Про две жизни и одну смерть - Ольга Пряхина

Время трахаться. Разговоры потом.

— Тебя уже трахнули, а ты и не заметил! — сказала Виндикта.

Редьярд замер, и строптивицу будто сдуло с его коленей.

— Что за гадость у тебя в голове? Не дергайся и дай посмотреть!

Виндикта снова приблизилась, но чего Редьярд не позволил бы никому — даже такому поразительно красивому и кусачему созданию — так это лезть в его голову.

Он поднялся, вынуждая Виндикту отступить на шаг.

— Не заставляй делать тебе больно, — сказала та, с напрягающей серьезностью.

Нет, если кто и мог его ранить, так эта мстительная душа. Редьярд не собирался забывать. Но как удержаться? Короткий бросок застал Виндикту врасплох, и Редьярд навалился всем весом, молниеносно вывернул ей руки и защелкнул на запястьях сплетенные из собственной силы браслеты.

— Что это? — задушенно спросила Виндикта, пытаясь сбросить Редьярда с себя.

— Гарантия, что ты будешь послушной и не захочешь убить меня раньше времени, — довольно сказал он. — Снять могу только я, так что не трать время.

— Редьярд! — возмущенно позвала Виндикта, повернув голову.

— Мне нравится, как ты произносишь мое имя, — сказал он. Чистая правда! — И ты сама мне нравишься, — прошептал он и прижался к приоткрытым губам. Виндикта на вкус был как вода из горного родника, но через мгновение рот Редьярда наполнился кровью — та прокусил ему губу — и он довольно рассмеялся. — Люблю диких. Не терпится узнать насколько ты горячая в постели.

— В постели я холодная, как труп, не обольщайся, — сказала Виндикта, отчаянно вырываясь.

— Еще и шутница? Настоящее сокровище.

В этот момент Виндикта перевернулась и от души пнула его, скидывая с постели.

— Не буду я с тобой спать, придурок, — она со злостью дернула скованными руками. — Сними это, и я подумаю, сохранять ли твою никчемную жизнь.

* * *

Разор радостно отыгрывал императора и не хотел выбираться из своих фантазий. Мозги растерял, а вот силы, к сожалению, нет. Напротив, в Преисподней его мощь возросла, и Агния, к стыду своему, до сих пор не поняла, что за ограничители на неё нацепили. Директор Магнус предупредил, что остатки проклятия все еще сковывали разум Редьярда, а Сильвия — или тот, кто стоял за ней, — попытался снова подчинить себе бывшего императора. Получается, сейчас она говорила с тем, кто когда-то захватил и уничтожил большинство кланов в Преисподней, а потом назвался императором.

Проклятие и защита от Магнуса кипели, сражаясь за контроль, а сила Редьярда то полыхала, как костер в который плеснули бензина, то почти гасла. Вместе с нестабильностью в духовном плане, в раздрай пришел и ментальный. Редьярд не понимал кто он, где он, не помнил Агнию, на поверхности остались только самые примитивные желания.

— Я тебе не шлюха. Не зли меня. Сними браслеты и дай разобраться с заклятьем, которое привело твой разум в хаос, да еще вызывает волнения в силе.

Разор нахмурился, поднимаясь на ноги. Он прошел несколько шагов вперед-назад в раздумьях.

— Не хочешь быть шлюхой? — спросил он, словно и не слышал второй части. — Ладно! — он хлопнул в ладоши. — Я отлучусь, чтобы все подготовить, но не переживай, любовь только крепнет в разлуке. А ты, радость моя, привыкай пока к мысли, что скоро будешь зваться второй почитаемой супругой императора.

Разор объявил эту нелепость с нескрываемым удовольствием и тут же вышел из покоев.

Первая мысль Агнии, как ни странно, была о том, что зря она так переживала из-за Сильвии. Если Разор и в прошлый раз примерно так завел жену… Осознав наконец, что тот задумал, Агния крикнула в пустоту:

— Тупица!

Она заметалась по императорским покоям, в надежде отыскать что-нибудь колюще-режущее и решить проблему ограничителей самым радикальным способом. Но вокруг были только мягкие подушки, вазы с фруктами, подсвечники и курильницы с благовониями. Агния прикидывала сколько времени ей понадобится,чтобы справиться зубами, когда пол под ногами вздрогнул, и дворец жалобно ухнул. Загрохотало где-то слева, шум нарастал, а потом вместе с взрывом выплеснулось целое море силы, которое чуть не сбило Агнию с ног.

Едва перестало трясти, она подскочила к двери и без колебаний выбила ее плечом. Вывалившись в коридор, она узрела поражающую картину — левой части дворца больше не существовало.

Осторожно — скованные руки не позволяли держать равновесие на неустойчивых обломках стен — Агния принялась спускаться по обвалившимся плитам к эпицентру.

— Редьярд!

Кровь заливала камни, кричали придавленные глыбами мелкие демоны-слуги, но Агния не стала тратить на них время. Вместо этого она высматривала, не блеснет ли где-то императорское черно-золотое облачение.

— Сестрёнка!

На нее смотрел мальчик. Он забился в щель между двумя обвалившимися стенами, его щеки покрывали ссадины, пыльная одежда пестрела дырами. Похоже, он умудрился безо всякой помощи выбраться из-под завала. Агния схватила его за шиворот и дернула на себя как раз в тот момент, когда нависающее перекрытие с грохотом обвалилось. Мальчишка вцепился в нее руками и ногами, как маленькая обезьяна.

— Твои родители… Они рядом? — спросила Агния.

Мальчик помотал головой.

— Мамы нету. Помоги ее найти!

В конце концов, идиота, который разнес взрывом силы целый дворец, не так легко убить, в отличие от маленького демоненка, неудачно попавшего под раздачу.

— Я вытащу тебя отсюда и передам слугам, — сказала Агния и с тоской посмотрела на завал, по которому спустилась, едва не отбив себе задницу.

Путь наверх дался еще труднее, потому что она не привыкла балансировать с дополнительным грузом, который еще и не собирался сидеть у нее на руках спокойно. Но наверху её надежды пошли прахом — коридор, ведущий к императорским покоям, был преступно пуст. Похоже, выжившие слуги убрались подальше, опасаясь, что остатки дворца могут развалиться в любую минуту.

— Ладно, — решила Агния, переступая через выбитую дверь. — Посиди тут, надо разыскать еще одного бестолкового ребенка.

Он устроила мальчика на подушках.

— Нет! — закричал тот и добавил шепотом: — Не бросай меня тут.

К ужасу своему, Агния оказалась беззащитна перед детскими слезами. Стоило глазам мальчика опасно заблестеть — все, из неё можно было веревки вить.

— Не плачь! Я останусь.

Агнию осенило, что глаза-то у мальчишки до боли знакомые — темные, с золотистыми искрами на