Время надеяться - О. Шеремет

— Пойдем со мной, — маг мягко отступил на шаг. — В небытии — сила. Стоит тебе согласиться, и любое твое желание может быть исполнено…

Я зевнул.

— Неоригинально. Один раз меня уже провели, спасибо. Так что заканчивай расплываться мыслью по кактусу и давай подеремся, а?

Сзади хихикнула Стрекоза.

— О-ле, о-ле, о-ле! Кенррет — вперёд.

Не знаю, чего она ожидала, но выглядело это совсем не так красочно, как живописуют барды, перебирая струны старой лютни. Вспышки магического огня заканчиваются, когда становится понятно: один из чародеев должен умереть. Другой исход неприемлем. Тогда к чему пытаться опутать разум противника гипнозом или ослеплять его туманом?

Для нас время превратилось в бесконечность, сжалось в одну точку. Чистая, ничем не сдерживаемая энергия. Сплетенные разумы.

Кажется, что-то рушилось вокруг, рассыпалось в прах. Кажется, я слышал чьи-то голоса.

Тяжело… Сила противника строится на том, что дала ему Бездна. А что есть у меня? Хронос всемогущий, да я сам. Но, как выяснилось, "я" — это, как минимум, двое.

Я не проиграю, я просто не могу проиграть!

Демон знает, почему. Может, тот мальчик, что живет во мне, не так эгоистичен? Может, ему есть дело до всех миров и до существ, которые любят и страдают там?..

Не проиграю.

Лаэли прикрывала Огненным Щитом старика-Стража. Она сделал это бессознательно — как бессознательно, бывало, убирала непослушные пряди волос, когда они падали на страницы книги. Вот что я не пойму никогда — как можно защищать того, кто меньше получаса назад был твоим врагом?..

Труп мага, моего личного врага, истлевал на земле, рассыпаясь песком.

— Голем, — я пошевелил песок кончиком сапога. — Нет, скорее гомунукулюс. Гомункулюс — Страж, надо же…

Послышался серебристый звон, заставивший меня похолодеть. Как? Нет, это невозможно!

Но Зеркало рассыпалось. Истаивало, медленно, кружась алмазной пылью — и из него, из провала в Бездну, тянулось оно, небытие…

Тень — моя — и пламя — Лаэли — смешались, создавая сильную и отчаянную защиту против небытия. Если сработает, то пока можно поразмышлять.

— Что же вы наделали… — скрипучий, безнадежно усталый голос старика-онъа. Он тоже скрыт нашим двойным щитом. Он присел возле стены на корточки и раскачивался взад и вперед, монотонно бормоча истертые проклятья. — Вы выпустили её. Что вы наделали…

— Почему? Ведь Страж — ты! — в широко раскрытых глаза Лаэли плескался страх. — Ты жив.

— Все врата в Гинунгагап одинаковы. Им нет значения, чью жизнь проглотить, чтобы открыться. Вы, это вы виноваты… Это вы… Это вы убили другого Стража…

— Замолчи, — я сделал шаг к старику, поднял его на ноги. — Если мы виноваты, мы потащим на себе эту вину. Не напоминай лишний раз… Что ты ещё знаешь о Зеркалах?

Он замотал головой, заломил трясущиеся руки.

— Выпустили, выпустили Её…

— ЧТО ТЫ ЗНАЕШЬ?!

— Дар! — её ладони легли мне на плечи, прося успокоиться. — Займись лучше щитом, пока оно не пройдет мимо.

— А ты снова будешь уговаривать этого старика, что он — не виноват ни в чем, пытаться вернуть ему душевное равновесие? Стрекоза, тебе не надоело быть святой, а?!

— Зато тебе никогда не надоест делать мне больно, — прошептала девушка. — Пожалуйста… осталось еще четыре Зеркала, мы должны их сохранить. Всё, что скажет этот Страж…

Без слов я швырнул старика на землю. Будто выпил яда — душа, недавно восстановленная из двух половинок, корчилась в огне боли, горечи, вины. И обиды.

Она присела рядом с онъом, поглаживая его седую голову, шепча что-то ласковое.

Ладно, да, понимаю, мое дело — убивать и разрушать. Больше ничего я и не умею.

То, что вышло из Зеркала, рассеялось. Я тщательно обследовал пещеру, но не нашел ничего любопытного. Взял щепотку праха своего бывшего противника, лизнул, понюхал, упрятал в колбу — пригодиться. В этот момент ко мне подошла Лаэли, нервно кусая губы. На высоком лбу то собирались морщинки тревоги, то снова разглаживались.

— Что?

— Все не так плохо.

— По тебе не скажешь. Ну?

— Гну, — она вяло огрызнулась. — Ты знаешь, кто такой Мимир?

— По легендам — великан, хранитель источника мудрости у корней Игга. На самом деле — древний знаменитый маг.

— Нас интересует первое. В Мидгарде существует секта. Они называют себя дети Мимира — улавливаешь суть?

— Пока не совсем.

— Это был риторический вопрос. Итак, в мире под названием Ёрс Страж зеркала перед своей смертью создал гомунукулюса, чтобы тот нес стражу. Но гомунукулюс попал под влияние Детей Мимира… Не знаю уж, чем они его прельстили, но результат — маг мог с легкостью разведать, где находятся остальные врата в Гинунгагап и следить за хранителями.

— Чего хотят эти… дети Мимира?

— Как всегда — мира во всем мире. И крови во имя мира проливается больше, чем во имя войны… Они хотят разрушить Иггдрасиль, чтобы мир обновился в огне и создал себя заново.

Лаэли все время своей речи ходила взад и вперед, но тут остановилась и пытливо посмотрела на меня.

— Думаешь, такое возможно, Дар?

— Не знаю. Но меня и этот мир устраивает.

Она кивнула, вроде бы даже с облегчением. Я что, так похож на самоубийцу, жалеющего спалить Мировое Древо?

— Теперь объясню, почему все неплохо. Осталось четыре Зеркала — если их сохранить от разрушения, мы выиграем время. Сможем найти средство, чтобы восстановить остальные пять.

Я не стал напоминать, что средство уже давно известно.

— Ты права… демон, неужели я это сказал?

— Обведем этот день красными чернилами и устроим государственный праздник.

— Непременно. Лаэли, нам только нельзя забывать о Детях Мимира — вряд ли они отступятся после смерти своего Стража. Будут искать других, убивать их, уничтожать — если только гомунукулюс оставил им адреса Зеркал.

— Если нет, нам все равно нужно их — сектантов — найти. И тогда…

И тогда — да, тогда все будет хорошо. Мы наконец-то нашли реального врага, которого можно пощупать, стукнуть или околдовать. Или уговорить повременить с Апокалипсисом… Ведь главную угрозу мы уничтожили — мятежного Стража.

Я вздохнул — с сердца сняли тяжелый груз. И даже этот старик-онъ жив — крадется по стеночке, продолжая желать нам гореть в геене огненной. Всё почти хорошо.

Посмотрел на Лаэли — она неуверенно пыталась улыбнутся. Думает о том же самом?

— Пойдем домой? То есть я сейчас в МУМИ — надо развязать остроухого и Сессен.

— Я туда же. Давай восстановим барьер — а то варвары какие-то: пришли, сломали и ушли.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});