Прокурор - Анатолий Безуглов

Судя по бурной реакции участников застолья, тост произвел на них сильное впечатление. Раупс, желая продолжить любимую для начальника тему, стал расспрашивать его об истории «Спартака», об отдельных игроках этой команды…

Бархатов охотно и многословно отвечал. Потом разговор о футболе приобрел международный масштаб. Но и здесь начальник главка проявил свою компетентность и эрудицию. Оказывается, официальной датой рождения современного мирового футбола принято считать 26 октября 1863 года, когда в Лондоне была создана Английская ассоциация футбола и сформировано 13 пунктов правил, которые в основном сохранились и поныне… Говорили о Пеле, об игре в Испании…

А когда Бархатов почувствовал, что интерес к его рассказам стал угасать, он решил круто повернуть тему разговора.

— Друзья, отдельно за Глеба Артемьевича и Алексея Фомича мы пили? Пили, — поднял он рюмку. — Сейчас предлагаю тост за их тандем! Это же здорово, когда мэр и директор — как единое целое!

— А как же иначе, — сказал Чибисов, когда все опрокинули свои рюмки. — Что хорошо заводу, то хорошо и городу. И наоборот. К примеру, этот наш будущий стадион… Ведь не только заводским польза. И другие наши жители смогут приобщиться к спорту. Дерзай, как говорится, пробуй! Выше всех и дальше всех!..

У Алексея Фомича случалась странная штука — он то хмелел, то трезвел.

— Правда, — вдруг грустно произнес он, явно хмелея, — хотелось бы, чтоб уж делать так делать… Нет, вы не подумайте, мы благодарны… дареному коню, как говорится…

Чибисов замолчал.

— Постой, Алексей Фомич, ты уж давай выкладывай все, — сказал Бархатов. — Есть просьбы — прошу на стол.

— Есть, — кивнул председатель горисполкома. — Вот мы сегодня славно попарились… А зачем, спрашивается, надо было ехать за семь верст киселя хлебать? Нет, чтобы у себя, на Голубом озере, отгрохать такой стадион, такой…

— Чтобы матч, посвященный столетию отечественного футбола, проходил где?.. — обратился Самсонов к Бархатову.

— Понял, понял. Идея! Что, не хватает денег?

— Их всегда не хватает, — философски заметил Чибисов.

— Можно подкинуть, — сказал Лев Григорьевич. — Только делать все надо с умом. Пусть инициатива исходит снизу, от горсовета.

— Это мы сочиним, — заверил Чибисов.

Утром, когда возвращались в Зорянск, гости не переставали хвалить Самсонова и Чибисова за прекрасно проведенное время. А вечером, когда провожали Бархатова и Раупса на поезд, в багажнике самсоновской «Волги» лежали предназначенные для гостей две цветастые коробки с «сувенирами».

* * *

В понедельник Авдеева вызвал к себе заместитель прокурора области Первенцев.

— С Измайловым беседовали? — спросил он.

— Беседовал.

— Факты, что в жалобе, подтвердились?

— Да как вам сказать… — ответил Владимир Харитонович.

И передал разговор с зорянским прокурором, состоявшийся в субботу.

— Ну и что? — спросил Первенцев. — Главное Измайлов не отрицал, так? Пошел к посторонней женщине? Пошел. Выпивал с ней? Выпивал.

— Два бокала шампанского, — заметил Авдеев.

— Да еще остался на ночь в отсутствие мужа, — пропустив мимо ушей замечание Авдеева, закончил заместитель прокурора.

— Элем Борисович, почему посторонняя? Измайлов же объяснил: когда-то она была его первая любовь. А это чувство, можно сказать, святое… Ну откуда ему было знать, как все обернется, как истолкует муж. Ведь там оставался еще один гость, да исчез под утро…

— Должен был подумать о последствиях, — раздраженно сказал Первенцев. — Мы не можем никому позволить пятнать нашу с вами форму. Призываем к соблюдению нравственности, порядочности, и если сами будем нарушать…

— Но ведь надо разобраться, — не удержался Авдеев. — А если тут недоразумение?

— Ничего себе недоразумение, — покачал головой зампрокурора.

— А почему бы и нет, — убеждал Первенцева Владимир Харитонович. Допустим, этот Белоус не ведал, что его жена и Измайлов знакомы еще с Дубровска… Вот сгоряча и бахнул жалобу. И мы погорячимся. Белоус, может, сослепу, по глупости, но мы-то должны сейчас подумать…

— Сейчас, говоришь? А я уверен, товарищ Авдеев, что нам нужно было раньше подумать… Когда назначали Измайлова прокурором. Вот тогда действительно следовало подумать: можем ли ему доверять такой пост? Кстати, что известно о его прошлом?

— Оно не богато приключениями.

— И все же? Хотелось бы услышать о нем поподробнее… Или вы не готовы?

— Почему же, — пожал плечами Владимир Харитонович. — Я знаю жизнь Измайлова не только по бумагам. Родился он в селе Краснопрудном. Отец одним из первых вступил в колхоз. Но в начале тридцатых годов по ложному доносу был обвинен в кулачестве. Хотя какие они были кулаки? В хозяйстве имелась одна корова да лошадь, которую Измайловым выделил сельский Совет. Он сумел отстоять свою правоту, но сколько это стоило сил и здоровья!

— Простите, Владимир Харитонович, — перебил его Первенцев, — если так было с отцом, то у сына могла затаиться обида, возникнуть определенный комплекс… Как вы полагаете?

— Я считаю, что от этой обиды с детства в душу Захара Петровича если что и запало, то это ненависть к несправедливости. Или у вас есть другие сведения?

— Продолжайте, — не ответив на вопрос, сказал зампрокурора области.

— Потом отец работал лесником. В первые дни Отечественной войны ушел на фронт и вскоре погиб, как многие из их села. Так что в дальнейшем Захара Петровича мать растила одна. И хотя учеба в школе Захару давалась легко, когда осталась за плечами семилетка, встал вопрос, что делать дальше.

В том, первом выборе сыграла, наверное, свою роль память об отце…

В Дубровске, их районном центре, был лесной техникум, куда и поступил Измайлов. Наверное, радовался, что наконец-то матери станет легче. В техникуме платили стипендию и дали место в общежитии. Но мать все равно помогала: чаще продуктами, реже деньгами.

— Извините, Владимир Харитонович, но откуда вам известны такие подробности?

— Как откуда? Мамаша Захара Петровича рассказывала.

— Вы уже успели с ней поговорить? Оперативно… Но насколько это объективно? — многозначительно постучал Первенцев ручкой по столу.

— Настолько, насколько позволяют память и чувства матери, с которой, кстати, я давно знаком, и обо всем этом она мне рассказывала лет пять назад, если не больше… Да и сам Захар Петрович рассказывал, как в студенческие годы приходилось с ребятами по ночам разгружать вагоны. Тяжесть тугих мешков с сахаром, многопудовых бревен, пыль антрацита он, видимо, не забудет никогда.

Поработать лесником Измайлов не успел — летом получил диплом, а осенью его призвали в армию. Перед самым окончанием службы в их часть приехал окружной прокурор и прочел лекцию о профессии юриста, о юридическом факультете. Это и решило судьбу Измайлова.

Пролетели годы учебы в Москве. Затем — направление на следственную работу в суровый, но красивый край — Коми АССР. Там, в Сыктывкаре, он и женился.

Через три года его назначили следователем в Дубровскую райпрокуратуру.

В Дубровске Захар Петрович проработал следователем до самого переезда в Зорянск, куда был переведен помощником прокурора города. Думал, мать поедет с ним, но она отказалась. «Что мне в Зорянске делать? — сказала она. — Со старухами на скамейке языком чесать? Да и порядки в городе другие. Сосед соседу здрасьте не скажет. А тут, в Краснопрудном, вся моя жизнь осталась. В колхозе уважение. И заработок теперь хороший…»

Короче, уговоры оказались бесполезными. Мать осталась в Краснопрудном. А он с женой и сыном спокойно жил в Зорянске.

— Хорошо, допустим. А как насчет взысканий у Измайлова по служебной или партийной линии?

— По партийной чисто, а вот от прокурора области выговор был, один…

— Когда, за что? — допытывался Первенцев.

— Три года назад за необоснованный арест, — ответил Авдеев и, закрыв на столе личное дело Измайлова, взял его в руку, давая понять, что доклад окончен. Но Первенцев попросил его конкретизировать вину Измайлова.

— Будучи уже прокурором города, он дал санкцию на арест одного спекулянта, который купил «Жигули» за шесть тысяч, а продал за десять. Областной суд вынес оправдательный приговор, считая недоказанным умысел на спекуляцию, хотя я лично с такой судебной практикой не согласен…

— У меня такое ощущение, что вы хотите выгородить Измайлова из этой истории с дамочкой…

— Да не только о нем я думаю. Если хотите, и об этой Белоус. Ее репутация тоже пострадает, если брать круто… Хочу разобраться спокойно, по-человечески…

— Не получается спокойно, — перебил Первенцев. — Знаете, что уже говорят? Смеются над нами. В приказе отметили, часы именные дали, а он? Приехал и сразу завалился к любовнице, замужней женщине.