Поцелуй у ног богини - Александра Нарин

легла.

Амир сел внизу, он постукивал пальцами по дереву и пел. В дома возвращались женщины, которые продавали рыбу на рынке и городских перекрёстках. Их голоса курлыкали, ласково рычали, как голоса маленьких медведиц. Они звучали прямо у уха Марии, будто женщины взобрались к ней на нары. Их смех катался туда-сюда по тесному пространству лачуги.

Мария выдохнула и, пригнув голову, слезла вниз, потом снова наверх, чтобы спрятать вещи на антресоли. Там стояла оставленная хозяевами древняя прокопчённая, жёлтая от жира плитка.

– Помоги, – сказала Мария.

Они с Амиром спустили плитку вниз, как великое сокровище. Чтобы плитка грела, нужен был огонь, для огня ветки. Мария вышла из лачуги, голоса, которые стрекотали вокруг, стихли. Она улыбнулась женщинам в сумрак. Потом направилась за свалку к мангровым зарослям. Она вспомнила школьные походы и ночёвки в палатке. Мангры, которые она хотела отломить, были слишком влажные, внутри веток тёк сок. Она собрала палочки, бумажный мусор. В трикотажном платье, обтягивающем грудь и бедра, в кожаных сандаликах, Мария была странной фантазией на вечернем пустыре. Когда она вернулась в улочку, женщины заулыбались ей, показывая разные, почти многоцветные зубы.

– Мне нужны спички, – сказала Мария на своём языке, изобразила руками, как чиркают спички о коробок, и по-английски добавила: – Огонь, огонь.

Женщины засмеялись и Мария тоже. Она почувствовала необыкновенный покой, будто её вдруг обволокло утробой матери как до рождения. Самая бойкая из женщин, грациозная и полная, с красивым овальным лицом, Джаянти, схватила Марию за плечо. Довольно грубо для Марии, но обычно для деревенского народа.

– Жди, дам.

Джаянти юркнула, как сытая кошка, в свою дверь рядом с дверью Марии.

– На. На, – быстро сказала она. – Твоё имя?

– Мария.

– Моё имя Джаянти, Джей.

Хоть говорила она резко, Марии её голос показался сладким, как голоса девушек, что распевали с утра до ночи по радио.

Женщины зашумели, окружили Марию. Им хотелось, чтоб она рассказала о мире, из которого пришла. Марии они виделись пёстрыми, чёрными, шумными. Но Джаянти толкнула её в лачугу.

– Ей надо готовить своему мужу, – сказала она женщинам и выставила вперёд ладонь, раскрывая пальцы с медными колечками, как лепестки цветка.

Ни у Марии, ни у Амира не получалось разжечь плитку, огонь постоянно гас. Обожглись, потратили почти все спички.

– Извини, не понимаю, в чём дело, – сказал Амир, улыбнулся своей космической смущённой улыбкой.

В темноте, что мгновенно рухнула на все крыши, им пришлось снова звать Джаянти. Джаянти ловко подожгла веточки, и скоро они напились чаю. Разговоры стихали, слышно было, как, спотыкаясь, люди ходят в туалет. В плитке переливались красные искорки. Они забрались с Амиром на верхний ярус нар и крепко обнялись. Через щель на крыше смотрело рыхлое небо, спускалось к зыбкой постели, как судьба. Снова стараясь быть тише, нежно и осторожно они занялись любовью. Руками хватались за тонкие доски, боясь свалиться на пол, от этого им стало смешно, они заулыбались в темноту.

Вода

Ваша змеиная сила вшита в бытие,

Каждому предназначена часть в немыслимой анатомии.

ДЕЛИП ЧИТРЕ, «ОНИ ГОВОРЯТ, ВАШ ЦВЕТ СИНИЙ»

По крыше колотили и кричали:

– Пани, пани![25]

– Вода, – сказал Амир.

Узкое пространство лачуги нагрелось, стало душно, они проснулись в поту. В солнечных лучах, пронизывающих домишку через дыры в стенах, густо плыла пыль.

– Женщины ходят за водой, здесь это женские дела. Надо мной будут смеяться, – сказал Амир. Мария посмотрела на него как на безумного, так что он взял вёдра и сказал:

– О’кей, пойдём.

Вёдрами служили банки из-под шпатлёвки с проволочными ручками, Мария и Амир вышли на пустырь к трубе. В шиферную деревню подавали воду только утром. У трубы собрались все женщины-рыбачки, от которых лицо Амира пылало, а глаза искали приюта.

В струе воды вспыхивало солнце. Хитрые женщины посмеивались над Амиром. Мария с нежным припухшим лицом ещё не понимала, что перешла границы сна. Ей не верилось, что так много людей живёт и помещается в такой узкой улице.

Притащили жёлтую от ржавчины воду, вылили в кастрюли, бутылки, таз. Пока подача не кончилась, сходили ещё раз. Решили, что на завтра нужно раздобыть больше вёдер. Напор уже ослабел, но им удалось набрать одно ведро. Босоногий ребёнок поймал пластиковым стаканом слабую струйку и выпил. Труба замолчала.

Умылись и почистили зубы на улице у крыльца. С улыбкой, испачканной бурым паном, худой и морщинистый от солнца сосед сказал Амиру:

– Знаю, что молодым хочется любить, но здесь кругом дети. Советую вам быть тише, пока все эти ведьмы не разбушевались, – он кивнул на соседние лачуги.

Мария усмехнулась, а к смуглому лицу Амира опять прилила кровь, он отвёл глаза. При свете дня они поняли, насколько тесно в деревне и как сильно слышан каждый вздох.

– Моя жена Джаянти боится заводить ещё детей. Вот наша Аби, Абишика, – он показал на девочку с глазами оленёнка.

Мария погладила девочку по голове. Затем они закрылись в лачуге и помылись кое-как прямо на полу, поливая друг друга. Трудно было сдержать крик, когда тело окатывала холодная вода. Но они любовались открытой красотой друг друга в лучах пыльного света. Чтобы отвлечься от желаний в скученности, среди людей, Мария шёпотом сказала про соседа:

– Слушай, этот парень не расстроен, что у него дочь?

– Почему он должен быть расстроен? Это его ребёнок, – ответил Амир, радуясь разговору. – Весь мир думает, что мы не уважаем женщин, убиваем девочек, но посмотри вокруг – люди любят своих дочерей. У народа коли женщина очень важна, она чинит сети, продаёт рыбу. Коли никогда не избавляются от девочек.

От мытья пол лачуги превратился в месиво. Амир надел мятую рубашку и ушёл на репетицию. Многие женщины отправились торговать рыбой, пойманной ночью мужьями. В деревушке стало тихо, только у залива возились в замусоренном песке худые дети без штанов. Мария проводила Амира, подумала, как ему славно в этой рубашке и как прекрасно его создали боги, он идёт словно на сражение. Она улыбнулась тому, что наконец они будут вдвоём.

У подножия

Правительство – чарующая блудница

Обещало Джобса. Индустриализацию. Мощь.

МИНА КАНДАСАМИ, «НАСЛЕДИЕ»

Главное было раздобыть воду на день. Жёлтая вода с кусочками ржавчины оказалась самым дорогим сокровищем. Точного времени прихода воды никто не знал, у трубы дежурили дети. Когда в глубине раздавались гудение и хрип, дети бежали