Король и Каролинка - Максим Солохин

-- Не помнишь?

-- Странно, но не помню, -- сказал я. -- Только что помнил, а сейчас не помню.

-- Правильно. Ты был в легком трансе. Ты видел мое бессознательное, но не видел моего сознательного. Ты сказал буквально: "Так получается, это ты ее грохнул?!."

Папа сказал это страшным шепотом, снова изобразив мою драматическую интонацию. Я невольно засмеялся. Смех вышел нервным.

-- Не бойся. Я не сержусь на тебя и знаю, что ты знаешь об этом.

Я опять кивнул.

-- Ты увидел мое бессознательное и принял его за мое сознательное "я", -- повторил Папа. -- Это вызвало сопротивление моего бессознательного, которое проявилось на уровне моего сознания как вспышка гнева. Ты увидел это и испугался.

-- Я увидел больше, -- сказал я. -- Я видел, что ты погасил этот гнев при помощи своего бессознательного.

Папа моргнул.

-- Да?

В этот момент я видел его бессознательное и одновременно его сознательное "я"... Увидел диссоциацию. Как бы это описать? Скажем так. Бессознательное "я" по-прежнему было безжалостным и скрывало свою безжалостность под маской растерянности. А сознательное "я" и правда было растерянным. Бессознательное "я" использовало сознательное "я" как свою маску. Дух притворялся, что сознательное "я" -- это и есть всего лишь маска.

В этот момент что-то толкнуло меня изнутри. И я спросил его:

-- А как это?

Это с моей стороны не была сознательная попытка навести на Папу транс... почти не была. Но это и не было непроизвольное бессознательное движение. Скажем так, я неожиданно для себя РЕШИЛСЯ использовать только что полученное от Папы разрешение. Как будто много лет ждал и готовился к этому.

Поскольку Папа и правда был немного РАСТЕРЯН, услышав от меня нечто такое, что не укладывалось в его сознание (он же не ВИДЕЛ себя со стороны!), а с другой стороны -- он же должен был мне ОБЪЯСНЯТЬ, как специалист и отец -- не мне ж ему объяснять! -- то он и попытался ответить на мой вопрос. От этого растерянность его только усилилась -- ведь изображать растерянность совпадало с намерением его скрытого "я".

А вместе с растерянностью усилилась и диссоциация! Теперь я уже отчетливо ВИДЕЛ его безжалостное затаившееся "я", скрывавшееся под маской растерянности.

-- Как это может быть? -- настаивал я.

-- Не знаю, -- растерянно сказал Папа.

-- Ты ДОЛЖЕН мне это объяснить, -- настаивал я, с трепетом ВИДЯ, что транс углубляется.

Но в этот момент что-то произошло.

-- Я? -- переспросил Папа. -- Разве я что-то тебе должен? А, Славка?

На меня холодно глядело безжалостное "я". Ему не понравилась, КАК я поставил вопрос. Оно не собиралось играть со мной в ТАКУЮ игру. И Папина растерянность мгновенно прошла.

...Может быть, с этого эпизода начался мой трудный и печальный "переходный возраст"? Я чуть не навел транс -- и на кого! -- на своего Папу. Этот маленький опыт оставил глубокий след в моей душе...

-- Гляди-ка, как ты меня подловил, -- сказал Папа добродушно. Еще какое-то время я ВИДЕЛ, что это добродушие тоже маска, потом видение прекратилось. -- Экий ты прыткий. Палец в рот не клади.

-- А что у меня было не так? -- спросил я. -- В чем ошибка? Почему ты не потерял сознание?

-- Слово "должен" было ошибкой. Это вызвало бессознательное сопротивление. Видишь ли, у людей есть не только сознательная иерархия -- кто старше, кто младше. Но и бессознательная. Мое бессознательное стоит в иерархии выше твоего. Поэтому я легко могу навести на тебя транс, говоря тебе, что ты что-то "должен". Вообще, отдавая приказы. А ты -- не можешь. Мой дух не станет играть С ТОБОЙ в такую игру, для него это унизительно. И это понятно! Ты же мой сын. Это нормально.

-- Понятно, -- сказал я.

-- У людей бывают перевертыши. Когда родителям, чтобы держать детей в узде, приходится перед ними заискивать... Это нарушение развития. Значит, ребенок где-то поднабрался "силы". В кино подсмотрел...

Я кивнул

-- Но у нас не так. Ты даже сейчас, "Королем", все-таки не дотягиваешь до того, чтобы твой гений командовал моим гением. Не надо было говорить "должен". Тебе следовало бы продолжать играть роль ученика, который допытывается у учителя объяснений. Тогда бы мы, пожалуй, заскочили бы в транс. Вот это и был бы нормальный "эриксон". Между прочим, многие ученики и поклонники частенько вводят своих кумиров в транс -- и общаются напрямую с их бессознательным. Так сказать, пьют из первоисточника... Подозреваю, что и некоторые почтительные дети этим порой злоупотребляют... -- Папа подмигнул мне.

-- Поверь, -- сказал я, -- мне и в голову раньше никогда не приходило наводить на тебя транс!

-- Охотно верю, -- сказал Папа. -- Сознательно -- ты не пытался. А бессознательно, сам понимаешь, люди делают это ежедневно.

-- Ты хочешь сказать, что я уже наводил на тебя транс?!

-- Несомненно. Но сам я, как ты понимаешь, могу об этом только догадываться. Ну, чему ты так удивился? Ты же сам постоянно делаешь из меня монстра. Ты постоянно общаешься с моим бессознательным.

-- Я?! Да я ж тебя просто НЕ ВИЖУ.

-- Вот именно, -- Папа назидательно поднял палец. -- Ты не видишь диссоциации. Ты не видишь разницы между мной и моим гением. Боюсь, что ты вообще мало знаком с моим сознательным "я"...

Я ошеломленно молчал.

-- Пойми, Я СОВСЕМ НЕ ТАКОЙ, каким ты меня представляешь. Я же человек, а не гений. А тебе я представляюсь каким-то божеством. Но это нормально. Все дети, особенно младенцы, делают из своих родителей кумиров. А значит, в какой-то мере дети обязательно анимируют своих родителей, дарят им новую силу...

-- Странно. А помнишь, ты говорил, что наоборот, младенец сам в трансе...

-- Ну, да. Так одно другому не мешает! Когда ты в трансе, ты естественно наводишь транс на окружающих. Сам Эриксон, например, вообще ПРЕДПОЧИТАЛ работать в трансе. Больше доверял своему гению, чем своему уму.

-- А ты?

-- А я так не могу. Я же православный. Я не могу ему доверяться.

Я вспомнил, какое у Папы бессознательное и согласился, что этому гигантскому насекомому, конечно, живых людей доверять нельзя. Мой Король, несмотря на свою гневливость, теперь казался мне сравнительно с папиным Охотником лапочкой. Я кивнул.

Папины оправдания

Мы задумчиво молчали. Я думал, что вот, камни и возопили... поворотом Настиной судьбы.

-- Но ты должен понять!.. -- вдруг сказал Папа почти умоляюще. -- Другой не понял бы и не поверил. Но ты -- мой сын. Такие вещи лучше скрывать от людей. Они сами от себя это скрывают. И не надо им мешать. Пусть люди спят спокойно и не догадываются о тайных делишках своего бессознательного.

Я молчал. Я не мог понять, к чему это он.

-- Но ты... Ты -- мой сын, и ты должен меня понять. Поверь! СОЗНАТЕЛЬНО я не замышлял всего, что произошло! Вся организационная работа была проделана бессознательно. Моя сознательная роль...

Он помолчал, вспоминая что-то, а может, просто подбирая слова. Или и то, и другое. Он действительно старался быть со мной честным.

-- Сознательно -- я во-первых, согрешил излишней, глупой почтительностью к собственному отцу. Я видел, что тут нечисто. Но у меня не хватило настойчивости разобраться в этом деле вопреки его воле. Он был уверен в себе и отстранял меня. Если бы я хотя бы раз встретил эту Каролинку здесь, в этом доме... Ну, да ладно, чего теперь.

Папа помолчал задумчиво. Затем продолжил:

-- Далее, я согрешил излишней непочтительностью к твоей персоне. Я никак не ожидал от новоявленного Короля такой прыти! Если бы мы съездили на службу вчера, ничего бы не случилось. А кстати, почему ты заговорил об этом так поздно? Я же приехал рано, мы могли вполне успеть разобраться во всем этом до вечера...

-- Боялся заводить разговор при Маме. Если бы знал, что так круто повернется, сказал бы. Но я тоже еще не привык к этому Королю.

-- Теперь привыкай. Чуть что -- срочно становись на молитву, пока он дров не наломал...

-- Я вчера перед сном не помолился, -- признался я. -- Стихи писал.

-- Стихи?... Понятное дело. Очень понятное. Наверняка и стихи в тему.

Я вскочил:

-- Хочешь, я покажу.

Папа остановил меня рукой: не до того.

-- В другой раз не глупи, -- сказал он. -- Особенно тогда, когда молиться не хочется. Это первый симптом, что твой гений что-то задумал. Какую-нибудь гадость. А теперь смотри: получается, и наша Мама -- соучастница. Это же она вчера нас потащила в гости, помнишь? Ее роль была -- не допустить, чтобы мы с тобой спугнули добычу своим сознательным противодействием. Теперь понимаешь? Нам было неудобно при ней разговаривать, а она весь день будто специально не оставляла нас наедине. Вспомни. Помнишь?

Я кивнул.

-- Она дала нам обоим повод потянуть время, -- сказал Папа. -- Не спешить с обсуждением.

-- Понимаю... -- протянул я, в новом свете осознавая печальные события прошедшего дня.

Вдруг мне стало интересно и почему-то приятно. Непонятно, откуда взялось это ощущение. Стало даже смешно: