Дженни ниоткуда: Ночные призраки (СИ) - Ветрова Полина

— Что это было? — заговорил Гай. — Я никогда не думал, что в Эвероне можно встретить такое… такое…

— Такое оригинальное существо, — быстро вставила Дженни. — Не волнуйся, оно редкое, почти не встречается. Нам, можно сказать, повезло.

— Точно, повезло, — Морко наконец обернулся и сунул нож под полу сюртука. Там что-то звякнуло, как будто этот нож соприкоснулся с другим. Вряд ли под сюртуком был спрятан арбалет, так что оставалось предположить, что это еще один экземпляр из коллекции гоблина. — Увидеть это редкое существо и остаться в живых, великая удача.

— Но как оно называется? И откуда оно? И?..

В Гае уже проснулся репортер.

— Эй, эй, мы же решили, что я не даю интервью, — перебила Дженни. — Лучше забудь. Пусть это останется загадкой. А вот откуда здесь взялся Морко Гучих, это вопрос!

— Пусть и это останется загадкой, — ответил гоблин.

Нал головами каркнула ворона и по мостовой скользнула тень. Похоже, птица убралась, как только из-под земли вылез Волк. Но, к ее чести, следует признать, убралась недалеко, потому что знала, когда можно будет вернуться. Значит, наблюдала с безопасного расстояния.

— Загадкой… — Дженни быстро огляделась.

И успела заметить, как кто-то очень мелкий, глядящий из-за угла, поспешно отшатнулся, когда она уставилась в его сторону. Ну, Макс! Вот как ты стережешь ужасно ценные платья!

А Гай не сдался. Он снова затарахтел:

— Позвольте, я вижу, вы знаете об этом звере. Вы упоминали какие-то названия, и вообще, не очень-то удивлены. Скажите же хоть что-то. В конце концов, я видел это! И имею право знать, как оно называется. Да, точно! Вы сказали: Саалх. Я ведь не забуду! Послушайте, я все равно узнаю, что такое Саалх, и что связано с этим словом.

Веспер тебя забодай, ведь это именно то, чего опасался Крысиный Король. Что о Волке пронюхают газетчики. Чудище видели человек двадцать прохожих, но сбежали так быстро, что вряд ли сообразили, что именно они видели… а вот Гай — другое дело. И его отвратительно хорошая память!

— Он не забудет, — печально, можно сказать — трагически, подтвердила Дженни. — Он ничего не забывает. Это проклятие, насланное на него великой богиней Терлиозиной.

— Моя память вовсе не проклятие! — запротестовал журналист.

— Называй как хочешь, — сохраняя трагизм в голосе, продолжила она, — ты узнал страшную тайну, и теперь Морко придется тебя убить. По-моему, вполне сойдет за проклятие.

Морко оскалился, и его зеленая ладонь скользнула под полу — туда, где исчез нож. Теперь уже Дженни забеспокоилась, ведь она пошутила. Ну, более или менее пошутила. Но что, если гоблин воспринял ее слова всерьез?

— Возможно, мы сумеем снять с тебя это проклятие? — она быстро сместилась, так, чтобы оказаться между гоблином и Гаем. — Тем более, время у нас есть. Морко, у нас же есть время, пока счастливый случай, которой привел тебя сюда, пялится из-за угла, а?

Ворона каркнула с карниза, она тоже была готова выступить свидетелем, если что. А проклятиям, чтобы сбываться, свидетели очень не способствуют. Какую старую легенду о проклятиях ни возьми, свидетелей никогда не встретишь.

Морко пробурчал что-то утвердительное, и Дженни обратилась к Гаю:

— Ладно, слушай. Это был такой подземный хищник, он нападает только на ратлеров. Встречается редко, на поверхность не поднимается. Ратлеры о нем знают, ну и мы тоже, потому что иногда работаем на Крысиного Короля. Ясно? Пожалуйста, не нужно ничего выяснять. И меня не нужно расспрашивать, обещаешь? Очень тебя прошу, постарайся не вспоминать этого зверя. А то у меня будут неприятности. А взамен Морко со своим счастливым случаем сейчас уберутся и оставят нас в покое на целый день.

Гай задумался. Морко тоже… гоблин кивнул первым.

— Ладно, — сказал и репортер, — я постараюсь не вспоминать. Хотя моя память, это, знаешь ли…

— Я и говорю, твоя память настоящее проклятие, — облегченно вздохнула Дженни. — Задобри Терлиозину каким-нибудь подношением ее храму, чтобы она хоть ненадолго оставила тебя в покое. И знаете, что? Давайте уйдем отсюда, пока никого нет. Очень скоро здесь будет толпа, и все будут расспрашивать того, кто явился раньше. То есть нас. По-моему, лучше сбежать, не дожидаясь расспросов.

Когда они вдвоем с Гаем удалились по непривычно безлюдной (и безратлерной!) улице на приличное расстояние, репортер перевел дух:

— Фух… веселый денек выдался.

— Это потому что ты оказался в моей компании, — растолковала Дженни. — Со мной всегда что-то в таком духе происходит. Видишь, я даже не разволновалась.

— Значит, нужно почаще оказываться в твоей компании, тогда у меня будет куча материала для «Вечернего Эверона», и мне наконец позволят работать без присмотра мистера Ковеса, — сделал вывод Гай. — Ты не против, если мы будем проводить иногда время вместе?

— Ну, если это полезно для твоей карьеры, я с радостью помогу, — великодушно согласилась Дженни. — Добро пожаловать в мир смертельно опасных приключений и головокружительных тайн.

Разве она прежде согласилась бы так просто? Но это ответила не прежняя Дженни, а незнакомка из зеркала. Все-таки, зеркало оказалось волшебным. Факт!

* * *

Потом они долго бродили по улицам, снова людным и шумным. Но толчея и гомон совсем не мешали. Во всяком случае, Дженни не раз и не два поймала себя на том, что просто не замечает обычной для Эверона суеты. Сперва она следила за языком, чтобы ненароком не выболтать лишнее из своего прошлого. Ну, например, что она совсем не племянница Квестина, что жизнь провела в фургоне, колесящем по миру. Или даже на канате, над этим миром подвешенном. М уж тем более, не выдать намеком чудовище, которое она носит внутри.

Поначалу было странно глядеть на залитые ярким светом улицы, на горожан, которые, пользуясь последними солнечными деньками, расхаживали туда и сюда, радостно горланя. Ведь под мостовой, в мрачных сырых подземельях крался ужасный Крысиный Волк. Может, он был совсем рядом, в нескольких футах от ботинок Дженни? Но суета на улицах была такой беззаботной и шумной, а люди казались настолько беспечными, что воспоминание о встрече с тварью отступило.

И Гай болтал без остановки. Под его треп было еще легче забыть о страшной встрече. К нему возвратилась его обычная болтливость, он трещал без умолку. И, надо отдать должное его честности, в самом деле рассказал немало о политическом раскладе на Вулкане. Дженни даже не пришлось картинно ахать, взмахивать ресницами и твердить, что ей ужасно интересно — пару раз за нее это сделала незнакомка из зеркала, причем не нарочно, а походя, как бы по привычке. И этого оказалось довольно — слова лились из Гая ручьем.

По его словам, а точнее, по мнению мистера Ковеса, которое он пересказывал, победы генерала Истригса были значительными лишь поначалу. Потеряв армию на Весперовом Колене, Погонщики Ветра стали осторожными и попросту не дали Эверону шанса одержать новую победу. Планомерному наступлению они снова противопоставили тактику хаотичных неожиданных наскоков. Эти удары редко оказывались чувствительными, но держали армию в напряжении, не давали возможности развить успех. Войска медленно продвигались в пустынные владения Погонщиков, а степи были обширны, так что наступление затягивалось.

Однако газеты трубили о постоянных победах, поэтому мнение обеих палат парламента и склонилось на сторону Вестокена. Все считали, что война выиграна и нужно получить как можно больше. Более того, оппозиция твердила, что Истригсы нарочно затягивают кампанию, чтобы сохранить свое влияние, которое растет, пока их представитель командует на Гранделине. Если победа следует за победой, значит дело уже решено, ведь так?

— Цель Вестокена — подорвать влияние Истригсов, — объяснил Гай, — но те не препятствуют, потому что война больше не сулит никаких выгод. Матарханские горы и серебряные рудники уже отвоеваны, а походы по пустыне… что в них толку? Ведь Погонщики не принимают боя, они отступают. А военное счастье переменчиво, кто знает, чем обернется новая схватка?