Призраки дома на Горького - Екатерина Робертовна Рождественская

песка, который, нехотя поблескивая и медленно планируя, красиво ссыпался на дно, напоминая снег в стеклянных игрушечных шарах, требующих взбалтывания. И все, и на денек-два в тепло, чтоб все растаяло, смешалось, растворились. А после процедить и в морозилку до употребления.

Эх, как пилась такая красота, как прекрасно смотрелись запотевшие рюмочки с приятной желтоватой влагой, как не болела голова на следующее утро! Алла придумала этот рецепт еще давно, в шестидесятых, когда к ним стала захаживать одна молодая поэтесса с нерусским именем Маргит, сильно любившая, как она сама выражалась, залить глаза. Гортанно читала резким голосом свои талантливые стихи, пила рюмочку за рюмочкой, закусывая лимоном. Вернее, не закусывая, а загрызая лимоном. Его не резали на дольки, а давали ей половинки, и она впивалась в них, как собака в кость, громко высасывая одним махом весь сок и снова запивая эту невозможную кислятину водкой. Через скорое время начинала проседать, мягчеть членами, неловко складываясь и сворачиваясь, как быстро увядающий осенний листок, была уже недосягаемая и каждый раз казалась немножко при смерти. Но рот ее не закрывался, даже когда был закрыт, – она все читала и читала, про себя ли, вслух, и выразительная мимика никогда ее не отпускала.

Алла жалела Маргит и всеми силами старалась «понизить градус» напитка – а та пила только водку или спирт, – чтобы как можно дольше продлить вертикальное положение этой милой и весьма одаренной гостьи. Именно тогда Алена и решила попробовать себя в роли алхимика и соединить лимон, полный витамина С, с водкой, превратив дурман в веселящий напиток. Было же известно, что этот прекрасный витамин может при желании чуть снизить опьяняющее свойство водки, да плюс сладость, которая тоже смягчает крепость, и вот уже и два-три градуса от сорока долой. Или Алле так казалось. Ясно, что она была не первой и не последней в водочных экспериментах, но рецепт этот быстро в семье закрепился, и гости уже сами просили налить им крещенку, а от обычной водки воротили нос.

Иркины секреты

Обеденный стол был уставлен тазами и пустыми бутылками – для такого важного дела требовался размах. Алена закрыла один таз с готовой водкой пакетом из «Березки», сверху прикрыла полотенцем и потащила его на подоконник для отстоя.

Вечно целующаяся Лидка и Катя с Нелли Кобзон

– Ирочка, детка, спасибо, очень ты нам помогла! Главное, песнями! Как же ты, однако, поешь, мать моя! – произнесла Лида, подбадривая Иру и улыбаясь во всю свою возможность. – В мое время совершенно спокойно могла бы выступать у нас в театре! Думаю, тебя и сейчас бы взяли! Я знаю, что говорю, у тебя явный талант! И амплуа необычное, редкое. Может, пойдешь все-таки в музыкальное училище? Столько возможностей откроется!

– Нет, тетя Лида, моя судьба уже предначертана, – с пафосом взмахнув лимонной рукой и привстав для убедительности со стула, ответила Ирка, – я буду петь только на природе и только для геологов! В экспедициях!

– Уже твердо решила? – спросила Алена, завязывая полотенцем другой тазик с огненной лимонной водой.

– Да, родители одобрили, обрадовались даже. Да я особо не хочу ничего другого, все эти языки, математика, история, литература – не мое это. А камень – вещь совершенно конкретная, вот он лежит, например, у тебя на ладони – и ты все понимаешь: где, как, из чего, что ожидать, что добывать. Интересно же! – Ирка мелко заморгала, а левый глаз даже слегка задергался, пришлось приостановить его конвульсии рукой. Глаз от лимонной руки защипало, и Ирку пробила слеза.

– Ладно, давайте заканчивать, надо Робочке обед накрывать, скоро придет, – сказала Лида, но Алла не хотела упускать возможность прощупать Иркин настрой.

– Интересно, даже очень, милая моя, – согласилась Катина мама, – целый мир, согласна. Просто профессия эта сложная, постоянные поездки, походные условия, горы, палатки… А семья? Муж? Дети? Об этом же тоже надо подумать, о твоем будущем.

– Так, может, у меня муж из геологов будет! – с вызовом ответила Ирка. – И мы вместе с ним будем ездить! Как мои мама с папой!

– Это все, конечно, замечательно, твоей маме с папой очень повезло, а у тебя самой-то есть кто на примете? – заговорщицки спросила Алла Борисовна и пихнула ее локтем в бок – такой жест был очень характерным для женщин прекрасной семьи Крещенских.

Ирка густо покраснела, почти мгновенно, словно на нее плеснули малинового сока.

– Ну-у-у-у, – немного замялась она и взглянула на Катю, которая старательно, чтобы не промахнуться, наливала чай. Катя поймала ее вопросительный взгляд и убедительно выпучила глаза: «Я? Как ты могла подумать! Ничего не говорила и даже не собиралась!» Но Ирке самой вдруг захотелось открыться, похвастаться, показать, что она совсем уже взрослая.

– Вообще-то, да, – хотела было продолжить она, но потом снова замялась, не зная, что можно говорить, а что не стоит.

– Как я рада! – наврала мама. – И кто же он?

– Он очень красивый и учится на геолога, зовут Гелий. – Ирка решила, что это самая важная информация, что важнее просто быть не может.

Мама с бабушкой переглянулись, а Катя снова завращала глазами. «Лучше бы ты уже молчала», – посылала она знаки подруге.

– Ну да, красивый, это важно, и имя какое редкое – Гелий, – решила поддержать девочку высококвалифицированная в вопросах любви бабушка Лида. – А откуда он? Ты с ним давно встречаешься? Ходите в театр? В Парк Горького?

– Ну, у него времени особо нет… Он же студент, учится в геолого-разведочном, я туда и пойду. Мы с ним сейчас мало ходим, он редко свободен. Да и мне надо готовиться к экзаменам.

Картофельные бабы

Бонька резко залаял у двери, отозвавшись на звук громыхнувшей двери лифта, который был слышен даже на кухне. Раздался требовательный звонок, и Лида, тяжело встав – ноги болели уже постоянно, – поковыляла открывать, первые несколько шагов давались очень уж тяжело. Завела Боньку в комнату и закрыла дверь, чтоб он не мешался под ногами.

– Здравствуйте, Лидия Яковлевна! Картошечка сегодня рязанская. – У двери стояли две мощные бабы с такими же мощными, как и они сами, бугристыми мешками. – Вам сколько?

Картофельные бабы знали в доме всех и ходили по подъездам раз в две недели, строго по часам, – с лифтерами была договоренность, мзду им платили четко и в срок, поэтому пускали их безоговорочно. Поднимались на верхний этаж и обходили сверху до низу все до единой квартиры, топчась со своими мешками, ведром и безменом