Цветы зла - Руслан Белов

- Давай, мы их всех убьем? - сказал бледный Петя своей принцессе.

Кристина стонала то ли от боли, то ли от удовольствия. Эгисиани возбудили ее стоны, и он разъярился. Беседка ходила ходуном.

- Давай, - прошептала Лена, теряя сознание.

***

Все это, отправив Леночку в дом, рассказал Евгению Александровичу и Марье Ивановне Петя. Рассказал, конечно же, используя другие слова и выражения.

- А откуда у тебя арбалет? - спросил Смирнов, желая перевести разговор в менее эмоциональное русло.

- У меня дедушка был мастером на все руки. Он был и слесарь, и плотник. Этот стол он сделал...- указал Петя арбалетом в соответствующую сторону.

- Стол - это стол, а боевое оружие - это боевое оружие...

- Дедушка говорил, что талантливый человек талантлив во всем. Он научил меня тонкой работе.

- Но ведь без чертежей такую сложную штуку не сделаешь?

- Я нашел на помойке американский журнал на русском языке. В нем была статья о самострелах. С рисунками и размерами.

- Понятно... - улыбнулся Евгений Александрович. Несколько лет назад он читал этот журнал. От прекрасно иллюстрированной и пространной статьи об арбалетах у него неделю чесались руки.

- В дядю Володю тоже ты стрелял? - спросила мальчика Марья Ивановна, забыв обо всем.

Смирнов посмотрел на нее с удивлением.

- Да, - зло выцедил Петя.

- Дядя Володя - понятно, - вздохнул Смирнов, потрогав ягодицу. - А зачем в меня стрелял? Больно ведь?

- Лене тоже было больно! Все вы лезете в ее жизнь, лезете и убиваете! закричал мальчик, истерично тыча арбалетом в сторону Смирнова. - Она уже теперь живая только наполовину! И здоровой теперь не вырастет!

- Видишь ли, каждый человек состоит из жизни и смерти... - попытался Евгений Александрович навести тень на плетень. - Каждый человек - это весы, на одной чашечке которых жизнь, а на другой - смерть. Смерть, в конечном счете, перевешивает, но никогда не побеждает...

- Все вы только болтаете! - перебил мальчик, вконец распалившись. - Вы все умные! А среди моих друзей нет ни одного ребенка, которого родители любят и понимают! Наташу Тихонову отец раздевает и на улицу выгоняет, и делает это не просто так! Оксана, племянница Регины, с рождения больная, живет в детском доме никому не нужная! И жила там и тогда, когда ее отец был жив и здоров! Жила потому, что его кроме живописи ничего не интересовало. Мой папа все мне покупает, дает деньги, а думает только о женщинах и шашлыках с пивом! И бьет кулаком в лицо, когда их нет! А ваша дочь!? У вас есть дочь!? Есть, по глазам вижу! И она вас ненавидит, за то, что вы есть, и в то же время вас нету. Она ненавидит вас, потому что от вас одна только боль!

Смирнов почернел. Недавно бабушка Полины сказала ему по телефону, чтобы он не приходил больше к дочери. Потому что после его посещений Полина неделю на всех бросается и не спит ночами.

- И папа Лены мучает ее, - продолжал кричать Петя, - он думает только о...

Увидев, что на дорожке, ведущей к веранде, показался хозяин дома, Смирнов прервал мальчика:

- Ты не прав, Святослав Валентинович любит Леночку...

- Ничего он не любит, - мстительно посмотрел мальчик на отца подруги. Ему просто нравится, что хоть кто-то на свете его любит. Если бы он любил, то не убивал бы ее. И Кристина Владимировна не любила дочку. Она думала только о себе и своей работе, думала, даже когда целовала или гладила ее по головке!

Святослав Валентинович, бледный, растерянный, остановился перед ступеньками.

Он все слышал.

- Так что, ты решил убить всех плохих родителей? - ужаснулась Марья Ивановна, не обращая внимания на появление Кнушевицкого.

- Да! Вас всех надо убить, потому что с вами мы вырастаем точно такими же негодяями, как вы! И наши дети вырастут такими же негодяями!

Смирнов решил действовать. Еще пара сентенций, чувствовал он, и этот маленький неврастеник убедит себя, что хороший родитель - это мертвый родитель.

- Да, но для того, чтобы убивать и не попадаться, надо быть хорошим убийцей, - сказал он серьезно. - У тебя, судя по всему, есть неплохие данные. Ты умен, расчетлив, артистичен... Хм... Ты ведь сначала прострелил платье Леночки, потом сходил, спрятал арбалет, и только после того, как вернулся, она начала кричать?

- Да, это я придумал, - уже спокойно ответил мальчик. - По-другому вы могли бы найти самострел.

- Молодец. Ума у тебя - палата. Хотя, конечно, пока не полная палата. Я сразу заметил, что перед тем, как выстрелить, ты оттянул платьице в сторону. Боялся поранить подружку, и оттянул слишком далеко. Так вот, для того, чтобы стать настоящим убийцей, тебе надо сделать первый шаг, первый семимильный шаг - надо убить, хладнокровно убить человека, глядя ему в лицо. Убить, не ядом, не из-за угла, а глядя в глаза. Я предлагаю тебе свою кандидатуру. Я сейчас пойду к тебе, пойду, чтобы отнять эту штуку. И если ты убьешь меня, то заранее поздравляю: ты - настоящий убийца. А если не сможешь, то у всех нас появится шанс подумать над твоими словами.

Смирнов пошел к мальчику.

Арбалет нацелился в его живот.

Помертвевшая Марья Ивановна видела, как палец Пети вжимается в курок.

19. Может, у нее что-нибудь получится?

- Что будем делать? - спросила Марья Ивановна в электричке, устало опустив голову на плечо Евгения Александровича.

- Да ничего, - ответил он, радуясь, что измучившая его рана подсохла и не кровоточит. - По-моему, мы совершенно напрасно впутались в эту дикую историю.

- Ты прав... Если бы не мы, Вероника Анатольевна была бы жива.

- Может быть... Если она вообще жила.

- Не поняла?

- Отдавать себя полностью кому бы то ни было, так же нехорошо, как не давать ничего.

- Как мать Регины?

- Да. У Вероники Анатольевны не было своей жизни, а только жизнь Святослава Валентиновича... Из-за этого он и стал мазохистом...

- Пытался болью изгнать ее из себя и стал?

- Может, и так. Но мне кажется, что просто он нашел женщину, похожую на мать. Многие мужчины подспудно ищут таких женщин. Мать его мучила непониманием, чуждостью, а любовница - каблучками и плеткой... И привязан он был к Регине только потому, что в конце мучений получал то, что в детстве стремился получить от матери, но никогда не получал.

- Удовлетворение?

- Да.

Марья Ивановна задумалась.

- Мне все-таки не вериться, что Святослав Валентинович не догадывался, кто убил его жену... - проговорила она, после того как Смирнов, мурлыча, потерся щекой об ее голову. - Он же жил среди всего этого.

- Ничего он не догадывался...

- Ты прав, иначе он бы не пришел к нам... К Паше...

- Он не догадывался, потому что ничего не замечал. Вероника Анатольевна, царствие ей небесное, всю душевность из него вытравила...

- Не вытравила, а не вставила... - Марья Ивановна потерлась щекой о плечо Евгения Александровича.

- Леночка пыталась вставить... - вздохнул тот. - И, похоже, еще пытается. Может, у нее что-нибудь получится.

- Получится...

- Не факт, - скривился лицом Смирнов. - Детям трудно воспитывать родителей... Они такие глупые и самоуверенные.

- Родители? - улыбнулась Марья Ивановна.

- Да.

- А ты сразу догадался, что Леночка причастна к убийству матери, да?

- Сразу. А если бы я знал, что у Леночки есть преданный друг, то выложил бы Святославу Валентиновичу все в первую же с ним встречу.

- А как ты догадался?

- У меня есть дочь, ты же знаешь. После моего развода с ее матерью, она рассказывала мне страшные сказки, в которых погибают все, кто стоял между одной маленькой девочкой и одним очень хорошим человеком.

- Папой?

- Да. Дочь и отец - это почти единый организм. Психологически единый. А если добавить к этому то, что я хорошо знаю, что дети по натуре жестоки...

- Жестоки?

- Ты, что не слышала вчера по телевизору, как десятилетний мальчик убил бабушку из-за...

- А Регина? - переменила тему Марья Ивановна, не желая слушать плохое о детях. - Пусть сидит?

- Нет. Когда ты прощалась с Леной, Святослав Валентинович просил поговорить с Центнером насчет ее освобождения. Он сказал, что так Пете будет легче выкарабкаться.

- Несчастный он мальчик...

- Он убийца, - Смирнов спорил сам с собой.

- Он ребенок.

- Он отравил Кристину.

- Освободил, - зевнула Марья Ивановна в плечо Евгения Александровича.

- Может, ты и права. Она жила в выдуманном мире. Придумывала абстрактную красоту. Хотела, чтобы абстрактным людям было хорошо. Чужим людям. А дочери ничего, кроме горя, не принесла.

- Лена для нее была не дочерью, а венцом ее трагедии, которую ей навязали. Над нами с тобой стоит Паша Центнер, стоит, напоминая о том, о чем не нам не хочется помнить, о том, что он хозяин всего. А Кристина видела глаза дочери, которая физиологически не могла винить отца и потому во всем винила ее. Ты же сам мне рассказывал об Эдиповом комплексе...

- Эдипов комплекс - это когда сын ненавидит отца... А когда дочь ненавидит мать - это комплекс Электры.

- Какая разница...