Черная кошка в темной комнате - Михаил Март

Она встала и прошлась по залу.

К Олесе подошел Лотнер.

– Повлияйте на свою мать, мадмуазель, и вы в накладе не останетесь.

– Конечно. Тем более что все картины принадлежат мне, месье Лотнер. Мама мне их подарила. Но последнее слово остается за ней. Не спорьте с ней, у вас слишком много конкурентов.

– Что значит «подарила»? Я вас не понял.

– Очень просто. На купчей должны стоять две подписи. Моя и ее. И лишь тяжелая болезнь или нетрудоспособность одного из нас может изменить это условие. Тогда картинами может торговать одна из нас.

– Вы не хотите вывезти вернисаж в Европу и показать картины всем жаждущим их увидеть?

– Нет. Мы продадим их в России. Пусть их вывозят куда хотят те, кто купит.

Олеся тоже решила размять ноги после долгого стояния на месте.

Лилия заметила в толпе Геннадия, он единственный был без фрака. Она подошла к нему.

– Поздравляю с грандиозным успехом, дорогая, – сказал Краснопольский. – Покойный Кирилл о таком и во сне не мечтал. Так и умер непонятым гением.

– После спектакля отвезешь меня в загородный дом на плато.

– Ты не останешься в городе?

– Нет.

– Но завтра выставка еще работает.

– Второй день для толпы, мое присутствие не обязательно.

– Хорошо. Поедем на плато.

К Лилии подошел невысокий толстячок лет шестидесяти с потным лицом.

– Ксения Михална, я из Екатеринбурга. Мечтаем заполучить вашу выставку хотя бы на один день. У нас тоже много понимающей интеллигентной публики. Аренда зала, перевозка, охрана, ваши билеты и прочее все за наш счет.

– Мне нравится ваше предложение. Пока работы не раскупили коллекционеры, их должны видеть русские ценители живописи. Я дам ответ в ближайшие дни.

Мэр протянул ей свою визитную карточку.

– Ждем с нетерпением. Восхищен, нет слов.

Лилия выдержала еще час натиска, выбрала время поговорить с Огородниковым.

– На столе возле цветов стоит черный целлофановый пакет, в нем сверток. Там две кассеты. Одна та, что тебе нужна, а вторую подложи в номер Роже Лотнеру на видное место и побеспокойся, чтобы в его номере был видеомагнитофон. Утром пошли к нему посыльного. Он должен передать Лотнеру, что я приеду к нему в два часа дня.

– Не беспокойся. Я все сделаю.

Лилия ушла незаметно через запасной выход. На улице ее ждал старый жигуленок Геннадия. Через час они уже сидели за столом.

– Ты впервые в этом доме? – спросила Лилия.

– Даже мимо никогда не проходил.

– Женщины умеют скрывать свои тайны. Даже пронырливые старухи не знали о существовании этого дома. Не понимаю, зачем он Ксении, если она могла жить в Париже?

– Я думаю, для картин.

– И я так думаю. Значит, она свой план выстроила задолго до убийства Чебреца.

– Ксения убила Кирилла?

– Разумеется. Все очень просто. Идея пришла ей в голову, когда она узнала цену полотнам. Где-то в Сибири, на отшибе, живет алкоголик, но Бог его создал гением. Продав первые три картины, она купила себе домик под Парижем, вернулась и выстроила эти хоромы, а потом с помощью шантажа надавила на Попова. Надо не забывать, всемогущий отец Ксении еще был жив. Аркадий Попов пошел у Ксении на поводу и опознал труп женщины как труп Ксении. Не будем сейчас гадать, кем была эта женщина. Главное, что Ксению похоронили. А через сорок дней она прибила мужа, вывезла картины в этот дом, а Чебреца сожгла вместе с его лачугой.

– Логично. Похоже на нее. Такой она и была.

– Хуже всего, что я думаю так же как она.

– Хочешь сказать…

– Я листала старые подшивки газет. На похоронах Ксении Чебрец присутствовал весь свет. Они не видели, кто лежит в гробу? Есть два варианта. В гробу лежала натурщица, тогда в пропасть сбросили Ксению. Если в гробу Ксения, то я – та самая натурщица. Но сейчас вопрос не в этом. Кем бы меня ни считали, конец мне предначертан один. Не так я глупа, как многим кажется. Душа кричит: «Спасай свою шкуру!» – Неожиданно Лилия рассмеялась. – Кстати сегодня мне предложили за три картины четыре с половиной миллиона фунтов.

– Фунтов?

– Именно. Каков разгон? И это только начало.

– Свихнуться можно.

– А ты говоришь о тихой заводи в тайге. Пора перебираться в Париж или Лондон.

– Как?

– Придумаю. Ничто так не обостряет ум, как перспектива смерти.

Она выпила бокал виски до дна. В глазах помутнело. Гена сидел не двигаясь, но ей казалось, он плавает в воздухе, потом появились красные лопающиеся пузырьки и свет померк.

Лилия упала со стула.

Следствие

Ночью в выставочном зале возле портрета Ксении Чебрец возился мужичок в белом халате с лупой в одной руке и скальпелем в другой. Неподалеку стояли Вербицкий и его помощник Панченко.

– А где майор Кулешов? – спросил Панченко.

– Спит, наверное. Он местный, Леня. Я им не доверяю.

– Почему?

– Поймал его на обмане. Этого достаточно. Нет, я его ни в чем не обвиняю, трудолюбивый парень. Но все местные поглощены собственными интересами.

– И Петраков?

– Жаль парня. Настоящий, прирожденный сыскарь. За что и поплатился. В этом городе проблемы решаются очень просто – через Скалу смерти. От лейтенанта есть новости?

– Пока нет. Сейчас психушку трясет. Навещал Бирюкова в зоне, того, что забрал Лилию из психушки, ее так называемого мужа.

– И как впечатление?

– Молчит. Кого-то боится. Слишком он умный для шофера-дальнобойщика, если ему самому в голову пришла идея искать замену убитой им жене среди потерявших память больных психушки. Больной еще надо было внушить, что он ее муж. Тут без консультантов, без помощи и поддержки со стороны не обошлось.

– Согласен. Жизнь Лилии Расторгуевой прослеживалась с момента, как ее вытащили из пропасти и по сей день. Никаких случайностей, продуманный расчет. Женщина незаурядного ума. Из любой аферы выскальзывала как рыба из рук. Возможно, ей кто-то помогал. Она сама об этом не догадывалась, но в нужный момент возле нее всегда оказывался спасательный круг. И была Лилия Бирюкова, которую вместе с ребенком убил муж. Он осужден и разоблачен. По свидетельству соседей Бирюковых, Лилия была простой бабой, работала дояркой на ферме, а по характеру – доброй, отзывчивой женщиной. Мы же имеем дело с брачной аферисткой и, возможно, убийцей.

– Как же нам ее называть?

– Черт ее знает. Пусть остается просто Лилией, потом выясним.

Мужичок в белом халате подошел к Вербицкому:

– Картине как минимум лет пять, а то и больше. Заявляю это с полным авторитетом.

– Я так и думал. Вот что, Леня. Нам нужны все детали смерти Ксении Краснопольской. Уголовное дело меня не интересует. Нужны результаты вскрытия, заключения патологоанатомов и судебных медиков.

– Сделаем.

– А что, Регина так и не объявилась?

– Ни слуха ни духа. Последним ее видел шофер мебельного фургона.

– Это как?

– А так. После гибели сестры и ее мужа – следователя Попова, все вещи покойных перевезли к Регине.

– Какие вещи?

– В основном кованые сундуки.

– И ты молчал?

– В доме делали обыск. Ничего не нашли.

– Я вызову своих людей из прокуратуры. Они найдут. Завтра же. Мы попусту теряем время. Пора шевелиться.

* * *

У Роже Лотнера тряслись руки, когда он просматривал найденную на столе в номере пленку. Кого-то дочка Ксении ему напомнила, там, на вернисаже, теперь он ее видел на экране в своей кровати, и это смахивало на насилие. Сколько лет прошло, он не помнил, но факт оставался фактом – изнасилование малолетки. Кому теперь докажешь, что эта соплюшка сама приклеилась к нему в гостиничном баре. Как она устраивала перед ним стриптиз, вырезали, осталось самое страшное. Но почему он тогда не заметил установленных в номере видеокамер? Это конец! Не зря Ксения ему напоминала о высокой нравственности его жены. Он в капкане. Теперь о прибыли можно не мечтать, надо богу молиться, чтобы жена с позором не выкинула его на улицу. А она может.

Лотнер обхватил голову руками и застонал.

21

День тринадцатый. Чертова дюжина

Лиля открыла глаза. Она лежала в кровати на втором этаже построенного Ксенией дома. Голова не болела, чувствовала она себя выспавшейся, бодрой. Но почему на руке пластырь? Приподнявшись в кресле у окна, увидела Геннадия. В памяти тут же возник эпизод вчерашнего застолья.

– Что ты мне подсыпал?

– Великолепное снотворное без цвета, вкуса и запаха. Хватило пяти капель.

Он достал из кармана пузырек с жидкостью и показал ей.

– Зачем? И что с моей рукой?

– Ожег от сигареты. Я потушил ее об твою руку. Ты не среагировала. Я смазал рану и заклеил пластырем.

– Рехнулся?

– Проявил инициативу. Я давно научился тебя понимать, и твой план не стал для меня секретом.

– О чем ты?

– О том, что проверенные методы оправдывают себя.

Лиля встала с постели, накинула поданный Геной махровый халат, закурила и подошла к окну.

– Ты согласен пойти на убийство?