Жизнь не сможет навредить мне - David Goggins

знал этого, но обнаружил их гнездо, и, когда яд попал на них, они начали разбегаться.

Через несколько секунд по моей шее пробежала мурашка. Я отмахнулся от него и, повернув шею, увидел, что из открытой панели в потолке на пол кухни сыплется целая буря тараканов. Я попал в самое пекло тараканов, и это было самое страшное нашествие, которое я когда-либо видел на работе в Ecolab. Они продолжали появляться. Тараканы садились мне на плечи и голову. Пол кишел ими.

Я оставил канистру на кухне, схватил липкие ловушки и выскочил на улицу. Мне нужен был свежий воздух и больше времени, чтобы придумать, как очистить ресторан от паразитов. По пути к мусорному контейнеру, чтобы выбросить грызунов, я обдумал варианты, открыл крышку и обнаружил живого енота, который бешено шипел. Он оскалил свои желтые зубы и бросился на меня. Я в отчаянии захлопнул мусорный бак.

Серьезно, когда же будет достаточно? Готов ли я допустить, чтобы мое жалкое настоящее превратилось в испорченное будущее? Сколько еще я буду ждать, сколько еще лет я прожигу, гадая, есть ли у меня какая-то высшая цель? Я уже тогда понимал, что если не сделаю шаг вперед и не начну идти по пути наибольшего сопротивления, то навсегда останусь в этой душевной яме.

Я не вернулся в ресторан. Я не стал собирать свои вещи. Я завел свой грузовик, остановился, чтобы выпить шоколадный коктейль - мой утешительный чай в то время - и поехал домой. Когда я подъехал к дому, было еще темно. Но мне было все равно. Я снял рабочую одежду, надел треники и зашнуровал кроссовки. Я не бегал уже больше года, но вышел на улицу, готовый пройти четыре мили.

Я продержался 400 ярдов. Мое сердце бешено колотилось. Голова так кружилась, что мне пришлось присесть на краю поля для гольфа, чтобы перевести дыхание, а потом медленно идти обратно к дому, где меня ждал мой талый коктейль, чтобы утешить меня в очередной неудаче. Я схватила его, отхлебнула и рухнула на диван. На глаза навернулись слезы.

Кем я себя считал? Я родился никем, ничего не доказал и все равно ничего не стоил. Дэвид Гоггинс, морской котик? Да, точно. Какая несбыточная мечта. Я не мог и пяти минут пробежать по кварталу. Все мои страхи и неуверенность в себе, которые я копил всю жизнь, начали обрушиваться на мою голову. Я был на грани того, чтобы сдаться и навсегда опустить руки. Тогда я нашел свою старую, побитую VHS-копию "Рокки" (та, что хранилась у меня пятнадцать лет), вставил ее в аппарат и перемотал вперед до моей любимой сцены: 14-й раунд.

Оригинальный "Рокки" до сих пор остается одним из моих любимых фильмов, потому что в нем рассказывается о неизвестном бойце, живущем в нищете и не имеющем никаких перспектив. Даже его собственный тренер не хочет с ним работать. И тут, ни с того ни с сего, ему дают титульный бой с чемпионом, Аполло Кридом, самым страшным бойцом в истории, человеком, который нокаутировал всех соперников, с которыми когда-либо сталкивался. Все, чего хочет Рокки, - это первым пройти дистанцию с Кридом. Только это сделает его тем, кем он сможет гордиться впервые в жизни.

Бой оказывается более напряженным, чем кто-либо ожидал, кровавым и интенсивным, и к середине раунда Рокки получает все больше и больше ударов. Он проигрывает бой, и в 14-м раунде он оказывается в нокдауне, но тут же поднимается в центре ринга. Аполло надвигается на него, преследуя, как лев. Он бросает резкие левые джебы, наносит ошеломляющую комбинацию по медленно стоящему на ногах Рокки, наносит мощный правый хук и еще один. Он загоняет Рокки в угол. Ноги Рокки как желе. Он даже не может поднять руки для защиты. Аполло наносит еще один правый удар в голову Рокки, затем левый, и злобный апперкот с правой, который сбивает Рокки с ног.

Аполло отступает в противоположный угол с поднятыми руками, но даже лежа лицом вниз на ринге, Рокки не сдается. Когда рефери начинает отсчет десяти ударов, Рокки протискивается к канатам. Микки, его собственный тренер, призывает его не двигаться, но Рокки не слышит его. Он поднимается на одно колено, затем на четвереньки. Рефери бьет шесть, когда Рокки хватается за канаты и поднимается. Толпа ревет, и Аполло поворачивается, чтобы увидеть, что он все еще стоит. Рокки машет Аполло рукой. Плечи чемпиона опускаются в неверии.

Бой еще не окончен.

Я выключил телевизор и задумался о своей собственной жизни. Это была жизнь, лишенная всякого драйва и страсти, но я знал, что если буду и дальше поддаваться страху и чувству неадекватности, то позволю им навсегда определять мое будущее. Единственным выходом для меня было попытаться найти силу в тех эмоциях, которые опустили меня на дно, использовать их, чтобы дать мне возможность подняться, что я и сделал.

Я выбросил этот коктейль в мусорное ведро, зашнуровал ботинки и снова вышел на улицу. На первой же пробежке я почувствовал сильную боль в ногах и легких на четверти мили. Сердце заколотилось, и я остановился. В этот раз я почувствовал ту же боль, сердце колотилось, как у перегретой машины, но я бежал, и боль утихала. К тому времени, когда я наклонился, чтобы перевести дух, я пробежал уже целую милю.

Именно тогда я впервые осознал, что не все физические и психические ограничения реальны и что у меня есть привычка сдаваться слишком рано. Я также знал, что мне потребуется вся моя смелость и стойкость, чтобы совершить невозможное. Мне предстояли часы, дни и недели непрерывных страданий. Я должен был подвести себя к самому краю своей смертности. Я должен был смириться с реальной возможностью умереть, потому что на этот раз я не уйду, как бы быстро ни билось мое сердце и какую бы боль я ни испытывал. Проблема заключалась в том, что у меня не было ни плана сражения, которому можно было бы следовать, ни схемы. Пришлось создавать его с нуля.

Типичный день проходил примерно так. Я просыпался в 4:30 утра, съедал банан и брался за учебники ASVAB. Около 5 утра я брал книгу и шел на велотренажер, где потел и занимался в течение двух часов. Помните, что мое тело было не в порядке. Я еще не мог пробежать несколько миль, поэтому мне нужно было сжечь как можно больше калорий на велосипеде. После этого я ехал в среднюю школу Кармел и прыгал в