Клиника измены. Семейная кухня эпохи кризиса (сборник) - Мария Воронова

– Юлия Евгеньевна, я хотела вас попросить… – замялась Елизавета. – Не думайте, что мне плохо с вами работается, но, честно говоря, хотелось бы вернуться к Александру Кимовичу. Мы с ним привыкли друг к другу, кроме того, я исполняю обязанности старшей медсестры и мне нужен непосредственный контакт с заведующим.

– И правда, Юля! Я тебе давал Елизавету временно, пока ты не освоишься. Ты втянулась, так что верни обратно.

– Не скажу «с удовольствием», но верну.

Чтобы скрыть волнение, Юля уткнулась в свою чашку. Вот и улика! Большой разницы, с кем сидеть на приеме, для Елизаветы нет, с Юлей даже спокойнее. Дубикайтис так гонит, что сестра еле успевает заполнять квитанции и выдавать больничные. Девяносто человек за смену принимает. Просто Елизавете нужно избавиться от постоянного Юлиного надзора, вот в чем дело! Да и психологически некомфортно сидеть рядом с женщиной, которую ты хочешь обездолить.

«Как ей, должно быть, тяжело проявлять дружелюбие ко мне! – вздохнула Юля. – Наверное, еще тяжелее, чем мне – к ней. Она для меня – угроза, но я для нее – препятствие!»

Допив чай, Юля с заведующим собрались по своим докторским делам, но Елизавета деликатно придержала ее.

– Вы не обижайтесь, – тихо попросила она. – Вы ничуть не хуже Дубикайтиса, и мне с вами даже больше нравится сидеть, чем с ним. Вы хоть немного вникаете в нашу канцелярию, а он все больничные на меня переложил. Просто я действительно очень к нему привыкла…

Она потупилась, чтобы Юля поняла: привыкла, читай – влюбилась. Старая уловка! Избитый сюжет! Влюбленный в одну для сохранения тайны притворяется, что ухаживает за другой женщиной, – сколько книг и фильмов существует на эту тему!

– Что ты с собой творишь? – Возмущенный отец бегал по гостиной, разрубая ладонью воздух.

– А в чем дело?

– Она еще спрашивает? Ты посмотри на себя: бледная, круги под глазами, на голове веник!

– Папа, ты сам просил, чтобы я немедленно приехала к вам. Вот я и приехала после суток и смены в поликлинике. Если бы ты разрешил отложить визит хотя бы до завтра, я бы выспалась, и у меня был бы совсем другой вид.

– Я звоню родной дочери, а этот гад отвечает: она на работе! На работе! В десятом часу вечера! И я с удивлением узнаю, что моя дорогая доченька дежурит в какой-то вонючей районной больничке! Ты, похоже, сошла с ума!

Юля усмехнулась:

– Наоборот.

– Ну хорошо. Ладно. Пусть у тебя поздний подростковый кризис. Пусть ты в двадцать пять лет решила потрясать основы и пойти против папы с мамой, раз не сделала этого в четырнадцать. Но твой придурок куда смотрит? Взрослый человек, директор завода. Ему что, не зазорно отвечать на вопрос, кем работает его жена? Так если у него нет стыда, то я не желаю краснеть от того, что моя дочь пашет в захолустном лазарете! Разве ты не понимаешь, что опускаешься? Из аспирантки престижной кафедры превратилась в какую-то прислугу для быдла! Думаешь, серьезные люди будут тебя после этого уважать?

– Знаешь, папа, мне важнее, что я впервые в жизни уважаю себя сама, – выпалила Юля.

– Ничего себе заявления!

Он тяжело вздохнул и устроился рядом с ней на диване. Его родная рука тяжело легла ей на плечи. Юля прислонилась к теплому боку и закрыла глаза. Так спокойно, уютно. Рядом с отцом она всегда чувствовала себя защищенной.

– Юля, почему же ты раньше себя не уважала?

– Я не так выразилась. Просто мне интересно на работе. Мне нравится, что у меня появились собственные деньги, которые не зависят ни от воли отца, ни от воли мужа, а добыты моим трудом.

– Ты меня пугаешь! Откуда такие мысли в голове жены успешного человека? Он тебе внушает подобный бред? Что за сволочь!

– Филиппа вполне устраивала жена-домохозяйка, я сама захотела работать.

Отец горько усмехнулся:

– У хорошего мужа жена никогда не захочет работать. Она знает, что деньги мужа – ее деньги, а уважение, которым пользуется в обществе муж, распространяется и на нее. Знаешь, жену директора завода всегда, несмотря ни на какую эмансипацию, будут уважать больше, чем самостоятельную женщину, даже если она сама станет директором завода.

– Но мама же работает…

– Это для нее хобби. Тебе тоже никто не запрещал заниматься на кафедре. Интеллигентный человек должен знать что-то, кроме дома и развлечений, но убивать себя в угоду всякому отребью… Не понимаю! Ах, Юля, если бы ты знала, как я корю себя за Рыбакова! Он словно усыпил мою бдительность, показался мне таким сильным и достойным человеком! Я думал, раз он старше, будет к тебе относиться как к любимой дочке, а он, наоборот, пользуется твоей молодостью и неопытностью, чтобы подчинить тебя своей воле.

Юля вздохнула. Отец еще не знает, что Рыбаков изменяет ей…

– Хорошо, если тебе так нравится самостоятельность, давай попробуем тебя в бизнесе, – сказал отец. – Сделаю тебе фирмочку, и работай на здоровье. Сама себе начальник. Если дело пойдет, то ты начнешь приносить в семью больше мужа. Пусть он тогда попробует пудрить тебе мозги.

– Папа, но я ничего не знаю про то, как вести бизнес!

– Ну, про то, как лечить людей, ты тоже не слишком много знаешь, однако ж работаешь!

Юлю обидела такая пренебрежительная оценка. Конечно, соблазнительно выступить в роли директора фирмы, командовать менеджерами и знать, что любое ее решение умело страхуется отцом. Ее фирма будет процветать при любых обстоятельствах, папа позаботится.

– Вот хоть рыбаковские кухни отдам тебе, хочешь? Будешь у него эксклюзивный покупатель, посмотрим, как он покомандует тобой.

Юля отказалась. Вряд ли такое решение придется Филиппу по вкусу.

– И все же, Юлечка, боюсь, тебе придется стать хозяйкой фирмы хотя бы номинально. Я уверен, что Рыбаков хочет выделить кухонное производство из состава завода, его останавливают только ложные представления о чести. А так он вроде будет ни при чем, но все деньги останутся в семье!

Юля вбежала в поликлинику без пяти восемь. Успела! Филипп ушел на службу раньше обычного, не разбудил ее, а она не услышала будильник. Проснувшись без двадцати восемь, Юля со страшным криком прыгнула в джинсы, натянула куртку прямо на лифчик, а сапоги – на голые ноги, помня о том, что в столе у нее всегда лежит запасная пара колготок. Вместо зубной щетки в рот было засунуто четыре подушечки «Орбита», а причесывалась Юля в такси, украдкой поглядывая в зеркало заднего вида. «Ну и пугало, – злилась она на себя. – Всю жизнь мне требовалось не меньше часа, чтобы навести красоту, а теперь собираюсь быстрее десантника! Что думает обо мне водитель, страшно предположить». Но мужичок за рулем посмотрел на нее дружелюбно:

– Опаздываете, доктор? – и лихо пересек двойную сплошную.