Дети войны. Народная книга памяти - Коллектив авторов

Когда солдаты дошли до польской границы, здесь меня передали одному лейтенанту, который возвращался назад в Россию по семейным обстоятельствам. Дали наказ, чтоб определил сына полка в Суворовское училище. Но судьба сложилась иначе.

По дороге завернули в Мармыжи. Здесь я снова встретил мать. А позже нашлась и сестра. Оказалось, всё это время она была в ульяновском детском доме, а после войны я поступил в музучилище.

Я разрубил свои лыжи, чтобы не отдавать их немцам

Еленский Евгений Ильич, 1929 г. р

Родился я 3 мая 1929 года в Курске, проживал на улице Ендовищенской в доме № 7, который разбомбили во время военных действий.

В 1937 году я начал учиться в средней школе № 4 и в 1941 году окончил четыре класса и один класс по домбре. Мне тогда исполнилось 12 лет.

Наше место жительства стало местом боевых действий. Во дворе располагались защитные и заградительные устройства, был установлен зенитный пулемёт, который вёл бои с немецкой авиацией при налётах.

Шла подготовка к Курской битве, на тротуаре возле дома сооружались два дота, а во дворе устанавливалась противотанковая пушка. Я участвовал в проведении различных земляных работ.

Со 2 ноября 1941 года по 8 февраля 1943 года на временно оккупированной территории в Курске пережил голод, холод, страх. И всё же, чтобы не отдавать немцам свои прима-лыжи, порубил их, хоть и могло последовать жестокое наказание.

8 февраля 1943 года принимал участие в уличных боях при освобождении Курска, помог разведке определить местонахождение немцев.

Евгений Еленский

7 июня 1944 года был принят воспитанником военно-духового оркестра Краснодарско-Орджоникидзевского Суворовского военного училища. Раньше я играл в школьном духовом оркестре на корнет-трубе, а теперь мне предстояло нести службу военным музыкантом вместе с двумя взрослыми трубачами с единственным в курском гарнизоне военным оркестром. Обслуживал не только СВ, но и выступал с концертами в госпиталях, на торжественных мероприятиях городской администрации.

9 сентября 1944 года перед нами была поставлена задача – создать бодрое боевое победное настроение. Оркестр участвовал в торжественной передаче

истребителей и проводах на фронт лётчиков эскадрильи «Курский колхозник».

Проводы получились напутственно-тёплыми. Рвение изо всех сил тянуться в службе за взрослыми и ослабленный пережитым организм сделали своё дело – я оказался на больничной койке и 22 февраля 1945 года выбыл на гражданку, где встретил праздник Победы, окончил семь классов.

Школьные годы после освобождения Курска представляли собой совмещение учебного процесса и трудовых обязанностей, иначе говоря, проходили под лозунгом: «Всё для фронта, всё для Победы», а это и ремонт здания школы с установкой «буржуек», выкорчевывание пней для отопления, сбор мебели. Выгружали вагоны, перетаскивали шефские пиломатериалы со станции в школу, выезжали обрабатывать сельхозкультуры.

При подготовке школы под госпиталь собирали койки, постельное бельё, посуду, вскапывали спец-огороды. Школа стала называться мужской средней школой № 4, а ученики были обязаны носить сумку с противогазом.

В 1945 году поступил в Курский железнодорожный техникум паровозного хозяйства, закончил его, затем железнодорожный институт. Проработал на железной дороге пятьдесят лет.

Одна связка гранат на двоих

Анненков Сергей Яковлевич, 1931 г. р

Город Льгов, Курская область, сын полка 65-й армии, юный участник Курской битвы, инвалид 1-й группы, посадивший рощу в 2,5 тысячи деревьев разных пород.

С детства я мечтал стать кадровым военным, в 6 лет потерял мать, со старшим братом Георгием росли, поддерживая друг друга. Отец много работал. Мы работали на огороде в 15 соток, ухаживали за домом. Рано вставали, слово «надо» было на первом месте. Началась война.

Три дня шли бои, снег был красным от крови. У орудия остались лейтенант и я, снаряды кончились. Осталась одна связка гранат на двоих.

В 1943 году в конце февраля я оказался на северном направлении Курской дуги, куда потоком шли машины с подкреплением и боеприпасами. В одной из них я спрятался и попал в пекло боя – очень хотел воевать с фашистами. Некогда было выяснять: откуда пацан появился в артиллерийской батарее истребителей танков, поступила команда – раз попал в команду смертников, подавай артиллерийские снаряды!.. Заряжай!.. Я представить себе не мог такого кошмара. Взрывы снарядов переворачивали орудия. Три дня шли бои, снег был красным от крови. У орудия остались лейтенант и я, снаряды кончились. Осталась одна связка гранат на двоих. Опять атака на батарею фашистских танков. Лейтенант пополз, размахнулся, чтобы бросить связку в приближающийся танк, но тут же осел – был ранен. Я вырвал связку из рук лейтенанта и бросил ее под приближающийся танк. От взрыва меня отбросило на несколько метров в сторону.

Забыть первый, и последний трехдневный бой невозможно, он напоминает о себе в кошмарных снах и непрерывных головных болях. И однажды, глядя в окно своей квартиры, я дал себе слово посадить две тысячи деревьев (в память о солдатах, умерших от ран в госпитале).

Очнулся от боли и холода – лежал на снегу, вернее, в замерзшей красной луже. Ощупал голову: широкий и глубокий шрам на макушке. Услышал за спиной немецкую речь, автоматную очередь – гитлеровцы имели привычку добивать раненых…

Я сжался в ожидании приготовленной для меня очереди автомата, думал: только бы на моем лице не дрогнул ни один мускул. Так хотелось жить. И вдруг резкий удар кованым сапогом в правый висок, пинок второго фашиста пришелся по лицу. «Он мертв», – подытожил третий… Сколько находился в шоковом состоянии, не помню, очнулся в медсанбате…

Понимал, что другим не легче. Как полегчало, стал помогать раненым, выносил не менее двухсот суден или «уток», переворачивал раненых, а в сумерках с возницей приходилось увозить и умерших от ран…

Закончилась война. Стал все же кадровым офицером Советской армии. Но забыть первый, и последний трехдневный бой невозможно, он напоминает о себе в кошмарных снах и непрерывных головных болях. И однажды, глядя в окно своей квартиры, дал себе слово посадить две тысячи деревьев (в память о солдатах, умерших от ран в госпитале). Теперь под окнами выросли белоствольные березы, липы, рябины, лиственницы, сосны, вязы, клены…

Родительский дом был сожжен на Курской дуге

Батюнин Виктор Иванович, 1932 г. р

В 1941 году я вместе со своей тётей поехал в Ленинград, на период летних каникул. Вскоре началась война, и я вынужден был остаться в Ленинграде.