом.

И вот невероятное случилось вдруг,

Водитель мне рукой махнул: «Садись скорее!»,

Не дожидаясь повторенья, я нырнул

В кабину, поперхнувшись с изумленья.

Там мне сказали, чтобы тихо я сидел.

На станциях я должен пригибаться к полу.

Поверить я своим глазам не смел,

Что так случиться может, ну, ей Богу.

Сигнал, флажком отмашка, и в туннель,

В ту черную трубу рванулся поезд рьяно,

И вдруг закончилась дневная канитель,

Стальные рельсы пожирали светом фары.

На каждой станции послушно к полу пригибался я,

Чтобы водителей не подвести, в дугу сгибался,

Казалось мне, что поездом летящим управлял тогда,

И я с волнением едва справлялся.

Спасибо дорогие, низкие поклоны вам!

Ведь вас давно на свете этом нету,

И через 64-ре так признателен я вам,

Своих воспоминаний не отдам я в Лету.

Но вот закончились те приключенья. Стоп.

Объявлен «Парк культуры», до свиданья.

Теперь каток, на валенки ботинки, всё – готов,

И на норвежках я скольжу, скольжу в воспоминаньях.

Ах, сколько сбитых девочек, своеобразное признание в любви,

Ах, сколько синяков, набитых шишек,

На льду сияющем, лед лихо резали коньки,

Малыш сбивал без счета девочек-малышек.

Воспоминания. Воспоминаний тех пчелиный рой

Влетает в голову, ее в волненьи кружит.

Тот, кто в кабину посадил меня, герой.

Его ведь посадить могли, такой он Сталину не нужен.

Таких, как я, десятилеток в те года расстреливали иногда,

Когда сболтнул мальчишка, что не надо,

Могли причислить к террористам, и тогда

Прощай, родители, такая вот была награда.

Теперь, когда в метро стою я на перроне,

У головы у поезда, как много лет назад,

С волненьем вспоминаю ту поездку в головном вагоне,

Как будто снова я смотрю в глаза водителей-ребят.

Они ведь понимали, что затронула война,

Малышку-безотцовщину затронула немало,

И наградить теплом хотелось им меня,

Им повезло в тот раз – цыганка им беду не нагадала.

Тех молодых ребят израненных, вернувшихся с войны,

Ушедших в темноту метро трудиться.

Всегда я вспоминаю с благодарностью, не утаю слезы,

Ведь это время счастья никогда не возвратится.

08.03.2010

Сон

Бегу я в прошлое назад, стараюсь побыстрей,

Размахивая по пути руками, как ребенок.

Хочу я в прошлом оказаться поскорей,

Смотрю – ну, вот оно, в котором вырос я с пеленок.

Военные года: мой милый двор,

Обвешанный поношенной одеждой на веревках.

Там полусонный дворник подметает сор,

Оставленный вчера в бутылочных осколках.

В углу под деревом щелястый древний стол,

За ним вчера играли в карты, пили воры,

А я сидел, смотрел на опохмелку и рассол

И слушал непонятные мне разговоры.

Я ждал, когда же во дворе появятся мои друзья —

Суббота, в школу нам ходить не надо,

Когда ж затеется дневная чехарда,

Где игр не перечесть – душе отрада.

Игр строгий ритуал не соблюдали мы,

Сперва мы в «Штандр» играли до упаду,

Затем от «Палачей и воров» получали синяки,

И руки были синими от беспощадного удара.

Затем, кто денежку имел, тот в «Рассыши»

Лупил о стенку, серебро стирая напопало,

Нужна здесь точность, тут ты не спеши,

Чтобы монетка в столбик денежек попала.

Поднадоест? Тут «Чижик» тут как тут:

Брусочек, заостренный с двух концов, и метками по краю.

Лаптой как дашь – он вверх, мой друг,

И вот соседское окно он от стекла освобождает.

А «классиками» поисчерчен весь асфальт.

В московских школах мел уворовали.

Девчонки прыгают на ножке на одной – отпад!

Hy, что такое отдых, мы не знали.

А прыгалка крест-накрест – красота!

Прихлоп, притоп, через одну иль через двое.

Как мячики резиновые отпружинивают, чудеса,

Подпрыгивают, ловят миг, и от веревки, чтобы снова.

Затем на пару километров стрелки по стенам —

Здесь в «казаки-разбойники» играют.

Приходит время кушать. По домам!

Родители чего-то в играх ничего не понимают.

Затем я на Тверской газеты и поштучно папиросы продавал,

Которые с шести утра добыл, как – сам не знаю.

За ними в очереди я длиннющей отстоял,

От утреннего холода или дождя страдая.

Зато венец моей торговли и трудов – велосипед,

А ну-ка, махану за двадцать, да на водное «Динамо».

Почищу лодочки, да погребу веслом: «Привет!»

Ну, затрудился я совсем и позабыл, а как же мама?

Темнеет. Мама вся в слезах на подоконнике, и ждет:

«Эх, всыпать бы сыночку дорогому!»

А вместо этого, когда домой придет,

Ну, легкую пощечину отвесит, как чужому.

А вечер, вечер… Мне 11 годков почти.

В «садовника» мы с девочками поиграем

Или в «колечко» – тоже по пути,

Какое-то влеченье просыпалось, а какое? Мы не знали.

Темнеет. На окне трофейный патефон,

Скрипя иголкой, танго он играет,

Там вперемешку взрослые и дети – не кончайся, сон,

Вдруг ты не повторишься? Так бывает.

О, дорогое детство – недосып и недоед,

Меня ты солнышком во сне на старости встречаешь.

Уж 76-й пошел, прошло так много лет,

О, сон, как я признателен тебе, ты сам не знаешь.

Старею потихоньку, но когда-нибудь тогда

Закончится моя зависимость от тела, знаю.

Свободной птицей в детство полетит моя душа,

В те времена, где счастлив был, где солнышко сияет.

И там, вот в этом-то дворе, как в прошлые года,