Время надеяться - О. Шеремет

— Здра-асте, — я стянула с себя капюшон и стояла, смущенно теребя завязки. Надо покраснеть — а не краснеется… разучилась. — Ой, извините, мы тут… мы не знали…

Скажите на милость, кто из представителей сильного пола увидит опасность в запинающейся невооруженной девушке, которая от скромности своей великой не может даже пары слов связать? Зато улыбается — будто ей в стоматологии зубы не того размера вставили.

— У меня тут… у нас тут дядюшка живёт. Дядя Сэм — торговец. У него пузо такое — во!

Показывая, какое "пузо-во" у нашего дядюшки, я нечаянно задела ближайшего ко мне стражника, и он уронил флягу с водой. Темный эльф быстро нагнулся и протянул её мужчине, стряхнул дорожную пыль.

— Простите, она неловкая такая… дуреха, — подумав, добавил он. — Сестра моя.

— А-а, — протянул абориген, осматривая драгоценную ёмкость. Внимание его обратилось на Дара. — А ты чего в капюшоне? Покажись.

— А он урод, — я вернула комплимент. — Родился таким. Уши лопухами, нос брюквой, волосы укропом. И глаза косые — поэтому в капюшоне прячется. Но дядюшка Сэм всё равно обещал его на работу взять. Пропустите, а?

— Проходите, — он махнул рукой, добродушно улыбаясь, а, когда мы проходили мимо, неожиданно подмигнул.

— Раньше надо было краснеть, — буркнул дроу, нежно сцапав меня за руку, утаскивая в лабиринты городских улиц.

Городок был довольно мил: одно- и двухэтажные каменные и деревянные дома, чистые (хотя бы в центре) дороги, вымощенные булыжниками. Пара ткацких мануфактур, еще что-то явно производственного вида — если сравнивать с земным временем, то это примерно XV век, или около того.

Я сказала, что город был мил… был бы мил, если бы не украшение главной площади. Жизнерадостно поскрипывая деревянным добротным помостом, там стоял позорный столб. И, кажется, он не прозябал — стайка чумазых детенышей играла на нём в нечто, далекое от понятий милосердия. Они явно повторяли за действиями взрослых. Темный эльф задержался на секунду — я услышала, что он что-то пробормотал под нос.

— Дар?

— Что?

— У вас ведь в старом городе тоже на главной площади стоял позорный столб?

— Да… только он никогда не пустовал.

За чертой города возвышались шпили церкви, а за ней виднелись строения монастыря. Здешние жители были очень религиозны — что нисколько не облегчало нашу с дроу задачу. Если моя память всё еще не наставляет мне рога, в XV веке буйным цветом цвела инквизиция — и подходить к кому-нибудь с вопросом о магическом кризисе было слегка неразумно. Поэтому мы избрали своей тактикой постепенное проникновение… Дар полон энтузиазма (нездорового!), я — скептицизма. И мы поспорили, успеем ли найти Детей Мимира до истечения срока в две недели, прежде чем к нам присоединится Алхаст.

Поспорили на щелбан.

ДАРМ'РИСС

Две недели.

Эти два слова упрямо гнездились в подкорке головного мозга, лезли куда не просят.

Позорный столб… две недели.

— Дар?

Две недели…

Две недели. Не-де-ли. Неделимые. Неделимости.

Мало времени — как мало! Конечно, будь при мне моя магия, я бы посмеялся над такими словами, но сейчас как-то не до улыбок.

Четырнадцать раз светило обойдет по кругу этот мир. И потом Алхасту придется вытаскивать нас отсюда за шкирку… А он это сделает — не сомневаюсь. Хоть он и светлый, но — хороший чародей, демон побери.

Нет, не то чтобы нам не случалось вытаскивать друг друга изо всяких передряг, но раньше между нами не болталось рыжее насмешливое существо со скальпельно острым языком.

Показать себя беспомощным перед ней? Ни за что на свете!

Справиться со здешними неурядицами, уложиться в срок две недели, а потом при разговоре с другом небрежно махнуть рукой, дескать, "и не в такие шагали дали"… Стоп.

Тпру, Архимаг. Что за глупости тебе лезут в голову? Свято место пусто не бывает, и теперь всё то пространство, что раньше было заполнено мыслями о магии, занимают эти чертовы… две недели.

У стены дома медленно шла женщина в сером чепце, с тяжелыми корзинами в руках. Неожиданно из-за угла выскочила ватага две недели мальчишек, набросилась на неё: со смехом вырвали из рук корзины, заплясали, высунув языки, дразнясь, как маленькие демоны. Почему никто не заступается за неё две недели?

— А ну кыш! — Лаэли взмахнула на детей подолом длинной юбки. — Кого поймаю — уши в косички заплету.

И пусть не было в её голосе даже ноты суровости, чертенята поверили и ретировались. Прохожие обходили стороной, стараясь не смотреть в сторону моей спутницы и женщины, которая стояла на коленях, подбирала рассыпавшиеся яблоки.

А я… Пора сгореть со стыда.

Бесполезен. По привычке — подбирал, плел короткое заклятье, чтобы разогнать хулиганов… А если бы напал на нас кто-то посерьезнее? Потерянные драгоценные секунды — играйте похоронный марш.

— Дар, помоги, пожалуйста, — Лаэли чуть улыбнулась, протянула одну из корзин с провизией. Её ладонь коснулась моей руки, задержалась на секунду. — Ой, ну и тяжелая!

— Ерунда. Давайте вторую, — хоть в этом я могу помочь.

Женщина, не поднимая глаз, подала мне вторую корзину. Она была еще не стара, но, видимо, тяжелая работа или какое-то горе изнурили её, украли былую красоту и здоровье. Из под строгого чепца выбивались каштановые пряди с серебристыми нитями седины, в уголках рта прятались скорбные морщины.

Лаэли поддерживала женщину под руку.

— Вы не ушиблись? Эти мелкие балбесы — они вас толкнули…

— Всё хорошо, — тихо ответила горожанка. Когда она выпрямилась, на шее я заметил багровый рубец, шрам в виде буквы "П". Женщина почувствовала мой взгляд, передёрнула плечами и подняла повыше воротник, чтобы скрыть уродливую отметину. Клеймо?

Лаэли тоже увидела — закусила губу, но не сказала ни слова.

— Мы вас проводим.

Всё такая же безучастная, женщина повела нас по улицам на окраину города, к скромному постоялому двору. Пока мы шли, на нас оглядывались местные жители, шептались, без стеснения показывали пальцем.

Боги, какой же я… Отвратителен сам себе. Девчонка, землянка, среагировала быстрее! Конечно, можно оправдать себя тем, что не привык жить без магии, что чувства ослабли ровно на половину — как бы не больше. Что я даже не могу догадаться, что сделает тот или иной человек в следующую секунду — потому что вокруг него нет привычной ауры…

Словно слепой, берду за женщинами, едва не натыкаясь на стены. Летучая мышь, которой рот и уши заклеили пластырем. И это я, жалкое существо, надеялся за две недели найти то, что сдерживает магию в этом мире?!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});