Оттепель. Действующие лица - Сергей Иванович Чупринин

что нет в его репертуаре проклятий ни врагам народа, ни безродным космополитам, ни заокеанским агрессорам. Будто и не замечая велений посуровевшего социального заказа, писал себе пьесы «Московские ночи» (1942), «Лодочница» (1943), «Икс и игрек» (1943), «Сентиментальное знакомство» (1944), «На Можайской дороге» (1944–1946), которые хоть и ничего к его славе не прибавили, зато будущий некролог не испортили. А вот советскому мифотворчеству П. послужил, да еще как — пырьевские «Кубанские казаки» (1949) мало того что принесли сценаристу Сталинскую премию 2-й степени, так еще, при всей их олеографичности и, — как выражаются критики, — балаганности, вызвали у населения такой ажиотаж, что они и теперь эхом время от времени прокатываются по российским телеэкранам.

А сам П. — драматург хоть и заслуженный, но, это важно, беспартийный — на десять лет стал главным редактором журнала «Театр» (1951–1960). И опять же, — говорит С. Алешин, — старался без крайней нужды ни лично «себя не замарать», ни в своем журнале «не печатать подлых статей, что было непросто, если учесть особенность того времени»[2322]. Впадал, — как многие рассказывают, — ввиду, надо полагать, когнитивного диссонанса в гомерические запои, однако же протежировал В. Розову и А. Володину, поддерживал начинавших тогда А. Эфроса и О. Ефремова, собрал из В. Саппака, М. Строевой, И. Соловьевой, В. Шитовой, А. Свободина и других критиков настолько великолепный редакторский и авторский коллектив, что, — сошлемся еще раз на мнение С. Алешина, — «период, когда Погодин возглавлял журнал „Театр“, можно считать, пожалуй, лучшим в судьбе этого издания»[2323].

И как драматург в ответ на изменения общественного климата П. в дни Оттепели старался тоже меняться, но как-то не слишком удачно. Тряхнув стариной, из командировки в кустанайские степи вывез молодежную пьесу «Мы втроем поехали на целину» (1955), но газета «Правда» и по ней, и по спектаклю, поставленному М. Кнебель и А. Эфросом, ударила такой сокрушительной статьей «Серьезная неудача драматурга», что снятый для переделок спектакль в репертуар ЦДТ уже не вернулся. Попытался в «Сонете Петрарки» (1957) напомнить, что к «святой» классовой ненависти хорошо бы добавить еще сочувствие, любовь к согражданам, но этот призыв прозвучал так робко, так неуверенно, что замечен не был. А про антимещанский роман «Янтарное ожерелье» (Юность. 1960. № 1–3), хоть и выпущенный в «Роман-газете» миллионным тиражом, из уважения к маститому автору постарались забыть сразу же: это, — свидетельствует О. Северцева, — «чудовищный роман <…>. Его даже открывать не надо, это бог знает что! Бог знает что!»[2324]

Что говорить, если и «Третья патетическая» (1958), завершающая погодинскую Лениниану, прорывалась к мхатовской сцене при отчаянном сопротивлении коммунистов Центрального музея В. И. Ленина, возмущенных «безответственным отношением драматурга Н. Погодина к такой важной для советского человека теме, как образ великого Ленина»[2325].

Соответствующие поправки в текст, однако, же были внесены, чересчур правоверные охранители приструнены Центральным Комитетом, и вся трилогия, отмеченная Ленинской премией (1959), продолжала держаться на сценических подмостках еще три десятилетия.

Держалась бы, возможно, и сейчас. Но жизнь неумолима, так что спектакли по пьесам П. давно сняты с репертуара, его книги около полувека не переиздаются, и только отмеченные этим некогда славным именем Северо-Казахстанский театр в Петропавловске да улицы в Ростове-на-Дону, в Донецке, в писательском Переделкине напоминают о П. — возможно, и впрямь «едва ли не самом талантливом драматурге своего времени»[2326].

Sic transit gloria mundi.

Соч.: Собр. соч.: В 4 т. М.: Искусство, 1972–1973.

Лит.: Холодов Е. Пьесы и годы: Драматургия Н. Погодина. М.: Сов. писатель, 1967; Слово о Погодине: Воспоминания. М.: Сов. писатель, 1968.

Полевой (Кампов) Борис Николаевич (1908–1981)

Биография П. началась с того, что он, в ту пору внештатный корреспондент газеты «Тверская правда», был внедрен в воровскую банду и после ее разгрома выпустил об обитателях «дна» свою первую книгу «Мемуары вшивого человека» (Тверь, 1927). Опасаясь мести уголовников, он после дебюта даже приобрел новое литературное имя, переведя фамилию Кампов с латинского языка (campus — «поле») на русский.

И пошла успешная — сначала только журналистская, а потом уже и писательская — карьера, закрепленная в 1939 году публикацией повести «Горячий цех» в журнале «Октябрь». Приняв участие еще в советско-финской кампании, в годы Великой Отечественной П. служил уже спецкором «Правды», причем, — как рассказывает его сын Алексей, — «отец много времени провел за линией фронта и выполнял там различные деликатные задания»[2327]. Какого рода это были задания, нам неизвестно, но в любом случае его журналистская хватка, завидная работоспособность и безотказная дисциплинированность были оценены по достоинству: после Победы полковника П. направили освещать Нюрнбергский процесс, во время которого он, помимо репортажей, буквально за 19 дней написал еще и «Повесть о настоящем человеке», свою, как оказалось, главную книгу.

И она, первоначально появившись на страницах «Октября» в 1946 году, сразу же была принята и властью и, что не менее важно, читателями как образцовое произведение социалистического реализма. За Сталинской премией 2-й степени, которой, кстати сказать, в том же 1947 году были отмечены также «Люди с чистой совестью» П. Вершигоры и «В окопах Сталинграда» В. Некрасова, последовали и опера С. Прокофьева на этот сюжет (1948), и кинофильм, поставленный А. Столпером (1948), и бессчетные издания как на русском, так и на других языках тиражом, уже к 1954 году превысившим 2 миллиона 300 тысяч экземпляров.

Библиографы, к слову, вообще считают П. одним из наиболее издаваемых советских писателей, отмечая, что только в период с 1927 по 1975 год вышло 353 его книги общим тиражом 23 224 000 экземпляров на 52 языках. И хотя ни одна из них — ни сборник рассказов «Мы — советские люди», отмеченный, впрочем, еще одной Сталинской премией в 1949 году, ни романы «Золото» (1950), «Глубокий тыл» (1959), «На диком бреге» (1962), ни повесть «Доктор Вера» (1967), ни другие сочинения П. — такого ажиотажного успеха уже не имели, но борозды тем не менее не портили.

Классик, неоспоримый классик, а с 1953 года, когда стал обновляться состав советской литературной элиты, еще и один из бессменных руководителей Союза писателей СССР. Отличался он, судя по воспоминаниям, той же, что в молодости, исключительной работоспособностью и той же стопроцентной идеологической дисциплинированностью. Первым, еще в марте 1954-го, сообщил по начальству, «что у ряда писателей, критиков, в том числе и у коммунистов, появилось странное и совершенно превратное мнение о своеобразной перенастройке в нашей политике и о якобы совершающемся в нашей литературе этаком „нэпе“»[2328], — но от личного участия в «проработке» проштрафившихся писателей постарался все же уклониться. Выхлопотал как куратор Иностранной комиссии СП СССР (январь 1955-го) писателям право относительно свободно общаться с иностранцами[2329], дважды (в апреле 1955-го и