Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 2 - Паркинсон Кийз

— Это ведь довольно неплохо, верно?

— Это чертовски неплохо! Даже если мне придется под контракт брать ссуду, чтобы вытащить «Моллюска» и привести его в надлежащее состояние, то мы сможем расплатиться за все в течение года, поскольку к окончанию сахарного сезона мы должны заключить еще один контракт.

— На что?

— На транспортировку кипарисовых бревен с Бычьего ручья и других водных путей, проходящих через лес к лесопилке Паттерсона, стоящей совсем рядом с тем местом, где ручей Теше впадает в Атчафалайю.

— Ты сказал, даже если тебе придется одалживать деньги. А тебе придется их одалживать?

Клайд снова занялся цифрами.

— Не придется, если нам удастся кое-где сэкономить. Теперь, когда куплена Виктория, я хотел немного подправить Синди Лу. Однако если мы на какое-то время отложим…

— А что ты хотел подправить в Синди Лу?

— Ну, разве ты не замечаешь, как износился дом? Ведь ничто практически не обновлялось в нем очень давно. А если быть точным — семнадцать лет. Тогда у меня была полоса неудач — за два года до смерти твоей бабушки. Нам пришлось считать каждый цент, и, если бы не твоя бабушка, я никогда бы не выкрутился. Она была восхитительна в делах и во всем другом. После ее смерти я почти не заботился о доме, долгое время не следил, как идут дела. Теперь, кажется, это не имеет значения ни для меня, ни для тебя. Ведь это совершенно разные вещи: когда в доме живет женщина и когда в нем живут старик и маленький мальчик.

— Да, наверное, ты прав.

— И только потом я стал понимать, что стыдно, чтобы дом, стоящий на берегу, выглядел такой развалиной. И тогда же стал подумывать, а не приобрести ли для тебя Викторию. Мне казалось более важным обеспечить будущее, чем тратить деньги… на обновление старого.

— По-моему, ты и в этом был прав.

— А сейчас, если мы с тобой становимся партнерами…

— Я бы все-таки предпочел приобрести пароход, папа, чем всякие украшательства. Мне хочется иметь его больше всего на свете.

Голос молодого человека дрожал от волнения и желания. Его черно-белый сеттер Наффи тихо лежал на ковре рядом, уткнувшись головой в лапы, и вдруг встревоженно поднял голову и замахал хвостом так, словно хотел задать неприятный вопрос или затеять сомнительное веселье. Сеттер, первоначально прозванный Договорились из-за того, что Ларри буквально выпросил его, быстро получил уменьшительную кличку Наффи[19] и хотя был членом их семьи всего несколько недель, однако уже полностью приноровился к характеру хозяина. По теперешнему тону Ларри он понял, что спор предвещает что-то не очень хорошее, и был не совсем уверен в окончании дискуссии полным согласием. Клайд нагнулся и потрепал пса по голове. Он, конечно, понимал, что Наффи принадлежит Ларри; Наффи тоже знал об этом, как и все остальные домочадцы. Однако между ним и Клайдом возникли крепкая дружба и взаимопонимание.

— Все в порядке, Наффи, — проговорил Клайд, почесывая собаку за ухом, и, выпрямившись, обратился к внуку: — Если ты действительно так сильно хочешь пароход…

— Да, папа, я действительно очень хочу его.

— Тогда мы купим «Моллюска» и задействуем его. Я свяжусь с Фредом Бенксом из «Пиломатериалов» Теше и с Компанией по делам плантаций. Причем свяжусь незамедлительно. Если мы с ними придем к соглашению, то нам надо быть готовыми начать действовать этой же осенью.

* * *

И вот почти через десять лет после того, как Клайд решил, что навсегда и бесповоротно покинул реку, он вновь возвратился на нее. Первые контракты на транспортировку сахарного тростника по различным водным путям до Франклина и сплав кипарисовых бревен от Бычьего ручья до Паттерсона сменились новыми, другими и более выгодными контрактами: буксировкой барж с Профит-айленда на Миссисиппи, что чуть выше Батон-Ружа, до Морган-сити на Атчафалайе; транспортировкой гранулированного сахара из Гленвайлда и необработанного риса из Теше до Нового Орлеана. А на обратном пути они перевозили, главным образом, основные товары широкого потребления. И все это делалось при помощи старенького заднеколесного пароходика. Потом для Ларри наступил момент гордости: Клайд сообщил ему, что пора бы им расширять дело — надо брать напрокат баржи и возить кипы хлопка с Оуачиты-ривер, а потом забирать бакалейные товары, сухие продукты и тому подобное на севере, в Камдене, Арканзасе, и перевозить их на том участке, что против течения.

Тем временем Ларри почти закончил среднюю школу, и в самом ближайшем будущем его ожидало возвращение в Синди Лу. Он не видел ни малейшего смысла, как он сказал сам, еще четыре года терпеть частые и строгие ограничения Джефферсон-колледжа. Тогда Клайд предложил ему более удобный выход из положения, точнее, полную перемену в жизни — отправиться в один из крупных восточных колледжей. А ведь единственное, чего хотелось мальчику, — это уехать из Луизианы, хотя он ни разу не заговаривал об этом. Он всегда думал только о том, чтобы его разлука с дедом была бы не такой долгой. Если па был искренен, говоря, что хочет, чтобы Ларри постепенно помогал ему управлять плантацией, и если они стали настоящими партнерами в новой судоходной компании «С&L», тогда есть единственное место, где он хочет жить, — это Синди Лу!

С огромным трудом Клайду удалось уговорить внука принять в качестве компромисса Тулан. Клайд утверждал, что если Ларри поступит в колледж там, то у него будет больше свободы действия, чем в Джефферсон-колледже: хотя Новый Орлеан находился намного дальше монастыря, Ларри мог почаще приезжать домой и оставаться там подольше. И действительно, он так и поступал, насколько позволяли его «школьные» предписания. Абсолютной правдой было то, что Клайд собирался расстаться с браздами управления плантациями, однако, намереваясь сделать это, он хотел быть окончательно уверенным, что внук совершенно готов взять на себя всю ответственность за это нелегкое дело. В двадцать один год Ларри будет намного лучше подготовлен к выполнению такой задачи, нежели в семнадцать — и не просто потому, что возмужал и мог увереннее распоряжаться определенной властью, но еще и потому, что за этот четырехлетний период он очень многому научился в колледже и вообще в жизни, и все это могло помочь ему стать хорошим управляющим. А именно этому и хотел научиться Ларри. Что ж, и в сахарном деле имелась своя химия, которую необходимо было знать. Ларри не был химиком по сахару и мог бы нанять такого человека. Однако юноша страстно желал сам изучить все азы и фазы сахарного производства; он не хотел походить на плантаторов, лишь принимающих отчеты и заключения о делах от своих подчиненных. И с этой целью он будет постигать секреты бизнеса: различные законы и правила по заключению контрактов, складское дело, импорт и экспорт товара, бухгалтерское дело — все это он изучит для того, чтобы не зависеть от доморощенной бухгалтерии, к которой приходилось прибегать Клайду.

Что касается их партнерства, то, разумеется, таковое имело место, однако Клайд предвидел дальнейшие контракты, даже еще более выгодные, чем предыдущие, при этом очень отличающиеся по своему характеру. Сам Клайд уже не был уверен, что обладает достаточными знаниями, чтобы иметь дело со все более изменяющимся и расширяющимся рынком сбыта, но он не сомневался, что таковыми знаниями теперь владеет Ларри. Внук всегда расспрашивал его о рынках сбыта. Клайд рассказывал ему о нефти! Нефть! Именно нефть вновь приведет реку к ее былой славе! И однажды они с Ларри прогуляются на поле Евангелины, и, если больше не возникнет разговора о том, чтобы навсегда оставить колледж, они отправятся туда именно этим летом, как только Ларри окончит занятия.

Надо признаться, что перспектива этого путешествия оказала намного большее влияние на решение Ларри, чем добрый совет по поводу курсов сахарной «химии». Клайд понял это, но не придавал большого значения, пока все шло хорошо. Это путешествие наконец состоялось и, в общем, имело огромный успех. Кроме того, поскольку Клайд очень мудро выбрал время — конец лета, то в результате Ларри поступил в колледж без особых возражений. И еще было замечательно, что Ларри сумел побороть свою подростковую нерешительность и скрытность. В Тулане он начал усердно заниматься, весьма отличился в спорте и стал более охотно общаться со своими сокурсниками, чем в Джефферсон-колледже. Он даже вступил в некое братство и посещал танцы. Хотя он не сдружился с кем-либо, как Давид и Ионафан[20], и не нашел себе девушки, равно как и не пользовался особым вниманием с их стороны, Клайд все же чувствовал, что мальчик движется в правильном направлении.

Ускорению этого прогресса способствовало неожиданное появление Арманды де Шане. Миссис Винсент недавно скончалась, и Арманда приехала одна в Новый Орлеан. Да, она прибыла совершенно одна, если не считать ее служанки Леонии. Арманда открыла дом на Елисейских полях, долгое время стоявший запертым, и обосновалась там, по-видимому, на неопределенное время. Своим знакомым она не давала никаких объяснений, хотя любопытство их было велико. Она лишь коротко заявила, что здесь у нее есть некоторые дела, связанные с актом распоряжения домом, которыми, по ее мнению, намного лучше заняться лично, нежели через переписку. Однако, когда знакомые немного на нее нажали, она добавила, что ее сын Пьеро учится в колледже, дочь Джанина находится в монастыре Сакре-Кёр и в данный момент никто из ее детей в ней не нуждается, посему она посчитала, что будет лучше вернуться в ее старый дом одной. Она всегда надеялась, что в любое время сможет снова поселиться в нем. И вот, сообщив это, она в дальнейшем вежливо, но искусно воздерживалась от предоставления какой-либо еще информации. Она не искала уединения, а приглашала гостей, наносила ответные визиты без проволочек, используя для этой цели очень красивый экипаж, и почти всегда надевала черную бархатную пелерину, отороченную горностаевым мехом, однако, как всем было известно, Арманда вовсе не считала такую накидку траурной. Она являлась на мессу в кафедральный собор, ходила на встречи в луизианский «Атеней» и принимала приглашения на различные неофициальные светские вечера. Она всегда украшала любое собрание, на котором присутствовала, элегантностью своей одежды, яркой внешностью и умением вести острые, хотя и осмотрительные беседы. Кроме того, она часто открывала светские обеды и небольшие партии в бридж, изысканные в полном смысле этого слова. Еще задолго до того, как Арманду стали признавать как опытную во всех отношениях и очаровательную хозяйку, она дала понять Ларри, что в ее доме он самый желанный гость, когда бы он ни пришел. И еще убедила юношу в том, что он волен приводить туда своих друзей без всякого стеснения.