Русские поэты XIX века: Хрестоматия - Леонид Кременцов

1826

ПРОРОК

Духовной жаждою томим,В пустыне мрачной я влачился,И шестикрылый серафимНа перепутье мне явился;Перстами легкими как сонМоих зениц коснулся он:Отверзлись вещие зеницы,Как у испуганной орлицы.Моих ушей коснулся он,И их наполнил шум и звон:И внял я неба содроганье,И горний ангелов полет,И гад морских подводный ход,И дольней лозы прозябанье.И он к устам моим приник,И вырвал грешный мой язык,И празднословный и лукавый,И жало мудрыя змеиВ уста замершие моиВложил десницею кровавой.И он мне грудь рассек мечом,И сердце трепетное вынулИ угль, пылающий огнем,Во грудь отверстую водвинул.Как труп в пустыне я лежал,И Бога глас ко мне воззвал:«Восстань, пророк, и виждь, иИсполнись волею моей,И, обходя моря и земли,Глаголом жги сердца людей».

1826

После ссылки (1826–1830)

СТАНСЫ

В надежде славы и добраГляжу вперед я без боязни:Начало славных дел ПетраМрачили мятежи и казни.

Но правдой он привлек сердца,Но нравы укротил наукой,И был от буйного стрельцаПред ним отличен Долгорукий.

Самодержавною рукойОн смело сеял просвещенье,Не презирал страны родной:Он знал её предназначенье.

То академик, то герой,То мореплаватель, то плотник,Он всеобъемлющей душойНа троне вечный был работник.»

Семейным сходством будь же горд;Во всем будь пращуру подобен:Как он, неутомим и тверд,И памятью, как он, незлобен.

1826

НЯНЕ

Подруга дней моих суровых,Голубка дряхлая моя,Одна в глуши лесов сосновыхДавно, давно ты ждешь меня.Ты под окном своей светлицыГорюешь, будто на часах,И медлят поминутно спицыВ твоих наморщенных руках.Глядишь в забытые воротыНа черный отдаленный путь;Тоска, предчувствия, заботыТеснят твою всечасно грудь.То чудится тебе………………..

1826

* * *

Во глубине сибирских рудХраните гордое терпенье,Не пропадет ваш скорбный трудИ дум высокое стремленье.

Несчастью верная сестра,Надежда в мрачном подземельеРазбудит бодрость и веселье,Придет желанная пора:

Любовь и дружество до васДойдут сквозь мрачные затворы,Как в ваши каторжные норыДоходит мой свободный глас.

Оковы тяжкие падут,Темницы рухнут – и свободаВас примет радостно у входа,И братья меч вам отдадут.

1827

ТРИ КЛЮЧА

В степи мирской, печальной и безбрежной,Таинственно пробились три ключа:Ключ юности, ключ быстрый и мятежный,Кипит, бежит, сверкая и журча.Кастальский ключ волною вдохновеньяВ степи мирской изгнанников поит.Последний ключ – холодный ключ забвеньяОн слаще всех жар сердца утолит.

1827

АРИОН

Нас было много на челне;Иные парус напрягали,Другие дружно упиралиВ глубь мощны весла. В тишинеНа руль склонясь, наш кормщик умныйВ молчанье правил грузный челн;А я – беспечной веры полн, —Пловцам я пел… Вдруг лоно волнИзмял с налету вихорь шумный…Погиб и кормщик и пловец! —Лишь я, таинственный певец,На берег выброшен грозою,Я гимны прежние поюИ ризу влажную моюСушу на солнце под скалою.

1827

ПОЭТ

Пока не требует поэтаК священной жертве Аполлон,В заботах суетного светаОн малодушно погружен;Молчит его святая лира;Душа вкушает хладный сон,И меж детей ничтожных мира,Быть может, всех ничтожней он.

Но лишь божественный глаголДо слуха чуткого коснется,Душа поэта встрепенется,Как пробудившийся орел.Тоскует он в забавах мира,Людской чуждается молвы,К ногам народного кумираНе клонит гордой головы;Бежит он, дикий и суровый,И звуков и смятенья полн,На берега пустынных волн,В широкошумные дубровы…

1827

19 ОКТЯБРЯ 1827

Бог помочь вам, друзья мои,В заботах жизни, царской службы,И на пирах разгульной дружбы,И в сладких таинствах любви!

Бог помочь вам, друзья мои,И в бурях, и в житейском горе,В краю чужом, в пустынном море,И в мрачных пропастях земли!

ДРУЗЬЯМ

Нет, я не льстец, когда царюХвалу свободную слагаю:Я смело чувства выражаю,Языком сердца говорю.

Его я просто полюбил.Он бодро, честно правит нами;Россию вдруг он оживилВойной, надеждами, трудами.

О нет! хоть юность в нем кипит,Но не жесток в нем дух державный;Тому, кого карает явно,Он втайне милости творит.

Текла в изгнанье жизнь моя;Влачил я с милыми разлуку,Но он мне царственную рукуПростер – и с вами снова я.

Во мне почтил он вдохновенье;Освободил он мысль мою.И я ль в сердечном умиленьеЕму хвалы не воспою?

Я льстец! Нет, братья: льстец лукав,Он горе на царя накличет,Он из его державных правОдну лишь милость ограничит.

Он скажет: презирай народ,Глуши природы голос нежный.Он скажет: просвещенья плод —Разврат и некий дух мятежный.

Беда стране, где раб и льстецОдни приближены к престолу,А небом избранный певецМолчит, потупя очи долу.

1828

ВОСПОМИНАНИЕ

Когда для смертного умолкнет шумный деньИ на немые стогны градаПолупрозрачная наляжет ночи теньИ сон, дневных трудов награда,В то время для меня влачатся в тишинеЧасы томительного бденья:В бездействии ночном живей горят во мнеЗмеи сердечной угрызенья;Мечты кипят; в уме, подавленном тоской,Теснится тяжких дум избыток;Воспоминание безмолвно предо мнойСвой длинный развивает свиток:И с отвращением читая жизнь мою,Я трепещу и проклинаю,И горько жалуюсь, и горько слезы лью,Но строк печальных не смываю.

1828

ТЫ И ВЫ

Пустое вы сердечным тыОна обмолвясь заменила,И все счастливые мечтыВ душе влюбленной возбудила.Пред ней задумчиво стою;Свести очей с нее нет силы;И говорю ей: как вы милы!И мыслю: как тебя люблю.

1828

* * *

26 мая 1828

Дар напрасный, дар случайный,Жизнь, зачем ты мне дана?Иль зачем судьбою тайнойТы на казнь осуждена?

Кто меня враждебной властьюИз ничтожества воззвал,Душу мне наполнил страстью,Ум сомненьем взволновал?..

Цели нет передо мною:Сердце пусто, празден ум,И томит меня тоскоюОднозвучный жизни шум.

ПРЕДЧУВСТВИЕ

Снова тучи надо мноюСобралися в тишине;Рок завистливый бедоюУгрожает снова мне…

Сохраню ль к судьбе презренье?Понесу ль навстречу ейНепреклонность и терпеньеГордой юности моей?

Бурной жизнью утомленный,Равнодушно бури жду:Может быть, еще спасенный,Снова пристань я найду…

Но, предчувствуя разлуку,Неизбежный, грозный час,Сжать твою, мой ангел, рукуЯ спешу в последний раз.

Ангел кроткий, безмятежный,Тихо молвил мне: прости,Опечалься: взор свой нежныйПодыми иль опусти;

И твое воспоминаньеЗаменит душе моейСилу, гордость, упованьеИ отвагу юных дней.

1827

* * *

Ворон к ворону летит,Ворон ворону кричит:Ворон, где б нам отобедать?Как бы нам о том проведать?

Ворон ворону в ответ:Знаю, будет нам обед;В чистом поле под ракитойБогатырь лежит убитый.

Кем убит и отчего,Знает сокол лишь его,Да кобылка вороная,Да хозяйка молодая.

Сокол в рощу улетел,На кобылку недруг сел,А хозяйка ждет милого,Не убитого, живого.

1828

19 ОКТЯБРЯ 1828

Усердно помолившись Богу,Лицею прокричав ура,Прощайте, братцы: мне в дорогу,А вам в постель уже пора.

АНЧАР[2]

В пустыне чахлой и скупой,На почве, зноем раскаленной,Анчар, как грозный часовой,Стоит, один во всей вселенной.

Природа жаждущих степейЕго в день гнева породила,И зелень мертвую ветвейИ корни ядом напоила.

Яд каплет сквозь его кору,К полудню растопясь от зною,И застывает ввечеруГустой прозрачною смолою.

К нему и птица не летитИ тигр нейдет: лишь вихорь черныйНа древо смерти набежит —И мчится прочь, уже тлетворный.

И если туча оросит,Блуждая, лист его дремучий,С его ветвей, уж ядовит,Стекает дождь в песок горючий.

Но человека человекПослал к анчару властным взглядом:И тот послушно в путь потекИ к утру возвратился с ядом.

Принес он смертную смолуДа ветвь с увядшими листами,И пот по бледному челуСтруился хладными ручьями;

Принес – и ослабел и легПод сводом шалаша на лыки,И умер бедный раб у ногНепобедимого владыки.

А князь тем ядом напиталСвои послушливые стрелыИ с ними гибель разослалК соседам в чуждые пределы.

1828