Дельцы.Том I. Книги I-III - Петр Дмитриевич Боборыкин

великодушно простите, Надежда Сергѣевна, быть-можетъ, скажете, что болтливость у меня чрезмѣрная, но, съ другой стороны, взять и то: для васъ непріятности изъ этого произойти не можетъ. Вы въ чистотѣ и непорочности живете, такъ-сказать. Взысканій на васъ никакихъ нѣтъ, стало быть, чего-же вамъ скрываться? Опять-же повторяю, господинъ этотъ во всѣхъ статьяхъ благоприличный, не ярыжка какой-нибудь. Перстни на немъ и цѣпочки всякія: видимое дѣло — не проходимецъ. И въ разговорѣ у него слышна основательность.

— Позвольте, — перебилъ Борщовъ: — онъ вамъ намекнулъ хоть немного на свое общественное положеніе?

— Досконально не изъяснилъ; но по разнымъ — какъ-бы это сказать? — околичностямъ, показалъ, что онъ разными дѣлами занимается, дѣлецъ стало быть.

— Адвокатъ, что-ли?

— Нужно полагать, что адвокатъ.

— И онъ сказалъ прямо, — продолжалъ Борщовъ — что дѣло, находящееся въ его рукахъ, клонится къ интересу Надежды Васильевны?

— Такъ именно и выразился.

— Вѣроятно адвокатъ, — рѣшилъ Борщовъ.

Надежда Сергѣевна, слушая все это, тревожно поглядывала на обоихъ. Она начала что-то предчувствовать, не то, чтобы непріятное, а смутное, что заставляло ее всегда болѣзненно ежиться.

— Я, право, не знаю, — заговорила она тихо — кто можетъ имѣть до меня дѣло?

— Смущаться тутъ, во всякомъ случаѣ, нечѣмъ, — обратился къ ней Борщовъ. — Кто знаетъ, вашъ покойный мужъ имѣлъ родственниковъ…

— Да, у него было родство; но ни съ кѣмъ онъ не находился въ связяхъ.

— Это ничего не значитъ. Наслѣдство какое-нибудь.

— Именно! — вскричалъ Бенескриптовъ.

— Но почему-же, — спросилъ Борщовъ: — этотъ господинъ не захотѣлъ назвать себя?

— Онъ какъ-будто уклонялся; а быть можетъ, и я сплоховалъ или разболтался ужь очень. Взявши адресъ Надежды Сергѣевны, онъ говоритъ мнѣ: «буду непремѣнно у госпожи Загариноіі на этихъ дняхъ, даже, если успѣю, завтра или послѣзавтра». Сегодня онъ врядъ-ли будетъ, а завтра ждите. Вотъ я и прибѣжалъ все вамъ это изъяснить и просить васъ не быть на меня въ претензіи за мою болтливость. Я-бы съ великою радостью сбѣгалъ къ этому господину, да какъ его теперь отыщешь; а онъ весь разговоръ такъ велъ, что не больно ловко было и спросить его: кто, молъ, вы такой, какъ ваша фамилія и какъ васъ по имени-отчеству звать? Позвольте ужь съ вами по душѣ объясниться. Если теперича этотъ самый господинъ что-нибудь стоющее объясыитъ, надо тутъ глядѣть въ оба. Такого человѣка, какъ я, напримѣръ, пускать тутъ не годится. У меня на это пороху не хватитъ. А вотъ Павелъ Михайловичъ.

Надежда Сергѣевна остановила Бенескриптова взглядомъ.

— Объ этомъ нечего безпокоиться, — заговорилъ Борщовъ. — Надежда Сергѣевна сообщитъ намъ, какое дѣло имѣетъ до нея этотъ господинъ, и если ей угодно будетъ, я — къ ея услугамъ.

— Зачѣмъ-же, зачѣмъ-же, — начала отговариваться Надежда Сергѣевна.

— Нѣтъ, ужь вы не церемоньтесь, — уговаривалъ Бенескриптовъ: — по правдѣ сказать, я къ тому и велъ рѣчь. Павелъ Михайловичъ самый подходящій человѣкъ. Если что-нибудь изъ этого выйдетъ, Павелъ Михайловичъ изъ пасъ троихъ одинъ только и съумѣетъ повести настоящую линію.

— Вы ужь, пожалуйста, не обижайте меня, — проговорилъ Борщовъ, вставая и протягивая ей руку: — буду ждать отъ васъ записочки и душевно признателенъ Ѳедору Дмитріевичу, что онъ прямо указалъ на меня.

— Я ужь, право, не знаю, — отвѣтила ему Надежда Сергѣевна, держа его за руку: — какъ и благодарить васъ. У меня сегодня столько разныхъ впечатлѣній, что, просто, голова кругомъ пошла. Съ такими друзьями, я вижу, что въ Петербургѣ не пропаду.

Борщовъ, уходя, напомнилъ Бенескрннтову, что онъ его ждетъ вечеркомъ, и пожелалъ проститься съ Лизой. Всѣ трое заглянули въ третью комнату. Она сидѣла у стола и рисовала, а пріятель ея читалъ вслухъ.

— А! — вскричала она, увидавши ихъ: — вотъ видить, вамъ скучно безъ насъ. Зачѣмъ-же вы насъ прогнали? А намъ здѣсь веселѣй было. Саша читайтъ про великаго человѣка. Въ Англіи, человѣкъ, когда хочетъ, все можетъ. И въ Америкѣ тожь. А у насъ только одинъ былъ Ломоносовъ, потому что онъ мужикъ. Да вотъ еще Сперанскій; но онъ чиновникъ. Я этого не люблю. Вотъ вы, Федъ Миччъ, сдѣлайтесь… un grand citoyen, вы все говорите, что у васъ много терпѣнья.

— Намъ ужь куда, — отозвался Борщовъ, прощаясь съ Лизой: — мы васъ подождемъ, когда вы подростете.

— Я вамъ не позволю смѣяться надъ нашей…generation.

— Кто-же смѣется, Лизокъ? вы что пыпче капризничаете? — проговорилъ наставительнымъ тономъ Бенескриптовъ.

— До свиданья, — простился еще разъ Борщовъ съ Лизой. — Если пойдете гулять съ Ѳедоромъ Дмитріевичемъ, зайдите ко мнѣ.

— Хорошо, — протянула Лиза и весьма обстоятельно пожала руку Борщова.

Проводивши гостя, Надежда Сергѣевна опустилась на кресло и тихимъ голосомъ сказала Бенескринтову:

— Ну, Ѳедоръ Дмитричъ, я нынче въ какомь-то особенномъ волненіи. Вы за меня такъ убиваетесь; а мнѣ просто страшно дѣлается.

— Да чего-жь вы боитесь?

— Боюсь выйти изъ полной безвѣстности..

— Вѣдь вы не бѣглая, а если я уже что наглупилъ, такъ я самъ и казнь буду принимать. Теперь извольте отдохнуть. Лизокъ что-то разлѣнилась; я засажу ее за урокъ, и мальчуганъ можетъ прислушать.

Бенескриптовъ, вставая, взялъ руку Надежды Сергѣевны и совершенно неожиданно поцѣловалъ ее.

Она поцѣловала его въ лобъ и не замѣтила, что лицо его, когда онъ поднялъ голову, какъ-то побурѣло.

XII.

Въ Петергофскомъ саду, на террасѣ около Монплезира, стояли дама и двое мужчинъ. Дама была Авдотья Степановна. Изъ мужчинъ, одинъ — Карповъ, другой — пріятель Авдотьи Стеановны Ипполитъ Ивановичъ Воро-тилинъ.

Вся его наружность покрыта была глянцемъ, въ особенности же щеки и бакенбарды. Полное лицо, слегк-припухшее, постоянно улыбалось. Круглые бѣлые зубы то-и-дѣло выглядывали и блестѣли. Двойной подбородокъ уже начиналъ формироваться. На высокой, коренастой фигурѣ Воротилина платье сидѣло, какъ вылитое изъ бронзы. Онъ былъ одѣтъ пестро и совершенно по лѣтнему. Русые курчавые волосы прикрывала бѣлая, лоснящаяся шляпа. Полныя руки стягивались свѣтло-лиловыми перчатками.

Авдотья Степановна стояла въ срединѣ, ближе къ Карпову.

— Какъ вы меня нашли? — спросила она Воротилина.

— Мнѣ сказали у васъ, — отвѣтилъ онъ, переминаясь на особый ладъ: — что вы пошли гулять, и не одни, ну я и сообразилъ, что вы отправитесь къ Монплезиру.

Онъ искоса поглядѣлъ на Карпова. Тотъ отвѣтилъ ему такимъ же косымъ взглядомъ, но тотчасъ же послѣ того весело улыбнулся.

Авдотья Степановна взглянула, въ свою очередь, на нихъ обоихъ и тоже усмѣхнулась.

— Вы не знакомы? — спросила она, обращаясь къ сбоимъ вмѣстѣ.

— Не имѣю чести, — проговорилъ Воротилинъ.

Карповъ сдѣлалъ только движеніе головой.

— Это Воротилинъ, — сказала Авдотья Степановна, указывая на него рукой: — мой повѣренный и несчастный обожатель. Алексѣй Николаевичъ Карповъ, — добавила она.

— Какъ вы меня рекомендуете, Авдотья Степановна. Ужъ одно что-нибудь сказали-бы: или адвокатъ, или обожатель.

— Одного мало. Вашего