Черная кошка в темной комнате - Михаил Март

– Хорошо. Я поехала домой спать.

– Боюсь, не получится. Завтра открытие выставки. Нужно привезти картины и развесить их.

– Дочь этим займется.

– Тебе виднее. Роже Лотнер уже в городе. Такое впечатление, будто у нас открывается очередная сессия ООН.

– Скажи, Игорь, мне никто не угрожает?

– Чепуха. Не морочь себе голову. Ты самый защищенный человек в городе. Поверь, я знаю, о чем говорю.

– Я верю. Созвонимся.

В машине ее ждал Гена. Несмотря на тонированные стекла, он, лежа, прятался на заднем сиденье.

– Ты еще не раздумал везти меня в свой райский уголок? – спросила Лиля.

– И ты согласишься?

– Уголок выберу сама, но ты должен мне помочь, тогда в нашем уголке нам будет на что жить. Я устала от нищеты.

– Ты? От нищеты?

– Миллион-полтора я и сейчас взять могу. Но это не деньги.

– Сумасшедшая. Смотри, разгневаешь Золотую рыбку.

– Надо уходить без хвостов. Умереть и родиться заново.

– Повторяешься.

– Схема срабатывает.

– Времена уже не те.

– Верно. И я уже не та.

Геннадия она высадила в центре города.

Дома на лестничной площадке ее ждал сюрприз. Его звали майор Кулешов.

– Пришли за билетом на выставку?

– Уже достал. По блату. Хорошо, что и вас застал, Ксения Михална.

– Извините, я устала и мне предстоит завтра тяжелый день.

– Хорошо. Только один вопрос.

Он вынул фотографию Яши Петракова и показал ей.

– Вы знаете этого человека?

– Кто это?

– Мой начальник. Руководил отделом уголовного розыска нашего управления.

– Почему я должна его знать?

– Потому что вы каждый день перезванивались по мобильному телефону.

– Так это вы звонили мне сегодня ночью?

– Грешен.

– Идемте.

Лиля впустила Кулешова в квартиру и принесла ему фотографию Петракова и Олеси, сделанную в летнем кафе.

– Он? – спросила она.

– Он.

– Этот человек мне и моей дочери представился частным детективом и настойчиво предлагал свои услуги, в коих я не нуждаюсь. А звонила я ему с предупреждением, что если он не прекратит меня преследовать, я заявлю в милицию.

– Его застрелили и сбросили со Скалы смерти.

– Любил работать в одиночку? Странно для такой организации как милиция.

– Не хотел выглядеть глупо перед подчиненными. Пока все факты в кучку не соберет, своих карт не раскрывает. Зря. Сообща проще.

Лиля закурила.

– Кто, по-вашему, это мог сделать?

– В городе много сильных группировок. Если они замахнулись на начальника Угро, значит за ними стоит большая сила. Люди серьезные. Но они не рубят с плеча. Думаю, что он получал предупреждения, но не внял угрозам.

– Распутаете этот узел? – спросила Лиля.

– Честь мундира. Много времени упущено. Яша находился в отпуске, и мы считали, что он уехал на юга. Его труп нашли рыбаки на дне пропасти.

– Опять знаменитая Скала смерти.

– Самый надежный и проверенный вариант сокрытия улик.

– Мне очень жаль, майор.

– Не буду вам докучать. Отдыхайте. Увидимся на выставке, уверен в ее успехе.

– Я тоже.

Лилия закрыла за Кулешовым дверь.

Спать ей больше не хотелось. Мало того что сыскари сидят у нее на хвосте, так еще какая-то группировка… Если они Петракова достали, то им и ее на дно ущелья отправить недолго. Слишком горячо ходить по раскаленным углям. Лучше остаться нищей, но живой, чем стать богатой и погибнуть. С собой в могилу ничего не унесешь.

Лилия всмотрелась в свое отражение в зеркале.

– Да пошли вы все… Кто не рискует, тот не пьет шампанского! – сказала она, отправилась к бару и достала бутылку.

20

День двенадцатый

Машину вела Олеся. Толчея начиналась за квартал до выставочного зала. Репортеры щелкали затворами фотоаппаратов, мелькали вспышки. Милиция едва сдерживала толпу зевак и любителей современной живописи.

В шикарном вишневом платье, вся в бриллиантах из машины вышла знаменитая художница Ксения Чебрец. Ее сопровождала дочь, более скромно одетая, но со своим неповторимым шармом. Маленький Голливуд с ковровой дорожкой. У Лилии разгорелись щеки. Такого фурора она не ждала. Сейчас она понимала, что чувствуют суперзвезды и как тяжело падать с такого олимпа. Вот она слава!

Они вошли в гигантский зал, он уже был полон. Официанты в белых сюртуках с золотыми погонами разносили бокалы с шампанским.

– Боже мой, что творится! – восхитилась Олеся.

– Именно такого фурора ты ждала от возвращения Ксении Чебрец. Радуйся. Ты своего добилась.

Художницу и дочь тут же обступили со всех сторон. Краем глаза Лилия заметила Огородникова. Игорь скромно стоял в сторонке и с умилением наблюдал за происходящим. Виновница торжества принимала поздравления. Бесконечное количество цветов складывалось на столах у входа. Уединиться не удавалось, все время кто-то находился рядом – говорили приятные слова, восторгались, лебезили, просили автограф.

Но вот ажиотаж начал сходить на нет. Гости поняли, что хозяйке пора переходить к деловой части. Лиля села в высокое готическое кресло под своим портретом. Дочь стояла рядом, а в кресле напротив то и дело стали меняться люди. Элегантного типа Лиля узнала, его фотографию она видела во французской газете.

– Рада видеть вас, месье Лотнер. Отличная реакция. Работаете на опережение?

– Мамочка, я не знаю французского, говори по-русски, – нагнувшись, шепнула дочь.

Лиля не знала французского. Что за чушь. Странно! Она не думала, на каком языке заговорила.

– Мадам Ксения, у меня к вам предложение…

Он говорил по-французски, но она прекрасно понимала его.

– Секундочку, Роже, дочь – моя компаньонка. К сожалению, она нас не понимает, будем говорить по-русски.

– Извините, мадмуазель, за бестактность. Начну без предисловий, к вам уже выстроилась очередь. Выставка поразительна. Такие вернисажи надо устраивать в Париже и Лондоне, а не в Сибири. Готов купить любые три картины на ваш выбор и заплатить за каждую полтора миллиона английских фунтов сразу же. Это для начала.

– И через месяц продадите их на аукционе в два раза дороже? Если я не забыла, вы женаты на баронессе Мари. Она ведь потомок первой волны эмигрантов из России? Нравственные в те времена жили люди. Благодаря ее имени вы имеете такое влияние в определенных кругах?

– Я и сам многого добился, – смутился Лотнер.

– Вот об этом мы с вами завтра и поговорим в более спокойной обстановке.

– Спасибо за надежду.

– Мы нужны друг другу, Роже. Спасибо, что приехали.

Француз откланялся.

– Ты с ума сошла, мамуля. Он же предлагал фунты, а не доллары.

– Заплатит вдвое дороже. Завтра ты в этом убедишься. Не торопись. Тут половина покупателей из разных стран. Они в нас заинтересованы.

В кресло сел обаятельный мужчина лет сорока с ямочкой на подбородке. Рядом с ним встал майор Кулешов.

– Позвольте, Ксения Михайловна, представить вам старшего следователя по особоважным делам Вербицкого.

– Уже наслышана.

– Илья Алексеевич, – представился Вербицкий.

– Допрос на вернисаже? Оригинально, – рассмеялась Лилия.

Действительно смешно. Ни один фантаст не мог предположить, что первое знакомство сыщика и его жертвы произойдет в такой обстановке.

– Боже упаси. Я хотел высказать восхищение вашими работами. Особенно, меня поразил ваш портрет. Вы в том же платье, что и на портрете, и ожерелье то же. Недавно писали?

– В этом году.

– А почему глаза синие? У вас в жизни карие.

– Блажь художника. У моего отца были синие глаза. Возможно, вы о нем слышали, он был прокурором области. Михаил Петрович Лобанов.

– Я знал его лично и после университета проходил под его началом практику. Восторгаюсь вашим отцом.

– Его убили.

– Это не установлено следствием.

– И не могло быть установлено. Я невысокого мнения о вашей конторе.

– Вы проводили собственное расследование?

– Мне не дали этого сделать. Сейчас убийца отца уже мертв. Туда ему и дорога. Покопайтесь в своих архивах, уважаемый Илья Алексеевич. Тот, кто попал в жернова моего отца, тот и убил его. Но не будем о грустном. Я рада, что вы пришли.

– Мне сказали, что последние пять лет вы жили в Париже. Посольство Франции подтвердило, что вы имеете там недвижимость. Почему вернулись? И почему открыли выставку здесь, а не в другом месте?

– Ностальгия. Единственная болезнь, которой страдают только русские.

Следователь вежливо откланялся и ретировался.

– Ты чего молола, мамочка. Что ты можешь знать? – пробурчала Олеся.

– Я знаю больше, чем ты думаешь. Покопалась в архиве Регины. Ты же сама мне рассказала про чемодан в чулане.

– Вовремя. Теперь у этих хмырей не осталось сомнений в том, что ты Ксения Чебрец.

– Я так долго крутила в голове эту историю, что она превратилась во что-то абстрактное, наподобие этих картин. Меня слишком часто предавали, обманывали, я потеряла чувство реальности.

Она встала и прошлась по залу.