Михаил Гущин. Предотвратить смуту - Сергей Баранников

лучше, если он будет подальше от тебя, а то у тебя к этому выродку просто нездоровый интерес. Ладно, гони, давай! Не забудь, наши — дружинники с черными повязками на рукавах.

Девушка развернулась к выходу, поэтому я не видел что происходило дальше. Несмотря на приказ двоюродного брата, она не умчалась сразу, а замерла возле выхода с чердака и обернулась назад.

Никитов вынул из кармана тряпку и вылил на нее содержимое пузырька. Он приложил его к моему лицу и некоторое время держал, а потом выпрямился и посмотрел на Игнатьева.

— Макар, а что дальше будем делать? Ведь никто не поверит, что Гущин исчез просто так.

— Да, ты прав. Пусть все думают, что у него были веские причины сбежать.

— Какие? — глаза Никитова округлились.

— Например, вина в убийстве. Пусть все думают, что Гущин скрывается.

— Так ведь он никого не убил. Павел ведь живой. Вон, смотри, шевелится.

— Да, Пашка живой. Убивать Кильчицкого мне не с руки, он едет со мной и его род — сильный союзник. А вот ты… зачем мне здесь свидетель, который выдаст нас с Пашкой Тимашевскому, едва тот схватит тебя за яйца?

— Макар, ты же знаешь… — залепетал Никитов и шагнул назад.

— В том-то и дело, что знаю. Слишком хорошо тебя знаю, дружище.

Вокруг Игнатьева вспыхнул дар, он шагнул навстречу Никитову и ударил его под дых. Тот согнулся, а потом упал на пол, когда сверху обрушился еще один удар. Тело вздрогнуло и замерло, приняв неестественную позу. Вот тварь! Так это Игнатьев убил Никитова, а вину повесили на меня! Да, такой подлости я не ожидал даже от Макара.

Где-то в углу застонал Кильчицкий. Игнатьев подошел к нему и положил тому ладонь на солнечное сплетение.

— Ты как? — голос Игнатьева даже не дрожал. Минуту назад он убил человека, которого называл другом, и сейчас даже не терзался по этому поводу.

— Фигово, — прохрипел Кильчицкий. — Что с Пашкой?

— Этот паскуда Гущин прикончил его. Не переживай, я придумал ему хорошую месть.

Игнатьев поднял голову в сторону спуска с чердака и посмотрел на Ингу.

— Ты что, дура? Я же сказал тебе привести сюда дружинников! Ты должна была сделать это еще пару минут назад!

Инга круто повернулась и бросилась вниз, а видение рассеялось. Я открыл глаза, но мир передо мной еще плыл. Я почувствовал, что едва держусь на стуле, а чьи-то крепкие руки поддерживают меня. Присмотревшись, я увидел Серпуховского.

— Это ничего, поначалу всегда так мутит, привыкнешь, — подбодрил меня сотник.

— Как это возможно?

Я обвел глазами присутствующих. Инга опустила вниз глаза, а ее щеки горели, Серпухов молчал, давая слово Эвелине, поэтому женщина решила рассказать.

— После достижения десятой ступени развития прорицатели могут видеть многие вещи, и даже позволять видеть это другим.

— Вы прорицатель? — я удивленно уставился на женщину. Конечно, мне хотелось спросить совсем другое, а именно — как ей удалось развить свою ступень до такой высоты. Выходит, она может мне помочь увидеть родной мир, узнать что случилось с сестрой и вообще моей семьей.

— Именно. Все, что ты сейчас видел — это не воображение, а самые настоящие воспоминания. Когда Инга пришла к нам, таким образом мы узнали многое из того, что требовалось знать. К сожалению, многие ее условия выполнить нам не удалось — Преображенские начали обрывать мосты и стерли с лица земли особняк Игнатьевых, уничтожив всех ее родственников.

— Сашка! — я забыл о том, что еще не восстановился после видения и подскочил. В глазах мгновенно потемнело.

— Успокойся, она в порядке, — взяла слово Инга. — Ее вместе с остальной прислугой перевели в общественные бараки. Формально она все еще остается слугой Игнатьевых. Как видишь, Макар считается пропавшим, а все остальные погибли. Я последняя из Игнатьевых.

— Я должен ее найти.

— Найдешь, — слово взял Серпухов. — Уверен, Миша, ты многое сделаешь, но не сейчас. Ты ведь понимаешь, что Преображенский искал тебя не просто так? Ты не можешь просто так вернуться на турнир или обратно в Ростовскую академию.

— Погодите, вы хотите сказать, что я не смогу выступать на Великом турнире?

— Узнаю кровь Островских, — Алексей улыбнулся. — Да, о Великом турнире можешь забыть. По крайней мере, на этот год.

Вот зараза! У меня ведь были шансы победить. Ладно, это сейчас действительно не так важно. Серпухов выждал немного, а потом продолжил.

— И все же ты вернешься туда. По крайней мере, для двух причин. Во-первых, ты заявишь о себе и привлечешь внимание людей. Нам нужно разогреть массы, которые еще колеблются. А этим самым ты отвлечешь внимание от нас.

— А в чем заключается вторая причина?

— Мне нравится, что ты внимательно слушаешь, — произнес Серпухов. — Тебе придется заглянуть в Московскую академию. Точнее, не в ту академию, где проходит турнир, а в корпус, который построен специально для студентов из других княжеств. Ты и так мог попасть туда, если бы не Игнатьев. Считай, что он вытащил тебя из большой беды.

— И запихнул в маленькую, — съязвил я, но Серпухов шутки не оценил.

— Мы склонны полагать, что там происходит что-то ненормальное. Студентов сорвали с мест посреди летних каникул и в срочном порядке загнали в академию. Уже неделю оттуда никто не выходит. Мы считаем, что Преображенские разыгрывали такую карту, чтобы держать в повиновении представителей дворян из соседних княжеств. Когда события начали развиваться стремительно, они решили ускориться. Ты лично знаешь пятерку своих товарищей по академии и проникнешь туда с Игнатьевой и несколькими нашими ребятами.

— Думаете, это хорошая идея? Если я увижу Игнатьева, я ведь оторву ему башку.

— Придется потерпеть. По крайней мере, до тех пор, пока не удастся выяснить что там происходит. Возможно он будет не в том состоянии, чтобы так поступать.

— Допустим, я соглашусь. Но у меня будут свои условия.

— Ты не в той ситуации, чтобы диктовать условия игры, Миша, — добродушно произнес Серпухов.

— Да ладно? Ну, в таком случае идите и сами играйте роль красной тряпки для Преображенского, а потом еще суйтесь в закрытую академию, в которой происходит неизвестно что.

— Хорошо, что ты хочешь?

— Для начала — ответ на пару вопросов. Вы же понимаете, что готовите переворот?

— Прекрасно понимаем. Он уже неизбежен, Миша. Даже если заговорщики не добьются своего, Преображенский перешел черту, которую нельзя пересекать. Власть в Великом княжестве возьмут военные, пока это не сделали ставленники тех, кто хочет раздробить и ослабить нас.

Я прекрасно понимал что это значит. Военный переворот, риск гражданской войны, разрухи, иностранной интервенции и новой Смуты. Если хоть что-то пойдет не так, будет беда. Любая революция пожирает своих детей, а быть героем посмертно не входило в мои планы — моя задача на это воплощение была совсем другой.

— Хорошо, предположим, у вас все схвачено и продумано. И пусть все как всегда пойдет не по плану, это уже ваши проблемы. У меня другой вопрос. Почему вы вытащили меня из лап Преображенских?

— Старый долг и практический подход. Серпуховы были дружны с Островскими, хоть мы и жили в разных княжествах. Мы были должны вашему роду одну услугу, но я считал, что она давно забылась, потому как Островских больше нет. Оказалось, что это не так. Что касается практического подхода, я уверен, что ты не подведешь, ведь ты захочешь отомстить Преображенскому. А сил у тебя для этого хватит, ведь ты один из лучших бойцов Великого турнира и даже несмотря на юный возраст дашь фору многим опытным бойцам.

— Меня этот ответ устраивает. В таком случае, вот мои условия: Игнатьева публично признает, что убийца Никитова — ее двоюродный брат, а не я, они дают Сашке вольную, а Эвелина помогает мне увидеть один мир, о котором мне известно и разузнать о судьбе людей, на которых я укажу.

— Я согласна, только когда ты выполнишь свою часть, — произнесла прорицательница.

— А я не могу дать гарантии, — Инга покачала головой. — Макара ведь убьют…

— Ничего с ним не станется. Просто до конца жизни будет в услужении у Никитовых, а уж духовники постараются, чтобы он вел себя хорошо и служил как следует.

Инга закусила губу и задумалась.

— Думай, Игнатьева. Без Сашки я туда не полезу, да и отвечать за убийство, которое я не совершал, не собираюсь. У тебя минута.

Глава 11

Приманка

Выбор дался Игнатьевой нелегко. Да и не удивительно, сложно выбирать что лучше для близкого тебе человека — пожизненное служение или смерть. Уверен, если