О русском рабстве, грязи и «тюрьме народов» - Владимир Мединский

Вот как упоминавшийся выше современный британский историк Доминик Ливен объясняет то, что в XIX веке у нас не происходило подъема национальных движений и национализма в отличие от всей остальной Европы: «Свою роль играл интегрирующий фактор империи. Российская империя была русской по характеру. Император и ядро элиты были русскими. Однако империя была открыта для представителей других народов как изнутри страны, так и из-за ее пределов. В начале XIX века Российская империя была очень космополитичной. Лишь к концу века внутри России начинается давление на российского императора стать более русским по характеру».

Глава 3

Российская империя: особенности освоения территорий

Российская империя расширялась, согласно логике неизбежного расширения, по равнине, где остановиться значило погибнуть. Равно так же не может остановиться ямщик в степи ни летней ночью — загрызут волки, ни зимней — заметет пурга, застудит русский мороз. В условиях бескрайних и малонаселенных равнин только в движении может существовать и развиваться русская птица-тройка.

Приход руссов, славян, впрочем, никогда не означал вытеснения коренного народа. Обычно он знаменовал лишь переход к более тесному, полуродственному соседству. Это был как бы переход от соседских отношений рядом стоящих деревень к жизни в одном селе, одном миру. По городским понятиям — снос старых перегородок между квартирами и начало жизни одним, общим хозяйством. Правда, заметим, в этом шумном и многоязыком коммунальном доме все-таки на кухне всегда авторитетно заправляла хозяйка из метрополии, она же и была ответственным квартиросъемщиком.

В общей квартире по-соседски могли и всерьез повздорить. Могли перебить посуду. Но на улицу, в мороз, в «огороженные резервации»[107] никого по крайней мере не выгоняли.

Если шла славянская экспансия в ХІ-ХІІІ веках от Днепра на северо-восток, к Ярославлю, будущей Москве, затем к Архангельску, то это лишь означало, что отныне на одной и той же территории в самом тесном соседстве стали жить рядом славянские и финно-угорские племена. Некоторые племенные союзы Древней Руси «официально» включали в себя племена и славян, и финно-угров — например, вятичей.

С тюркоязычными половцами киевляне заключали союзы, торговали и точно так же массово, как и с финно-уграми,[108] вступали в браки. Известно, что против «объединенных монгол», когда состоялась известная битва при реке Калке, русичи выступили вследствие того, что были связаны договором и родственными связями с половцами: половецкий хан Котян был тестем русского князя Мстислава Удалого.

Если народ входил в состав Руси, внутренняя жизнь такого народа вообще мало менялась. Никто не препятствовал традициям и образу жизни этого народа.

Впрочем, Древняя Русь обычно и не становится объектом для создания черных мифов о России.

Далеко идущие выводы о присоединении земель других народов к Руси (т. е. «русской колонизации» и «порабощении великороссами свободных народов Урала, Сибири, Дальнего Востока, Севера и т. д.) делаются с века ХѴІ-го.

Очень часто в этой связи упоминают в качестве первого яркого примера завоевание Казанского ханства.

По мнению одного из крупнейших западных специалистов по истории России, профессора Гарвардского университета Ричарда Пайпса, Россия не только со страшной жестокостью завоевала Казанское ханство, подавив национально-освободительное движение татар, но и навсегда пресекла всякую возможность самостоятельного культурного развития поволжских татар в целом. В частности, Пайпс ссылается на русские поговорки типа «незваный гость хуже татарина» и доказывает — создали их исконные, страшные враги татарского народа.

Впрочем, и в истории России, и в сочинение мифов о нашей истории монгольское нашествие, Золотая Орда, Казанское ханство, Северный Кавказ сплелись в такой тесный клубок проблем, что придется поговорить о нем особо.

Татарский вопрос

О том, что представляло собой монгольское нашествие на Русь, упомянутый выше Ричард Пайпс придерживается очень своеобразного мнения. Он считает, что монголы были в культурном отношении намного выше русских.

Тем, кто хочет более детально познакомиться с этой проблемой, Р. Пайпс рекомендует монографию, написанную немецким историком Шпулером.[109] Вообще-то книгу Шпулера смело можно назвать дешевой попыткой реванша за проигранную Вторую мировую войну. Автор приводит множество данных о том, что достижения Золотой Орды в области управления, налоговой политики, военной организации, торговли и транспорта значительно превосходили успехи русских в этих областях к тому времени. Всему-то, абсолютно всему учились русские у монголов, вот как!

Р. Пайпс.

Талантливый историк и ученый, взявшийся доказать «изначальную порочность» всего русского уклада государственности. В СССР считался агентом ЦРУ и «злобным антисоветчиком». Вчитавшись в его труды, приходишь к мысли, что иногда бойцы советского идеологического фронта были не так уж далеки от истины.

Уровень аргументации смехотворный, основная масса сведений об эпохе попросту игнорируется. Но «зато» появляется еще один способ пересмотреть историю, и тоже во вред «национальной гордости великороссов». Ни от одной такой возможности Ричард Пайпс никогда не отказывался.

Впрочем, у Пайпса есть и еще один аргумент, на этот раз собственного изготовления. «Однакодля меня решающим, — пишет Пайпс, — остается другой аргумент: в то время как в Китае и Иране, также покоренными монголами, завоеватели быстро ассимилировались и потеряли свои национальные отличительные особенности, в России этого не произошло.

Отсутствие славянизации «монголов» в России, в то время как в Китае они «китаизировались», а в Иране «иранизировались», указывает на их более высокий (! — В. М.) культурный уровень в сравнении с русскими, поскольку, как правило, народы с более высоким культурным уровнем не ассимилируются среди народов с более низкой культурой. Как полагают этимологи, в связях типа монголо-русских влияние обладает направленностью от монголов к русским, а не наоборот».

В общем, монголы на Руси не ассимилировались, а вот русские от монголов переняли так много, что и после выхода России из-под власти татар порядки в России остались татарские. Другого-то было не дано.

Бредни Пайпса и Шпулера — прекрасный пример того, как отрицаются или извращаются факты в угоду надуманной схеме.

Сочиняя монголов-культуртрегеров, Пайпс то ли делает вид, что не знает, то ли игнорирует многочисленные факты запустения русских земель, передвижения Руси на северо-восток с разоренного и почти полностью вырубленного юга. Он не замечает и того, что хозяйство Руси после монголов примитивизировалось. Исследования академика Рыбакова показали, что после монголов уменьшилось число ремесленных специализаций, исчезли многие изделия ремесленников Древней Руси, требовавшие особо высокой квалификации.[110]

Ну а политика вывоза ремесленников из всех захваченных стран в Монголию или в столицу Золотой Орды, Сарай, описана очень подробно. И что за ней стоит, хорошо известно: отсутствие у монголов собственного ремесленного посада.[111]

Выдумывая, будто татары никогда не ассимилировались на Руси, Пайпс особенно сильно подставляется. До третьей части и феодальной аристократии, и вообще ярких, известных людей Руси ХІѴ-ХѴ веков — татарского происхождения. Перечислять семьи и роды не имеет смысла, тем более что, рассказывая о Казанском ханстве, мы невольно столкнемся с ними. Назовем пока такого известного в России святого, как Пафнутий, основателя Боровского монастыря. Сведения о нем есть в таком доступном всем источнике, как Православный календарь за 2007 год.

«Преподобный Пафнутий Боровский родился в 1394 году в селе Кудинове, недалеко от Боровска, при крещении был назван Парфением. Его отец Иоанн был сыном крестившегося татарина-баскака Мартина, мать Парфения носила имя Фотиния. 20-ти лет Парфений оставил родительский дом и в 1414 году принял постриг с именем Пафнутий в Покровском монастыре на Высоком от настоятеля Маркелла».

Итак, русский православный святой — внук баскака, оставившего орду и прижившегося на Руси. Где Вы, господин Пайпс?

Точно так же и евразийцы, рассказывая сказочки о русско-степной и особенно русско-татарской идиллии, вынужденно игнорируют факты. Уже о половцах и печенегах в летописях Древней Руси упоминали, как о «поганых» и о «горе степном». В «Слове о полку Игореве» сказано:

Вновь узнала Русь, похолодев,Топот половецкого набега.

«О каком-то культурном взаимодействии Руси и татарщины можно говорить, опять-таки лишь закрыв глаза на длинный ряд красноречивых свидетельств… что русское национальное самосознание вырастало не на почве тяготения к татарщине, а прямо наоборот, на почве возмущения татарским игом и сознательного отталкивания от татарщины, как от чужеродного тела в русской жизни. Это чувство объединяло всех русских людей от простой деревенской женщины, пугавшей своего ребенка «злым татарином», до монаха-летописца, именовавшего татар не иначе как «безбожными агарянами», и до любого из князей, неизменно заканчивавшего все свои правительственные грамоты выражением на то, что Бог «переменит Орду».