Время надеяться - О. Шеремет

Окончание фразы он проглотил вместе с миской, полной неаппетитной массы, которой не повезло стоять в пределах моей досягаемости.

Зармике взвизгнула, но потом пришла в себя и стала помогать Гардеробу оттирать остатки снаряда со своего кирпича… то есть лица.

— Кенррет!

Дар, широко ухмыляясь, только развел руками. Рядом со мной на столе не стояло больше ничего, что можно было бы зашвырнуть в него.

— Я ведь могу и левитировать!

— Тихо-тихо, Лаэли, — он попытался взять меня под ручку, но я гневно зафырчала и отпрыгнула в сторону.

— Я не понял, — промычал Гардероб, выплевывая последние остатки массы. Он поднялся и с высоты своего внушительного роста рассматривал меня. — Что это было?

— Ужин Ыша, — пояснила Зармике, разглядывая с любопытством вивисектора то, что отскребла от кавалера. — Судя по тому, что это шевелится… Ящер остался без салатика.

— Если шевелится, то это был не салатик, а скорее холодная закуска, — вступил в дискуссию Щуплый.

— Нет, я не понял. Почему ты в меня этим кинула?

— Это у неё условный рефлекс… Лаэли, не надо! Да ведь… ой, больно же! — взмолился товарищ, хотя с лица его не сходила довольная улыбка.

— Кажется, она тебе вовсе не подружка, — Гардероб задумчиво наблюдал за тем, как мы с дроу фехтовали на половниках.

— Гениально! — я восхитилась и пропустила удар. Кенррет скрутил мне руки за спиной и принялся что-то втолковывать: что он, дескать, не причём ("Если бы ты был при чем, вообще бы убила!"), и что знаменитостей вроде него вечно окружают слухи и сплетни, и что мне выпало погреться в лучах его славы.

— Мог бы и предупредить, что такие слухи ходят — я бы хоть вела себя соответствующим образом…

На кухне наконец-то наступил мир. Мы с Зармике подметали осколки посуды и остатки (или — останки?) ужина Ыша. Гардероб снова устроился на диванчике, а дроу… тьфу, их теперь трое… а Кенррет оседлал стул с высокой спинкой.

— А соответствующий образ — это как?

— Вот если бы предупредил, то и знал бы, — я показала язык и тряхнула головой, убирая со лба непослушную прядь волос. Спрятала веник и совок в кладовку, одобрительно кивнула. — Ладно, ребята, вы тут развлекайтесь, а я спущусь вниз, предупрежу всех, что ничего страшного на кухне не происходит. Хотя, с другой стороны… У нас ведь не все ужинают в столовой, кое-кто сам себе готовит. Здесь, на кухне.

— Может, мы тогда спустимся в ваш большой зал? — предложил Каланмис.

— И половина курса приобретёт хроническое заикание, а вторая половина — энурез… Нет уж, вам нужно спрятать свои темные лики в укромном месте.

— Лаэли! — глаза у Дара засияли, и я поняла, что в его злопамятную голову пришла идея. Ой, плохо. — Послушай, ведь Сессен всё равно не ночует в вашей комнате… А Зармике и ты — девушки не нервные.

— Ты намекаешь на то, чтобы эту ночь провести в нашей комнате?

Дар кивнул.

— Отпразднуем встречу.

У всех троих на пальцах были одинаковые кольца — черный камень в простом металлическом ободке, три руны. Дар, Элкзт по прозвище Алтринэ (Высота) и умник Каланмис. Дружба среди темных эльфов — вещь настолько редкая, что способна разжалобить даже меня.

— Ладно. Но я вообще-то собиралась выспаться — завтра контрольная по структурологии.

— Ты можешь поспать в восьмигранке, — брякнула Зармике, моя единственная — как я думала — союзница.

Эх, весь мир против меня. Утопиться, что ли?

— Спускайтесь потихоньку… Но, ребята, вы мне должны за это шоколадку.

Друзья переглянулись, кивнули с серьёзным видом. Потом двое гостей вытащили из-под стола большую темную бутыль… и ещё одну…. И ещё…. Когда даже глаза закаленного Дара полезли на лоб, я махнула рукой и спустилась вниз. Ну их, пусть сами разбираются, несчастные поклонники зеленого змия.

Однокурсники сидели тихо, как мыши под пылесосом. За весь оставшийся вечер, впрочем, из нашей комнаты не донеслось ни звука, так что я почти успокоилась. Почему-то чувствую себя ответственной за весь этот бедлам.

— Приветствую тебя в моей холостяцкой обители, — ухмыльнулся Нулик, в обнимку с подушкой присаживаясь на соседний диван. — Изгнали?

Я угрюмо кивнула, взбивая свою подушку кулаком. Как ребята — Дар с Нуликом — умудряются ночевать здесь каждую ночь? Надо издать закон, чтобы студиозусы под страхом свидания с Виком спали в своих комнатах.

Погас свет.

— Как дела у Морфея, Нулик?

— Не очень, — парень заворочался, устраиваясь поудобнее. — По мне, так это просто депрессия. Или ему наконец-то надоело быть самым умным — учиться не хочет.

— Депрессия… может быть.

— Да всё с ним нормально будет! Добрых снов, Лаэли.

— И тебе.

Но, едва лишь сон на мягких лапах приблизился ко мне, дверь комнаты открылась… И было мне видение. Дар с бокалом скромно присел на краешек дивана.

— Спишь?

— А если я скажу "да", ты отстанешь?

Темный эльф покачал головой. Зрачки светились двумя алыми угольками — зачем ему тепловое зрение, на мне ничего интересного не написано — и не одето, между прочим.

— Хочешь? Это глинтвейн.

— Hajime wa hito sake o nomi, nakagoro wa sake ga sake o nomi, owari wa sake hito o nomu(4).

Темный посмотрел на меня с укоризной.

— Не ругайся.

— Пить вредно, говорю… Так чего тебе надобно, старче?

— Вообще-то, — он поболтал бокал, — мне стыдно. Знаю, какие эти диваны неудобные. Может, присоединишься к нам? Высота — парень хороший, у него не все мозги в мускулы перешли, не подумай.

— Не в этом дело. Просто хочу быть выспавшейся, что завтра с чувством собственного достоинства могла издеваться над тобой, твоими синими мешками под красными глазами.

— М-да, это дело серьёзное. Хорошо, — он заколебался, собираясь что-то ещё сказать, но тут в восьмигранку ввалилась шумная троица, состоящая из Элкзта, Каланмиса и Зармике — хохочущие, в двух бокалах от состояния "глазки в кучу — я вам чучу отчубучу!".

— Лаэли, подъём! Студенты, просыпаемся! — заорал изо всех богатырских силушек Высота.

— Очумели что ли? — зашипел Габриель, высовывая бледную аристократическую мордашку в дверь, щурясь от яркого света. — Завтра же контрольная.

— Не будь занудой, упырек, — Алтринэ ласково потрепал его по макушке. — Вы уже почти год учитесь вместе, а пирушку — нормальную, студенческую — ни разу не устраивали. ПОДЪЕМ!

Реакция на такой пионерский горн была однозначной — сначала все пытались оправдываться, но сумасшедшая чернокожая троица за шкирку вытаскивала бедняг в восьмигранку. Тяжко вздохнув, я начал кроить Купол Тишины, но наткнулась на линии Дара, который занимался тем же. Вряд ли Инидий будет лоялен к такому празднику и его инициаторам…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});