Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции - Лев Кривицкий

Диафрагма встречала сопротивление при выпрямленном положении позвоночного столба, испытывающего давление тела, и не могла в полной мере осуществлять свою насосную функцию. Начавшееся в процессе прямохождения опускание гортани и образование узкой голосовой цели снизило пропускную способность органов дыхания и не позволяло снабжать лёгкие при беге достаточным количеством кислорода. Единственным способом, позволявшим повысить эффективность охотничьего промысла до уровня обычных хищников и начать хотя бы сколько-нибудь часто утолять голод, была загонная охота с применением орудий.

Но загонная охота – не такое простое дело. Она требует организации, согласованности действий, распределения ролей, управления всем процессом, начиная от разделения всех охотников на загоняющих и встречающих, и кончая последующим дележом добычи. Соответственно резко возрастает роль вожаков и выделения рангов в процессе установления отношений доминирования. На новый уровень выходят отношения биологической социальности. Начинают формироваться мобилизационные структуры, которые постепенно выделяют предков человека из животного мира. Именно они становятся решающим фактором антропогенеза и главной движущей силой очеловечения прямоходящих обезьян.

Социальноподобные мобилизационные структуры представляют собой четвёртый тип мобилизационных структур космической эволюции. Первый из этих типов – натурмобилизационные структуры, они организуют движение в косной, неживой природе, на уровне физико-астрономического и химического движения материи. Второй тип – биомобилизационные структуры, сложность связей внутри которых как количественно, так и качественно не уступает сложности связей натурмобилизационных структур и приближается к бесконечности, несмотря на то, что биомобилизационные структуры развиваются на песчинке мироздания, Земле, а натурмобилизационные – и на Земле, и в самих живых существах, и в необъятном Космосе. Третий тип – нейромобилизационные структуры, развивающиеся в мозгу человека и его центральной нервной системе. По количеству и сложности нейронных связей они соперничают со связями предшествующих типов мобилизационных структур. Наконец, социомобилизационные структуры, развивающиеся на базе всех предшествовавших типов структур, особенно нейромобилизационных, объединяют людей в общество и являются наиболее мощным ускорителем прогресса из всех нам известных.

Первоначально формирование социомобилизационных структур проходило на базе перестройки социальноподобных биомобилизационных структур сообщества прямоходящих обезьян. У современных человекообразных обезьян наблюдаются зачатки таких структур в виде определённой и довольно устойчивой иерархии в животных сообществах. Вообще такие сообщества и образующиеся в них социальноподобные структуры у обезьян весьма разнообразны, тогда как у других животных они, как правило, довольно однообразны в каждом виде и строго установлены. Так, гиббоны и гамадрилы живут маленькими семейными группками, под руководством одного вожака, сообщества диких шимпанзе и горилл достигают 70–80 членов и периодически меняются за счёт соседних групп. Для шимпанзе характерен особенно непостоянный характер групповых связей, они собираются на определённой территории, кормятся на ней в течение нескольких часов, дней или недель, затем расстаются, переходят в другие группы. Встречи старых знакомых сопровождаются объятиями и дружескими знаками внимания, как у людей. Но могут жить шимпанзе и обособленными группами.

Замкнутыми группами живут павианы и резусы с большим числом членов. В очень больших сообществах протекает жизнь бабуинов, а в сообществах японских макак царит строжайшая иерархия, напоминающая восточную деспотию. Определённая иерархия может складываться и между отдельными группами. Внутригрупповая иерархия складывается не только между особями, но и между малыми группами обезьян. Российский исследователь Г. Матюшин, обобщая наблюдения иностранных коллег над сообществами горилл, пишет по этому поводу:

«По иерархии после самцов с поседевшими спинами следуют взрослые самцы с чёрными спинами, которые, как и самки, стоят выше молодых животных. Один из убелённых сединой самцов – вожак. Его примеру подражают все. Если он сооружает на кусте или на земле гнездо из веток, другие немедленно принимаются за дело; он отправляется в путь – все следуют за ним» (Матюшин Г.Н. У истоков человечества – М.: Мысль, 1982, с. 56).

Завоевание открытых пространств степей и лесостепей потребовало от предков человека резкого увеличения числа членов сообществ и чрезвычайного усложнения биосоциальных взаимоотношений в этих сообществах. Вряд ли правы те исследователи, которые по аналогии со стаями человекообразных обезьян оценивают численность ранних первобытных сообществ «в несколько десятков, скорее всего 20–30 взрослых членов», как это делают, например, А. Хомутов и С. Кульба (Хомутов А.Е., Кульба С.Н. Антропология – Ростов-на-Дону: Феникс, 2006 – 384 с., с. 227).

Ближе к истине, как представляется, точка зрения Н. Воронцова, который указывает на закономерность значительного роста численности сообществ диких животных в степях по сравнению с обитателями лесов. «Выход на открытые пространства, завоевание степей, – отмечает он, – привели к резкому увеличению размеров стада, переходу от семейно-группового к стадно-стайному образу жизни» (Воронцов Н.Н. Развитие эволюционных идей в биологии – М.: Издат. отдел УНЦ ДО МГУ, 1999 – 266 с., с. 18). Для сравнения Воронцов приводит небольшие группы горно-лесных антилоп и тысячные стада степных сайгаков, семейные группы по 20–30 лесных оленей и многотысячные стада тундровых оленей и т. д. Необъятная широта степей требует расширения территорий для прокорма и создаёт условия для повышения выживаемости сообществ с большим числом членов.

Рост численности приводит к двояким последствиям: повышается и беспорядок в биосоциальных отношениях, и потребность в установлении разнообразных форм порядка и иерархии. Иерархия становится многоуровневой, пропадает ясность в отношениях доминирования, их приходится выяснять повторно или даже многократно, что порождает многочисленные конфликты и драки, опасность которых возрастает с началом применения оружия. Внутривидовая борьба за существование нередко принимает характер войны всех против всех. Но такие сообщества, в которых анархия, столкновение особей и группировок принимали неконтролируемый характер, как правило, не выживали, устранялись естественным отбором. Выживали и приобретали способность сопротивляться отбору лишь те сообщества, в которых проявлениям агрессии противостояла сила сплочённой группировки, идущей за вожаком. Такая группировка и становилась сердцевиной мобилизационной структуры. Но жизнеспособные сообщества могли эволюционировать по разным вариантам.

Первым из этих вариантов мог быть такой, при котором лидирующая группировка не управляла сообществом в целом, но обладала инициативой в организации походов за добычей, распределяла свободно участвующих в охоте особей по группам. Она обладала мобилизующей, но не управляющей функцией. Мобилизация на деятельность лишь эпизодически перерастала в управляющую деятельность, но за пределами общей деятельности каждый индивид был свободен и мог добывать еду по собственному усмотрению.

Второй вариант мог выражаться в жёстком деспотическом лидерстве наиболее свирепого и агрессивного вожака, опиравшегося на столь же жестокую и агрессивную группировку. Такая социомобилизационная структура имела свои преимущества и была необходима в условиях, при которых растительная пища была скудной, не могла прокормить данное сообщество, а добывать животную пищу приходилось любыми средствами, в том числе и посредством каннибализма, т. е. пожирания себе подобных. Такая структура, державшаяся на абсолютном доминировании вожака, была наиболее прочной, пока он обладал превосходством силы, но когда он почему-то ослабевал или начинал стареть, всё сообщество погружалось в хаос, анархию и столкновения враждующих группировок. Так уже на заре человеческого рода могли формироваться предпосылки деспотического типа мобилизации, при котором члены сообщества силой «сгонялись» на выполнение определённых функций.

Третий вариант мог быть связан с самоорганизацией сообщества, в особенности при переселении на новые места обитания со сложными или необычными условиями существования. В этих условиях от сплочения сообщества зависело само существование каждого члена, и вожаком становился не наиболее сильный и агрессивный, а наиболее опытный и коммуникабельный индивид, способный объединить усилия всех для пользы каждого. При третьем варианте более успешным становилось создание орудий и создание комфортных условий для членов общества.