Площадь Тяньаньмэнь. Создание протеста - Vijay Gokhale

дети. Мать Китай, пожалуйста, посмотрите внимательно на своих сыновей и дочерей. Голод уже разрушает их молодость. Поскольку смерть приближается, сможете ли вы остаться нетронутыми" в манифесте были призваны вызвать сочувствие. И это удалось. Китайцы, как народ, не проявляют эмоций, но отстающий всегда завоевывал симпатии. Изначально добровольцев было не более сотни. Секрет заключался в выборе времени. Голодовка должна была начаться 13 мая на площади Тяньаньмэнь, всего за два дня до приезда в Пекин советского президента Горбачева. Сомнительно, что Чай Линг, не говоря уже о студентах в целом, руководстве Чжуннаньхай и даже иностранной прессе, представлял себе, насколько масштабной станет эта акция.

В летние месяцы традиционная церемония приветствия главы государства всегда проходит на ступенях входа в Большой зал народа, откуда открывается вид на площадь Тяньаньмэнь. Она наполнена помпезностью и пышностью и производит хорошее визуальное впечатление на внутреннюю и международную аудиторию. Для китайцев протокол - дело серьезное, и внешность порой важнее сути во время таких саммитов. Этот конкретный саммит готовился долгое время. С момента китайско-советского раскола в 1963 году две братские коммунистические партии были злейшими противниками. Дэн хотел нормализации отношений, чтобы создать для Китая пространство между двумя сверхдержавами - США и СССР. Эту идею он проводил в жизнь с той же энергией, что и другие свои великие идеи - нормализацию отношений между Китаем и США и возвращение Гонконга и Тайваня. Эта идея была настолько важна для Дэнга, что она доминировала в его разговоре с президентом Джорджем Бушем-старшим в феврале 1989 года. Дэн признал, что "в отношениях между Китаем и Советским Союзом есть куча и куча проблем", и попытался заверить Буша, что китайско-американские отношения нисколько не пострадают, если отношения с Советским Союзом улучшатся. Но он также подтвердил, что китайско-советская нормализация не за горами. О том, что Дэн и все китайское руководство рассматривали визит Горбачева как поворотный момент, свидетельствовали и слова Чжао Цзыяна, сказанные Бушу во время его визита: "Его [Горбачева] встреча с Дэнгом будет встречей на высшем уровне. Я также встречусь с ним. Эта встреча будет означать установление партийных отношений". Для коммунистического государства братские отношения с другими коммунистическими или социалистическими партиями стоят выше связей между государствами. Во время визита первого советского лидера со времен Хрущева Китай хотел продемонстрировать свои достижения, чтобы напомнить, что, несмотря на все попытки СССР подорвать молодое китайское коммунистическое государство, оно победило, выстояло и стало сильнее. Вместо этого Горбачева ожидали образы группы голодающих молодых людей на площади, держащих на прицеле могущественное китайское государство и Коммунистическую партию Китая в самом центре столицы. Дэн, как сообщается, сказал Ян Шанкуну, когда они встретились 11 мая, о важности поддержания порядка на площади во время визита Горбачева. 'Как мы будем выглядеть, если на площади будет беспорядок?' Дэн особо подчеркнул это Чжао два дня спустя, когда впервые после возвращения из Северной Кореи встретился с ним лицом к лицу. Она грозила стать для Дэнга публичным унижением.

Обе стороны политического раскола пытались убедить бастующих покинуть площадь. Янь Минфу, глава Рабочего департамента Объединенного фронта, начал диалог с ними 14 мая, и показалось, что появился реальный шанс на урегулирование. Он привлек либеральных интеллектуалов, поддерживавших студентов, таких как Янь Цзяци и Дай Цин, чтобы они помогли ему обратиться к студентам с призывом прекратить голодовку. Чжао все еще держал в руках несколько карт, которые могли бы решить проблему вовремя и убедить Дэнга в том, что его методы лучше тех, которые отстаивали сторонники жесткой линии. Но Чжао больше стремился играть в политику внутри партии, чем разрешить недовольство населения, и, возможно, студенты это поняли. 13 мая, несмотря на призывы Чжао к студентам возобновить занятия, все больше и больше студентов выходили в поддержку голодовки. В своих речах на площади они выражали недовольство тем, что правительство не принимает никаких мер по их требованиям. Интеллектуалы, такие как Янь Цзяци и Су Сяокан, также пытались образумить правительство. Чжао Цзыян, похоже, не понимал, что земля уходит у него из-под ног. Он думал, что, взывая к их патриотизму, они смогут позволить китайско-советскому саммиту пройти по плану. Однако к тому времени экстремистская фракция установила контроль над студенческим движением, выдвинув радикальные идеи перемен и не проявив терпения, чтобы действовать так, как отстаивал Чжао Цзыян. Безразличие Чжао к разумным требованиям умеренных способствовало расколу в студенческой среде и помогло радикалам завоевать позиции. А радикалы быстро приходили к выводу, что время на исходе. Вопреки прямому призыву Чжао, они призвали тысячи студентов выйти на площадь Тяньаньмэнь 14 мая. К тому моменту нам стало ясно, что Чжао потерял доверие протестующих настолько, что они просто игнорировали его призывы. Чжао признал это в своих мемуарах. Он писал: "Мое обращение было напечатано во всех крупных газетах. Однако студенты никак не отреагировали на него; они продолжали действовать". Это показывает, насколько далек был Чжао от реальности к середине мая.

Начался эффект снежного кома. Впервые интеллектуальные и академические круги, которые всегда были важными элементами в Китае, открыто присоединились к студентам на их маршах. Мы видели, как они держали в руках знамена Китайской академии общественных наук и других подобных священных научных учреждений, обслуживающих интеллектуальные потребности Коммунистической партии Китая. Мы видели, как Янь Цзяци вел их за собой. Бао Цзунсинь, Ван Лусян и другие несли плакат с крупными символами, провозглашающий "Интеллектуальные круги Китая". Пятьсот преподавателей Пекинского университета, в том числе такие авторитеты, как Цзинь Кему, Цзи Сяньлинь и Тан Ицзе, столпы истеблишмента, написали открытое письмо руководству с призывом вступить в диалог со студентами. Десять видных президентов и вице-президентов ведущих университетов сделали то же самое и предложили выступить в качестве посредников. Протесты находили сочувствие и поддержку во всем общественном спектре, и властям пришлось приложить немало усилий, чтобы отрицать, что среди участников марша были и рабочие Столичного металлургического завода (Шуган), жемчужины коммунистического государства.

Сторонники жесткой линии, такие как Чай Линг, выдвигали все более жесткие требования, такие как прямая телевизионная трансляция диалога с властями, которые, очевидно, не могли быть удовлетворены. Переговоры с Янь Минфу не привели ни к каким результатам. Ранним утром 15 мая другая сторона попыталась убедить студентов вернуться в кампусы. Ли Симин и Чэнь Ситун, секретарь партии и мэр Пекина, соответственно, которые были близки к Ли Пенгу и сторонникам жесткой линии, также потерпели неудачу в своих попытках. Именно накануне визита Горбачева старейшины - Ли Сяньнянь, Чэнь Юнь, Пэн Чжэнь, Ван Чжэнь и другие - впервые по