Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 2 - Паркинсон Кийз

Ускорению этого прогресса способствовало неожиданное появление Арманды де Шане. Миссис Винсент недавно скончалась, и Арманда приехала одна в Новый Орлеан. Да, она прибыла совершенно одна, если не считать ее служанки Леонии. Арманда открыла дом на Елисейских полях, долгое время стоявший запертым, и обосновалась там, по-видимому, на неопределенное время. Своим знакомым она не давала никаких объяснений, хотя любопытство их было велико. Она лишь коротко заявила, что здесь у нее есть некоторые дела, связанные с актом распоряжения домом, которыми, по ее мнению, намного лучше заняться лично, нежели через переписку. Однако, когда знакомые немного на нее нажали, она добавила, что ее сын Пьеро учится в колледже, дочь Джанина находится в монастыре Сакре-Кёр и в данный момент никто из ее детей в ней не нуждается, посему она посчитала, что будет лучше вернуться в ее старый дом одной. Она всегда надеялась, что в любое время сможет снова поселиться в нем. И вот, сообщив это, она в дальнейшем вежливо, но искусно воздерживалась от предоставления какой-либо еще информации. Она не искала уединения, а приглашала гостей, наносила ответные визиты без проволочек, используя для этой цели очень красивый экипаж, и почти всегда надевала черную бархатную пелерину, отороченную горностаевым мехом, однако, как всем было известно, Арманда вовсе не считала такую накидку траурной. Она являлась на мессу в кафедральный собор, ходила на встречи в луизианский «Атеней» и принимала приглашения на различные неофициальные светские вечера. Она всегда украшала любое собрание, на котором присутствовала, элегантностью своей одежды, яркой внешностью и умением вести острые, хотя и осмотрительные беседы. Кроме того, она часто открывала светские обеды и небольшие партии в бридж, изысканные в полном смысле этого слова. Еще задолго до того, как Арманду стали признавать как опытную во всех отношениях и очаровательную хозяйку, она дала понять Ларри, что в ее доме он самый желанный гость, когда бы он ни пришел. И еще убедила юношу в том, что он волен приводить туда своих друзей без всякого стеснения.

Первое письмо, в котором Арманда приглашала его к себе, дошло до него тогда, когда он еще даже не знал о появлении тетушки в городе. И Ларри ответил ей с быстротой и учтивостью, что, в общем-то, не было характерным для университетского братства. Он искренне привязался к своей тетушке еще во время их первой встречи в Виктории и даже немного жалел ее, сам не зная почему. Позднее он рассказал об этом деду, и Клайд, ничем не предавая Арманды, поведал юноше, что тот прав: жизнь его тети сложилась не очень счастливо, и, к сожалению, они ничем не могут ей помочь. Единственное, чем можно хоть как-то утешиться, — большинство ее невзгод произошло не по ее вине. С того времени Ларри очень часто думал о тете в надежде, что дедушка ошибается и что однажды наступит тот день, когда они смогут стать ей полезными. Об этом же он размышлял, и мгновенно откликнувшись на ее приглашение, но почувствовал одновременно облегчение и удивление, когда нашел ее не такой печальной, как раньше; и что было очевидно — ей совсем не требовалось от него никакой помощи, напротив, она жаждала сделать все от нее зависящее, чтобы каким-то образом украсить его жизнь в колледже.

— Она сказала, что если я хочу, то могу в воскресенье остаться у нее на ужин, — сказал Ларри деду, приехав домой на уик-энд. — И не только я… я могу привезти с собой столько людей, сколько захочу. Я ответил ей, что почти всегда на воскресенье езжу в Синди Лу. На это она сказала, что все в порядке и я могу приехать к ней в следующий раз. Она дала мне понять, что ей действительно хочется, чтобы я приезжал.

— Очень рад это слышать. И послушай, Ларри, ты ведь знаешь, что не обязан приезжать в Синди Лу каждое воскресенье. Ты ведь знаешь…

— Я знаю одно, и мы без конца уже обсуждали это прежде, не надо возвращаться к этому вновь. Мы с тетей Армандой условились на среду. Я приду к ней на ужин в эту среду, а со мной придут Блайс Бержерон и еще один парень, который мне нравится. Его зовут Гус Гальо. Это не значит, что я буду посещать тетю каждую среду, но она дала мне понять, что я могу приезжать к ней всегда, когда захочу. Она даже предложила приготовить несколько комнат, чтобы я мог называть их моими… или я сам могу все приготовить… спальню и, может быть, еще одну комнату, где мы с приятелями могли бы играть в карты, веселиться или заниматься еще чем-нибудь, что нашей душе угодно. Она сказала, что ей очень неуютно и неприятно одной в таком огромном доме. А ведь ты знаешь, это огромный дом, такой же большой, как наш.

— Да, знаю. Мы с твоей бабушкой раньше часто бывали там в гостях. — Клайд мог бы добавить, что ему тоже неуютно одному в большом доме, однако он промолчал. Он сидел тихо, гладя по голове Наффи и слушая Ларри, который говорил с несвойственной ему эмоциональностью.

— Тетя Арманда говорит, что помнит, когда туда приходили вы с бабушкой. Она очень надеется, что ты придешь к ней в гости, и специально просила меня передать, что очень сильно любит тебя, па. И еще просила передать… Она сказала, что привезла из Франции много всяких вещей… вещей, действительно принадлежащих Виктории.

— Ну, это весьма разумно со стороны твоей тетушки. Да, да, весьма разумно и справедливо. Еще до того, как ты сказал мне об этих вещах, я думал, что мы должны предоставить Викторию в распоряжение твоей тети. Может быть, ей захочется приезжать туда в конце недели или оставаться там подольше.

— Я думаю, ей захочется там бывать, — сказал Ларри. — Она собирается занимать ложу в опере целый сезон — мне кажется, она не сделала бы этого, если бы не намеревалась провести здесь по меньшей мере зиму. Она предложила мне приходить в ложу и приводить моих друзей. В любое время. Только я должен предупреждать ее насчет этого заранее, чтобы ложа не была занята. Еще она говорила, что, может быть, и тебе захочется вновь посетить оперу — она считает, что ты слишком давно там не был.

— Она права, мой мальчик. Много времени утекло с тех пор… Помню, когда твоя мама была совсем еще юной леди, мы впервые привели ее в оперу. Никогда не забуду, какой она была в день своего первого выхода в свет. На ней было белое тюлевое платье, украшенное лилиями, и она походила на сказочную принцессу. На твоей бабушке было старинное платье из розового муара, а на шее — бриллиантовое ожерелье, и она… она выглядела, как королева! Они сидели рядом в первом ряду ложи, которая была вся в цветах, их специально для таких случаев доставляли туда… Мы всегда держали ложу открытой, потому что так любила твоя мама… В антрактах туда заходил твой папа… будущий папа… и то же самое делали его многочисленные соперники — Валуа Дюпре, я имею в виду младшего, Нил Стюарт, Андрес Сантана, — я даже не помню, сколько их было! Однако никто из них не мог соперничать в настойчивости с твоим отцом, хотя все они пытались заставить себя выслушать. — Клайд немного помолчал, и Ларри тоже, понимая, что тогда были самые счастливые дни в жизни его деда, и замечая также, что старик в последнее время все чаще и чаще вспоминает о них. — Ну, разумеется, для тети больше подойдет закрытая ложа, нежели открытая, — наконец проговорил Клайд таким тоном, словно он неохотно возвращается к настоящему, но осознает, что это следует сделать. — В конце концов, она же более или менее в трауре. Конечно, мне очень лестно, что она приглашает меня в качестве ее сопровождающего. Но если мне придется выходить в город, то следует подумать кое о какой одежде, не так ли? Кстати, а как у тебя с костюмами? Ты же понимаешь, что следующим, о чем заговорит с тобой тетя, будут галстуки и фраки. Будто я не знаю…

* * *

Последующие события оказались именно такими, как и предполагал Клайд. Для него с Ларри настал торжественный момент, когда они оба, элегантные, в безупречно сшитых фраках, стояли позади Арманды, которая в роскошном вечернем платье королевского пурпура вошла в закрытую ложу при уже собравшемся «французском обществе». Тогда все креольское население города толпой устремилось к зданию оперы, украшенному со всех сторон флажками и знаменами. Четвертым человеком, присутствующим на вечере Арманды, была юная девушка из очень состоятельной и влиятельной семьи, достаточно симпатичная, чтобы произвести впечатление, но недостаточно, чтобы затмить Арманду, выглядевшую поистине потрясающе. Ее не могла затмить даже сама опера, очень милая постановка «Таис». Клайд с гордостью думал о том, что они с Ларри здесь вдвоем и оба, оказывается, во всех отношениях соответствуют друг другу, не только объезжая верхом поля или нефтерождения, но и пребывая в театральной ложе в качестве сопровождающих красивой женщины, на представлении, где находится весь высший свет города и где всем известен ее выбор.

Его радость, что дела обернулись таким образом, была настолько велика, что он поддался уговорам продлить свое пребывание в Новом Орлеане еще на несколько дней, чтобы выступить в роли хозяина на одном небольшом званом обеде, даваемом Армандой. Она всячески подчеркивала, что весьма польщена его присутствием, и, естественно, эта польщенность все возрастала, вдохновляемая ее непревзойденным гостеприимством. Так продолжалось до последнего дня его визита, когда остальные гости отбыли. Арманда переложила роль гостеприимного хозяина на своего доверенного друга вплоть до последнего вечера.