Король и Каролинка - Максим Солохин

Я завязал веревочку и надел Крест. И вытер пот со лба. Нет, что-то мне все это не нравится. Совсем не нравится.

В гостях

Потом мы поехали втроем к папиной родне. Весь день я был на виду, и с Папой поговорить не было никакой возможности.

Взрослые затеяли обычный взрослый "диссидентский" разговор, начали ругать Царя. К таким разговорам я привык с детства, это было привычно и мне неинтересно. Творческие люди в нашем царстве-государстве издавна были недовольны тоталитарным господством Православия. В реальном мире, как известно, это недовольство кончилось огненной катастрофой Революции, а в нашей сказке оно продолжало потихоньку тлеть, не разгораясь. Я скучал.

Тогда я не очень понимал подтекст всех этих разговоров. Я не связывал их со своим личным опытом, потому и не интересовался. Туманные аргументы и еще более туманные контраргументы взрослых были мне неясны. Потом, когда я начал учиться в нашей супершколе, мне объяснили суть дела простыми и ясными словами.

Это открывали не всем. Для всех существовала вышеизложенная официальная доктрина.

А вот особо одаренным, особо доверенным ученикам, в число которых попал и я, доверительно сообщали, что суть волшебства заключается в использовании духов. Высших, нечеловеческих сил, которых древние греки именовали "гениями", или "демонами", или "музами". В древности люди владели "техникой" общения с духами.

Потом Церковь это все запретила. Запретила, но не до конца. Это невозможно запретить до конца, потому что именно духи являются для нас, людей, источником вдохновения. "Искорка" таланта -- это особое избранничество духов. Запретить, полностью запретить общение с духами означало лишить наше царство-государство творчества. А это обречет страну на гибель!

Конечно, никто не говорит, будто Церковь полностью запрещает людям всякое вдохновение. Церковь не против вдохновения. Однако Церковь ревниво требует, чтобы человек ограничивал свою духовную жизнь по сути только одним Духом -- Духом Святым. Конечно, теоретически это хорошо. Однако на практике очень мало людей, стяжавших Духа Святого.

Это происходит оттого, что христианский Единый Бог ревнив и не терпит соседства иных духов. Чтобы Он сподобил человека Своего вдохновения, необходимо решительно отказаться от всякого иного вдохновения. Желающих пойти на такую жертву -- в нашем сказочном царстве-государстве прямо катастрофически мало. И потому сколько бы ни ревновала Церковь, полностью запретить общение с ИНЫМИ духами практически невозможно.

На самом-то деле просто НЕТ творческих людей, которые не пользовались бы вдохновением духов. Не бывает творчества без вдохновения. Но большинство из них приписывают эти откровения собственному "подсознанию", а то и Самому Богу. Это смешное самообольщение нисколько не мешает ни художественному или научному творчеству, ни даже средней руки волшебству. Пусть люди думают то, что им угодно, если это позволяет им успокоить свою совесть и сохранить мир с Церковью. Но если хочешь достичь настоящих высот мастерства, необходимо ясно осознавать реальное положение вещей.

И осознать это не так трудно, и вступить в общение с духами легко -- при одном условии, что они сами уже проявили интерес к твоей персоне... Но есть люди, которые хотят узурпировать общение с духами. Они называют себя "Академией Творчества". Пользуясь духами, тайно черпая в них вдохновение, они в то же время объявляют это общение запретным, греховным делом. Прикрываясь авторитетом Церкви, они хотят, чтобы мы питались только крохами, падающими от их стола.

Прямое общение простых рядовых граждан с духами называется "черной магией" и преследуется по закону. Однако без этого прямого общения каждый волшебник, писатель, режиссер обречен довольствоваться своим скромным местом в официальной академической иерархии, в то время как черная магия открывает перед любым из нас хотя и тайные, но ослепительные перспективы.

Царь наш оказался не таким уж добрым: он жестоко преследует "черную магию" и навязывает всем подданным Христианство. А Церковь -- та вообще отрицательно относится к колдовству, не только к черному, но и к белому. Царь вынужденно терпит так называемую "белую магию" Академии, потому что без нее не выживет ни одно современное государство. Невозможно управлять умами и настроениями подданных волшебного царства-государства, не учитывая волшебного фактора. Когда прежние христианские государи пытались преследовать всякую магию вообще, они поплатились за эту прямоту головой! Наш Царь учитывает это обстоятельство, потому-то Революция до сих пор обходит наше царство-государство стороной.

Но по сути разницы между "черной" и "белой" магией просто нет. Это просто демагогия. Если ты не подчинен Академии, если позволяешь себе свободное творчество -- тебя называют "черным", держат за решеткой, и отпаивают святой водой.

Вот такую мрачную картину нарисовал мне мой Наставник в нашей Государственной Академической школе. Если бы я все это понимал раньше, вот тогда бы я улавливал, о чем спорят взрослые. А без этого мне было непонятно, о чем речь, что это -- "свобода творчества", "свобода слова", "свобода совести" и прочие свободы...

В данном случае сюжет разговора был такой: папина родня жалела Маму, по глупой доверчивости чуть не ставшую жертвой собственного религиозного фанатизма. Как я понимаю, Мама со своей "глубокой церковностью" издавна противопоставляла себя творческой и вольнодумной папиной родне. Потому Маме эта их жалость была не совсем приятна.

Мой Папа в этом идейном противостоянии издавна занимал благоразумную среднюю позицию, напирая на нравственную необходимость Церкви. Это был скучный, но по-своему убедительный и неопровержимый аргумент. К этому привыкли, и в спорах Папе участвовать почти не приходилось. Он и теперь неприметно сидел где-то сбоку... как и полагалось тайному сотруднику госбезопасности.

Теперь, после маминого идейного поражения и бесславного бегства от отца Федора, папина родня втайне торжествовала победу, что реально и скрывалось под жалостью к потерпевшей Маме.

Все эти чувства были мне тогда не совсем понятны и потому совсем неинтересны. Я скучал.

Но в этот день случилось одно важное событие, которого никто, кроме нас с Папой, не заметил. Кажется, мой первый маленький опыт самостоятельного колдовства что-то сдвинул во мне...

Вначале у меня вдруг началось ВИДЕНИЕ. Оно возникло непроизвольно и было очень ярким. Пользуясь тем, что от меня в этой ситуации никто ничего не ожидал и не требовал, я на некоторое время безмолвно погрузился в созерцание открывшегося пейзажа обратной стороны Луны.

Происходил военный совет. Такая метафора у меня возникла, когда я попытался словами описать свое видение.

Происходил военный совет тайных гениев. Обсуждалась завершившаяся военная операция. Мамин гений был главным героем дня. Мама была опытной разведчицей. Она только что возвратилась с вражеской территории. Ее туда посылали то ли на разведку, то ли с диверсионной целью. Задание было рискованным, мамин гений мог погибнуть, но он выполнил задание и благополучно вернулся. Происходило общее торжество по случаю удачного завершения кампании и обсуждался план будущих действий. Как ни странно, именно Мама тут виделась мне главным тайным лидером, которому принадлежало последнее слово на совете. Странно, но факт!

Примерно такое было видение. Подобного рода вещи я уже видал, потому не удивился. Мало ли, что привидится на обратной стороне Луны. Но затем произошло нечто необычное. Как бы это описать...

Я вдруг осознал, что ВИЖУ ИХ СТРАХ. До сих пор "бессознательное" мне всегда представлялось сильным, полным жизни, гордым, страстным. Несгибаемым. Только у отца Федора я видел его измученным. А тут я вдруг осознал, что ОНИ ВСЕ БОЯТСЯ. Они ТАЙНО обсуждали мамину вылазку, притворяясь, что ведут обычную светскую беседу. Они соблюдали глубочайшую перекрестную конспирацию, и их все-таки мучил страх. Может быть, они боялись какого-то возмездия? Каких-то неожиданных последствий? Облавы? Не знаю!

Я вообще не понимаю их -- вижу, но не понимаю. Они гении, но почти всегда притворяются обычными людьми -- зачем? Неужели... из страха!? Неужели всегда именно из страха? Я пригляделся внимательнее... Да, да... Именно страх заставлял их скрываться в темных глубинах бессознательного, прятаться на обратной стороне Луны. Я удивился и пытливо глядел, пытаясь понять, КОГО ЖЕ они боятся. Не друг друга же. От кого же им прятаться, если мы ВСЕ ТАКИЕ?.. И вдруг меня пронзила догадка.

-- Дух трепещет перед Богом! -- говорил мне когда-то Папа. -- А кроме Бога он ничего не боится...

И вот я какое-то мгновение ВИДЕЛ этот трепет, трепетный страх перед НЕВИДИМО присутствующим Богом, заставляющий скрытого в каждом из нас гения тщательно скрываться под маской обыкновенного человека. Впечатление было таким сильным, что на глаза у меня навернулись слезы.