Король-Предатель - Михнегер Егор

Переодевшись в чистую светло-серую тунику, Скалозуб вернулся в гостиную, где гномы, рассевшись за длинным столом, ожидали скорого ужина.

— Эгей, Безбородый, отлично выглядишь! — широко улыбаясь, Кларк поднял большой палец вверх. — Знаешь, так непривычно было смотреть на пустые колодки, когда вы ушли. Такое ощущение, будто ты и впрямь стал главной достопримечательностью площади! Надо поставить туда кого-нибудь снова, чтоб не было так тоскливо.

— Поосторожней со своими желаниями, юноша! — Пастырь восседал в кресле словно император. — Они имеют свойство исполняться самым неожиданным образом. И далеко не всегда так, как нам того на самом деле хотелось. Ведь вряд ли ты мечтаешь пройти славным путём Безбородого и украсить площадь сам?

— Ой, прости Дедушка. Нет, особым желанием не горю, — неунывающий Кларк, как всегда находился в приподнятом расположении духа. — Стоя в колодках будет трудновато жонглировать камешками, ха-ха!

Во главе стола, как и положено, сидел хозяин дома. Напротив, обводил присутствующих подчёркнуто пафосно-высокомерным взглядом пророк. Бывший учитель ювелирного мастерства сидел по правую руку от Фомлина. Скалозуб сел рядом с ним. С другой стороны устроились серьёзный Бойл и жизнерадостный Кларк. Юная парочка противоположностей забавно смотрелась вместе. Прежде они поочередно следили за Скалозубом, пересекаясь лишь при передаче своей эстафеты, а потому различие их темперамента не слишком бросалось в глаза. Бойл задумчиво уставился в пустую тарелку, а Кларку, казалось, так и неймётся начать играться со столовыми приборами. Только присутствие Дедушки сдерживало сверхактивного гнома.

Все молча сидели, смотря друг на друга, пока одна из женщин не начала накрывать стол. У Скалозуба, привыкшего в бытность законнорожденным к качественной пище, глаза чуть не вылезли из орбит, когда он увидел принесённые блюда.

— Быть того не может! — пусть и не очень большой, но жирный кусок мяса кротосвинки, лежащий на тарелке, могли себе нечасто позволить даже члены влиятельных Домов. Питательный деликатес стал стоить чудовищно дорого после истребления Жизнетворцев. — Откуда? Как?…

Сидящие за столом гномы заулыбались.

— Ешь скорей, холодное мясцо не столь вкусное, — резонно заметил Фомлин. — У нас, черни, есть свои маленькие секреты.

С видимым удовольствием засунув сочный кусок в рот, заправила бедняков невнятно добавил:

— Не думай, конечно, что это наш обыденный рацион, но в честь сегодняшнего события можно себя немного побаловать. Приятного аппетита!

Следуя примеру хозяина, к трапезе приступили и остальные. Лишь Пастырь немного помедлил, воздав хвалу Праотцу за чудесный ужин и укорив молодежь за отсутствие благодарности к Всеобъемлющему.

Мясо таяло во рту. Обильно сдобренное грибным соусом, с гарниром из свежих помидоров и огурцов… о таком ужине Скалозуб не мог даже мечтать. Особенно учитывая, что последние недели всё его питание состояло из жидкой кашицы, да насквозь прогнившей грибокартошины.

— Невероятно! Так вкусно я не ел, наверно, целую вечность! — Скалозуб разве что тарелку не облизал.

Улыбающаяся гномиха принесла Фомлину бутылку водки. Поблагодарив женщину, тот наполнил стопки для всех кроме пророка.

— Дедушка, ты по-прежнему принципиален? Может, всё-таки выпьешь с нами чуток за компанию?

Пастырь поморщился:

— Ты же знаешь, Праотец не одобряет распитие спиртных напитков: «Всё, что опьяняет вас, не должно входить в уста ваши. Каждого, кто дурманящие напитки употребляет, Всеобъемлющий ещё при жизни напоит гноем мерзостным! Ибо пойло отвратное пробуждает всё худшее и низкое в гноме, проявляя скверну и грязь доселе скрываемые».

Фомлин вздохнул и закатил глаза:

— Да-да, гореть всем нам в аду. Безбородый, ты-то, надеюсь, опрокинешь стопку другую?

Скалозуб радостно потянулся за рюмкой в предвкушении обжигающего тепла, растекающегося по всему телу, расслабляющего мышцы, облегчающего душевные переживания…

Жёсткая рука сидевшего рядом Пастыря легла ему на запястье.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Безбородый пить не будет! Ни сегодня, ни завтра, ни через неделю. Доколе не отрастет вновь до пояса его борода! — на попытавшегося было протестовать Скалозуба, пророк посмотрел словно на несмышленого ребёнка. Сухая рука старика с недюжинной силой сжала запястье, заставив гнома поморщиться и оставить попытки дотянуться до уже наполненной стопки. — Ты дал клятву, Безбородый. Во всём слушаться гласа Праотца. Во всём!

Оставалось только сокрушённо вздохнуть, соглашаясь со строгим спасителем.

— Эх, ну и хрен с этими правильными ребятами. За свободу! — четверо гномов чокнулись рюмками, и, выдохнув, влили в себя грибную водку.

— Ааа, хорошо пошла! — хозяин дома закусил оставшимся огурчиком. — Гмара настоящее золотце, знает толк в том, как настоять крепкую водочку. Ух!

Пастырь неодобрительно покачал головой.

— Да ладно тебе, Дед, иногда можно себя маленько порадовать, — Хиггинс выглядел непривычно задорным и глубоко удовлетворённым жизнью. — Не каждый же день есть такой повод. Ты даже не представляешь, поскольку часов мы дежурили вокруг Скалика, чтобы ему башку никто ненароком не оторвал!

— Та-а-ак, старому алкашу больше не наливать! — пророк ухмыльнулся. — Ишь, как разомлел. От одной стопочки-то!

Все, включая Хиггинса, рассмеялись. Настроение было превосходное, только у Скалозуба немножко сосало под ложечкой из-за столь неожиданного запрета на выпивку.

— Что вы, точнее мы, собираемся делать дальше? — решился задать терзавший его вопрос гном.

— Не знаю как вы, а я лично собираюсь выпить ещё по одной! — Фомлин вновь наполнил стаканы. — Ваше здоровье, Дедушка!

Похоже, с серьёзными разговорами придётся повременить, понял он.

Пастырь поманил Скалозуба к себе:

— Пойдём, посидим немножко на свежем воздухе, пока наши друзья празднуют твоё освобождение. Ты ведь не откажешься составить компанию старику?

— Мужики, можно я с вами? — с надеждой в голосе обратился к встающим из-за стола Кларк. Походило на то, что молодой гном уже захмелел, но покинуть вошедшую в раж компанию в открытую не решался.

— Ты-то куда намылился, Кларкус?! — искренне возмутился староста. Физиономия обычно хмурого и серьёзного гнома под воздействием алкоголя начинала всё более смягчаться и разрумяниваться.

— Ох, Фомлин, прости. Чевот я накушался, вот и хотел прогуляться с Безбородым и Дедушкой за компа…

Хозяин дома громко стукнул рюмкой по ни в чём не повинной столешнице:

— Сидеть, я сказал! Эти непьющие пускай себе валят, а ты давай с нами!

Несмотря на протесты юного гнома, по правде говоря, не слишком-то и активные, выпивала решительно наполнил до краёв едва опустевшие стопки.

— И запомни, Кларкус, — Фомлин поучительно покачал поднятым вверх указательным пальцем. — Безграмотно говорить «накушался». Некультурно, режет слух и вообще. Правильно говорить «нажрался», ха-ха-ха!!!

Проигнорировав громкий хохот развлекающихся мужчин, пророк и его невольный подопечный направились к выходу во внутренний дворик. Встретившись в дверях с вытирающей руки пожилой гномихой, Пастырь рассыпался в любезностях:

— Ваша великолепная стряпня достойна быть воспетой в песнях бардов, моя госпожа! Сегодня вы славно порадовали дедулю, благодарствую от всей души!

Гномиха вся расплылась от удовольствия, видно было, что её не часто балуют похвалой.

— Спасибо, добрая хозяюшка, — промямлил следом Скалозуб, за что удостоился сурового взгляда Пастыря.

— Прошу не судить строго моего юного протеже, ему ещё очень многое предстоит уяснить. С вашего позволения, — отвесив галантный поклон, старичок двинулся к выходу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Болван, ты мог её обидеть! — шикнул пророк. — Гмара и Жмона — бывшие служанки пропавшей жены Фомлина. Он приютил их, но звать кого-то из них хозяюшкой — перебор.

— Прости, Дедушка, я не знал… — Скалозуб покраснел, как съеденный им только что помидор.