О русском рабстве, грязи и «тюрьме народов» - Владимир Мединский

«О каком-то культурном взаимодействии Руси и татарщины можно говорить, опять-таки лишь закрыв глаза на длинный ряд красноречивых свидетельств… что русское национальное самосознание вырастало не на почве тяготения к татарщине, а прямо наоборот, на почве возмущения татарским игом и сознательного отталкивания от татарщины, как от чужеродного тела в русской жизни. Это чувство объединяло всех русских людей от простой деревенской женщины, пугавшей своего ребенка «злым татарином», до монаха-летописца, именовавшего татар не иначе как «безбожными агарянами», и до любого из князей, неизменно заканчивавшего все свои правительственные грамоты выражением на то, что Бог «переменит Орду».

Куликовская битва, завоевание Казанского ханства воспринимались народным сознанием как великие акты национально-религиозного значения. И вот всю эту подлинную историческую действительность нам хотят подменить какой-то трогательной русско-татарской идиллией!».[112]

К сказанному можно добавить еще одно: никакой другой народ не воспринимался в народном сознании страшнее и хуже, чем татары. Причем речь идет явно не о казанских татарах, даже не о крымских татарах, «прославленных» страшными набегами и уводом в рабство людей. По тексту фольклорных песен очень хорошо видно, что речь идет именно о татарах — сборщиках дани, баскаках, чиновниках Золотой Орды:

Нету дани — он коня возьмет;Нету коня — татарин дитя возьмет,Нет дитя — он жену возьмет.Нет жены — самого головой возьмет.[113]

Эта «веселая» песня — одна из многих. Но ни шведский «потоп» XVII века, ни века противостояния с Литвой и Польшей, ни две мировые войны с германцами, ни набеги варягов не впечатались так жутко в народное русское сознание. Нет в народной памяти ни поляка, ни немца, ни шведа — такого же беспощадного «сосальщика» дани, насильника, убийцы.

В дореволюционной истории ни выход к Балтике в начале XVIII века, ни взятие Варшавы в 1795 году, ни взятие Берлина в середине XVIII в. или Парижа в 1813 году никогда не поднимались на Руси до такого уровня значимости, как взятие Казани или Крыма. Эта победа возводилась в ранг религиозной победы над «погаными», борьбы сил добра и зла.

Таковы факты.

Завоевывая Казанское ханство, русские продолжали войну с Золотой Ордой. Вот только проявлялось это вовсе не в особой жестокости. Скорее в особой популярности этой войны, в готовности жертвовать чем угодно для того, чтобы решить вековой спор.

Многонациональное Московское государство

Начнем с того, что Московское царство, Казанское и Сибирское ханства вовсе не были мононациональными государствами. Казанцы и «сибирцы» боролись вовсе не за национальную независимость. В Средние века не только в восточной, но и в Западной Европе вообще не знали идей национального государства и суверенитета нации. Эти идеи были порождены лишь эпохой Просвещения и Французской революцией 1789–1793 годов.

После возникновения Монгольской империи и ее провинции на Севере Евразии — Джучиева улуса (Золотой Орды) русские, башкиры, ногайцы, татары вошли в состав одного государства. Большинство из них было завоевано монголами. Порой завоевателям оказывали ожесточенное сопротивление: булгары и башкиры на Урале много лет не давали пройти монгольским отрядам.

В ханской столице — сначала в Сарае-бату, затем в Сарае-берке встречались русские, татарские и башкирские аристократы, русские и татарские мастера бок о бок работали в мастерских монгольских городов, поставляя ко двору хана украшения, утварь. Русские и башкирские воины также участвовали в завоевательных походах монгол по приказу хана. Например, во время войны против арабов, которая закончилась взятием Багдада.

С другой стороны, и в Московии татарские и монгольские княжны, принимая православие, становились женами русских князей и даже царей. Московский князь Юрий (Георгий) Данилович, брат знаменитого Ивана I Калиты и внук Александра Невского был женат на родной сестре тогдашнего ордынского хана Узбека Кончаке (в крещении — Агафье). Мать Иоанна Грозного — Елена Глинская была из рода обрусевших крещеных татар, осевших в Литве.

Современные ученые считают, что пятую часть словарного запаса русского языка составляют слова тюркского происхождения.

Этнический состав Московского царства, Казанского ханства, Сибирского царства и других позволяет говорить о них как о многонациональных государствах, совершенно не похожих на европейские государства. На Руси в эпоху Московского царства жило множество совершенно «российских» татар, служа верой и правдой русскому царю и зачастую занимая высокие государственные должности. Крещеный татарский царевич Петр Ибрагимович руководил обороной Москвы в одну из войн между Казанью и Москвой. Саин Булат (в крещении Симеон Бекбулатович) женился на княжне Мстиславской и в течение одного года, 1557-го, даже царствовал в Москве (когда царь Иван Грозный удалился в свой опричный удел).

Шах-Али — царь Касимовского татарского царства, существовавшего на правах автономии в границах Руси, княжил на Мещере (в московскую эпоху остававшегося мусульманским краем). Он вместе с Иваном Грозным участвовал во взятии «своей» татарской Казани, а во время Ливонской войны руководил Московскими войсками вместе с двумя другими служилыми татарскими князьями — Абдуллой и Тохтамышем.

И. Серов «Иван Грозный любуется Василисой Мелентьевой»

Во время похода Ивана Грозного на Полоцк осенью 1562 г. при царе были два бывших казанских царевича — Ядигар (в крещении Симеон Касаевич) и Утямиш (в крещении Александр Сафагиреевич).

Царь Иван IV Грозный осознавал себя одним из последних православных государей, царем Святой Руси, поощряя переход в православие татар, равно как и других народов. Но он никогда не ставил перед собой цель искоренить ислам на землях Московского царства. Известны слова тогдашнего русского посла в Турции Новосильцева, сказанные султану Селиму и прямо свидетельствующие об этом: «Мой государь не есть враг мусульманской веры. Слуга его, царь Саин Булат господствует в Касимове, царевич Кайбула в Юрьеве, Ибак в Сурожике, князья Ногайские в Романове, все они свободно и торжественно славят Магомета в своих мечетях…»[114]

Многонациональные татарские ханства

В других государствах ситуация обстояла схожим образом. В Казанском царстве кроме татар жили марийцы, мордва, удмурты, чуваши, а также часть башкирского народа. Сибирское царство населяли кроме татар манси, пермяки, ханты. В Ногайской Орде кроме самих ногайцев жили разные народы — от башкир до предков нынешних каракалпаков. Более или менее однородным по этническому составу, то есть в основном татарским, можно считать Астраханское царство, но оно было и самым малочисленным, располагалось в бесплодных солончаковых степях и не обладало реальным суверенитетом, находясь в зависимости от Крыма.

Между этими государствами были, разумеется, и конфликты, но были и периоды мира. В ХѴ-ХѴІ веках Московское княжество и Крымское ханство выступали как союзники в борьбе с остатками Орды, а затем и с литовцами. Были целые периоды в истории Казанского или Астраханского ханств, когда у власти там находились «прорусские партии».

Про взятие Казанского ханства

В московское время взятие Казани было для русских Богом данным, давно желанным событием. День взятия Казани сделался религиозным праздником. В этот день московский царь вступил в Москву «на осляти», уподобляясь Христу, въезжающему в Иерусалим.

В имперскую эпоху присоединение Казанского ханства трактовали более корректно и с позиций светской науки. Русские за два века сделались и поспокойнее, не стремясь любой ценой подчеркнуть свою религиозную правоту, да и поцивилизованнее. Настало время более объективного осмысления событий. В «Истории государства Российского» Карамзина нашлось место для самокритики: для описания резни, учиненной стрельцами во взятой Казани.

Ну а в первый период советской власти, как мы уже отмечали, изучающим историю студентам и рабфаковцам полагалось считать, что до 1917 года, до социалистической революции русские были по сути такими же колонизаторами, как британцы в Индии.

До конца 1930-х годов даже само слово «Русь» считалось в определенной мере… как бы помягче сказать… контрреволюционным. Уделять «слишком» много внимания русской истории, русскому языку, русской культуре, вообще всему русскому было чем-то очень подозрительным. Русский народ ведь, «как известно» был народом-завоевателем и нещадно эксплуатировал другие, завоеванные им народы.