В поисках неведомого Кадата - Говард Лавкрафт

Картер вдруг заметил, что призраки больше не машут крыльями, и преисполнился ужаса. В самом деле, рогатые летуны сложили свои перепончатые отростки и доверились буйному ветру, стаю увлекала вдаль неведомая, потусторонняя сила: ни призраки, ни упыри не могли противостоять небесному течению, мчавшему их на север, откуда не возвращался еще ни один смертный. На горизонте заблистал свет, разгоравшийся тем ярче, чем становился ближе, а под ним проступало нечто темное, заслонявшее собой звезды. Картеру померещился маяк на горе — лишь высокая гора способна была произвести подобное впечатление из поднебесья.

Гора, если то была гора, постепенно увеличивалась в размерах и наконец взметнулась выше стаи призраков, надо всеми земными вершинами, пронзив лишенный атомов эфир, в котором вращаются загадочная луна и безумные планеты. Люди не в состоянии вообразить себе что-либо подобное. Кайма облаков оторачивала подножие горы, верхние слои атмосферы служили ей как бы поясом на чресла. Черный во мраке вечной ночи вздымался впереди мост между землей и небом, увенчанный короной звезд, которые изливали на него ослепительное сияние. Упыри шумно восхищались, Картер же испугался, что беспомощная стая врежется с лета в грандиозную скалу.

А та поднималась все выше, прямо в зенит, и будто бы подмигивала путнику, насмешливо и с издевкой, со своей недосягаемой вершины, где стоял маяк. Пространство внизу затянула тьма: кромешный, непроницаемый мрак, истекавший из незримых пучин и достигавший непознанных высот. Картер присмотрелся к маяку — и оторопел от неожиданности. Он различил башни с куполами, созданные явно не человеческими руками, укрепления, террасы, невыразимо прекрасные и грозные одновременно, посеребренные сиянием звездного венца; увидел и понял, что поиски завершены, что он добрался до желанной цели, предмета дерзновенных мечтаний и устремлений, легендарного замка Великих на вершине неведомого Кадата.

Едва постигнув это, он осознал, что ветер, увлекавший стаю к горе, изменил направление и теперь дует снизу вверх. Судя по всему, ему велели доставить незваных гостей в ониксовый замок. Склон горы был совсем рядом, но подъем происходил столь быстро, да и к тому же было так темно, что разглядеть что-либо не представлялось возможным. Мало-помалу замок Великих приобретал все более четкие очертания, и Картеру подумалось, что колоссальные башни попирают самим фактом своего существования законы и установления населенного людьми мира. Все постройки замка были сложены из громадных глыб оникса, вполне возможно, тех, что добыли в незапамятные времена на заброшенном ныне руднике близ Инкванока. Купола многочисленных башен сверкали и переливались в свете звезд. То, что Картер поначалу принял за маяк, оказалось освещенным окном наверху одной из высочайших башен. Человеку показалось, он видит в окне — сводчатом, ничуть не похожем на окна земных домов — неясные тени.

Между тем отвесный склон исподволь перешел в замковую стену. Скорость полета слегка уменьшилась. Мелькнули огромные ворота, а в следующий миг призраки, упыри и Рэндолф Картер очутились на внутреннем дворе замка богов. Там они не задержались, невидимое воздушное течение увлекло их в темный дверной проем у основания башни. Коридор, в котором, как и снаружи, царила темнота, сворачивал то вправо, то влево, однако неуклонно вел вверх. Тьма угнетала: ее не нарушили ни звук, ни проблеск света. Стая призраков словно сгинула в ней, канула в бесконечном лабиринте ониксового замка. Но вот вокруг разлился бледный свет, и пилигримы оказались в помещении со сводчатым окном. Картер долго приглядывался к стенам и потолку, прежде чем сообразил, где находится: ему было почудилось, что он окружен пустотой.

Рэндолф Картер рассчитывал явиться в тронную залу Великих — пускай не торжественно, но с достоинством, в сопровождении свиты упырей, и изложить свою просьбу так, как пристало свободному и искушенному сновидцу. Он знал, что мольба смертного может тронуть Великих, и уповал на то, что в решающее мгновение поблизости не будет ни Других Богов, ни их глашатая — ползучего хаоса Ньярлатотепа. В глубине души он даже грезил о том, что его свита отпугнет Других Богов, ведь упыри не подчиняются никому, а призраками повелевает не Ньярлатотеп, но неизмеримо древний Ноденс. Однако сейчас, узрев величественный Кадат, охраняемый безымянными стражами и полный чудес, он понял, что Другие Боги, должно быть, не спускают глаз со слабых, безвольных божеств Земли. Да, они не правят ни упырями, ни призраками, но наделены могуществом и способны, когда понадобится, подчинить себе любого. Так что Рэндолф Картер явился в тронную залу Великих не как свободный и искушенный сновидец. Его вместе со спутниками внесли туда звездные вихри и швырнули на ониксовый пол, исполняя, очевидно, некое беззвучное, неслышимое распоряжение.

Картер не увидел ни золотого престола, ни диковинных существ в ореолах славы, с узкими раскосыми глазами, длинными мочками ушей, тонкими носами и заостренными книзу подбородками, словом, тех, к кому, убежденный сходством их черт с ликом на склоне Нгранека, мог обратиться с мольбой. Не считая одной-единственной комнаты, ониксовый замок на вершине Кадата был погружен во мрак, а его владельцы не показывались. Картер добрался до неведомого Кадата в холодной пустыне, но богов не нашел. Однако просторное помещение наверху высочайшей из башен заливал неяркий свет. Да, божества Земли отсутствовали, но в дымке, скрывавшей стены и потолок помещения, угадывались иные создания, ибо Великие не вездесущи, но Другие Боги — повсюду и, разумеется, не могли оставить без присмотра ониксовый замок. В каком обличье они предстанут, Картер не ведал, однако чувствовал, что его здесь ожидали, и спросил себя, сколь пристально следил за ним ползучий хаос Ньярлатотеп. Именно Ньярлатотепу, ужасу множества миров, гнусному глашатаю Других Богов, служат лунные жабы; Картеру вспомнилась черная галера, исчезнувшая за горизонтом, когда стало ясно, что упыри сумели отстоять гранитный остров.

Подобного рода размышлениям предавался Рэндолф Картер, когда вдруг под сводами необъятной залы раскатился громоподобный звук, повторившийся затем еще дважды. Три раза пропели фанфары, смолкло последнее эхо, и Картер обнаружил, что остался один. Упыри и призраки будто растворились в воздухе. Куда и каким образом они подевались, Картер не имел ни малейшего представления, знал только, что лишился дружеской поддержки и что невидимые существа, которые заполняет комнату, — чужаки в земном мире грез. Из глубины помещения донесся новый звук, похожий на предыдущий, но менее пронзительный, исполненный эфирной мелодичности и волшебности, присущей разве что сну: он навевал видения, пронизанные насквозь неизъяснимой прелестью. По комнате заструились диковинные пряные ароматы, а под потолком вспыхнул ослепительный свет, небесный огонь, менявший цвета в такт музыке, то и дело обретавший неизвестные на Земле оттенки. Вдали замерцали факелы, дробь барабанов словно подчеркнула напряженность ожидания.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});