Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 2 - Паркинсон Кийз

— Нет, благодарю вас. Мне, правда, не хочется есть. Я пришла только для того, чтобы поговорить с вами.

— Я догадался. Но вы с таким же успехом могли подождать до завтра. Как я уже говорил, я просто ужаснулся, увидев вас в такую бурю!

— Завтра maman будет угодно, чтобы я все время находилась с ней, как и сегодня. Нам надо упаковать очень много вещей, ведь мы собираемся скоро уезжать. Полагаю, вас не особенно волнуют фарфор, постельное белье и тому подобные вещи, раз вы приобрели и дом, и землю для Ларри.

— В общем-то, да. Во всяком случае, не настолько, чтобы делать из этого предмет спора. Но, между прочим, некоторые из этих вещей принадлежат Ларри по праву, а за остальное я заплатил. Когда ваша мама говорила о желании взять личные вещи, я полагал, что она подразумевала… ну, разные небольшие украшения, семейные фотографии и прочие мелочи, имеющие для нее особенное значение. Я не думал, что она имела в виду ценные вещи и мебель.

— Да, я вас понимаю. Но, знаете, если вы не хотите, чтобы продажа отсрочилась… или вообще не состоялась, я бы на вашем месте не стала высказывать какие-либо возражения. Это первое, о чем я хотела поговорить с вами.

— Спасибо, Арманда. Что ж, я обдумаю ваши слова. Мне не нравится, когда меня обманывают. Простите, конечно, что я упоминаю в таком контексте вашу уважаемую матушку. Я еще ни разу не позволял кому-либо уйти, обманув меня. Пока. Но, возможно, на этот раз… Да, да, я обдумаю то, что вы мне сказали. И это все, что вы хотели мне сказать?

— Нет. Мне хотелось поговорить с вами о том, о чем мне не удавалось поговорить больше ни с кем и, видимо, вообще больше никогда не удастся.

— Я весьма польщен вашим желанием довериться мне.

— Мне придется вернуться в очень далекое прошлое… в то время, когда я обручилась с Пьером. Я знала, что он был влюблен в Кэри, и я по-прежнему мирюсь с этим, как с неизбежным…

Взгляд, которым она сейчас смотрела на Клайда, не был взглядом отчаяния; это был просящий, умоляющий взгляд. И Клайд ответил ей намного мягче, чем говорил до этого:

— Вы хотите поведать мне, почему вы так поступили, Арманда?

— Да. Да. Поначалу я сделала это потому, что мне так хотелось. Я боялась, что останусь старой девой. Мне очень долго никто не делал предложения. К тому времени я уже не страдала от непомерного горя по своему мальчику, умершему от тропической лихорадки. Прошло так много времени! Честно говоря, мое горе было совсем недолгим. Все это выдумки maman, чтобы объяснить, почему я не принимаю поклонников… поклонников, которых на самом-то деле вовсе не существовало. Все мои знакомые девушки уже вышли замуж, — продолжала Арманда. — Даже Кэри, которая так долго раздумывала, пока решилась… Ну, это потому, что у нее было слишком много поклонников, это ее и смущало. И все-таки она сделала неверный выбор. Я не хочу сказать ничего плохого о Савое, если не считать, что он был слишком мягким человеком, в отличие от меня. Савой был мужчина не для Кэри. Если бы он подходил ей во всем, то не добивался бы столько времени ее руки, к тому же и не потерял бы ее так скоро. Ей подходил Пьер. Вот он был мужчина для Кэри. Она поняла это, как только увидела его, и он тоже понял это.

— Она не была знакома с Пьером до того, как вышла замуж за Савоя, Арманда. И она… она взяла себя в руки… Она не была несчастна и была хорошей женой Савою. Он никогда ни о чем не догадывался. Не понимаю, как об этом догадались вы.

— Последнее было всего лишь предположением. Вы с Кэри были настолько близки, что я не понимала, как ей удавалось все скрывать от вас поначалу. Но я-то знала, что чувствует Кэри, ибо мне были известны чувства Пьера. Это было то, с чем вы не смогли бы справиться. Я знала, что Пьер приходил сюда в надежде заполучить ее. И мне известно, что Пьер женился на мне с досады… из чувства злости… Он вообще мог не жениться на мне. Я знала это и все же приняла его предложение. И не потому, что не хотела оставаться в старых девах, а потому, что действительно полюбила его. Полюбила его всем сердцем и душой! Потом, спустя какое-то время, мне показалось, что он тоже любит меня.

— Мне очень жаль, Арманда, что все так обернулось.

— А я и не заслуживаю того, чтобы все обернулось как надо. Потому что существует еще одна причина, почему я приняла его предложение. Я приняла предложение Пьера, чтобы отнять его у Кэри. Я считала, что, сделав это, я обрету победу. И я… я злорадствовала. Видите ли, у нее было так много поклонников, а я чуть не осталась старой девой и в конце концов решила отнять у нее человека, которого хотела она и который хотел ее…

Клайд нагнулся и взял Арманду за руку.

— Любовь — удивительная и странная штука, дитя мое, — произнес он. — Она выделывает с нами со всеми странные вещи. И если ты действительно полюбила Пьера, то тебе не следует винить себя за это.

— Мне действительно очень понравился Пьер, но я оказалась фальшивой подругой! Я знала, как сильно переживала Кэри, и мне было очень жаль ее. Нет, я не заслужила счастья! Но почему-то мне кажется, что я не заслужила и быть такой несчастной, как сейчас.

— Почему бы тебе не расстаться с мужем, Арманда? Почему бы тебе не вернуться домой?

— Я… я не могу. Я не могу оставить своих детей. И не могу увезти их с собой. Даже на короткое время. Вы совершенно не представляете себе, какое давление может оказывать эта французская семья. И… и к тому же, теперь я — француженка. Выйдя замуж за Пьера, я лишилась своего гражданства. И потом, мама… По-моему, отец помог бы мне, если бы оставался здоров. Но он не сумел помочь даже себе. А мама была слишком сурова с ним. Среди нас она одна такая суровая. На вид-то она кажется такой хрупкой, а на самом деле у нее несгибаемая, железная воля.

— Мне бы хотелось что-нибудь…

— Нет, нет… Я не должна была внушать вам мысль о том, что Пьер… дурно обращается со мной. Это не так. Он очень учтив со мной… большую часть времени. Болезненно учтив, я бы сказала. Однако, когда Кэри умерла… ну, для него это было страшное потрясение, особенно то… как она умерла. И он… и он потерял контроль над собой… он сказал мне, что Кэри была единственной женщиной, которую он любил. Правда, позже он извинился. И никогда больше не говорил мне ничего подобного. Но мне все время кажется, что ему хочется это сказать… и я раздражаю его. Видите ли, я во всем не подхожу под его чопорные французские стандарты, в соответствии с которыми, как он считает, должна вести себя его жена и мать его сына. И ему всегда кажется, что я недостаточно уважительно отношусь к его матери.

Наступило длительное молчание. В комнате воцарилась тишина. Наконец Клайд хрипло спросил:

— А ты не уважаешь его мать, Арманда?

— Я этого не говорила. По крайней мере мне не хотелось бы показывать это. К тому же она очень мало бывает в замке, потому что большую часть времени проводит в Париже. Выходит, это не так уж сложно… почти не сложно… но все-таки я не уважаю ее! Вот вы познакомились с нею, покупая этот дом, а потом встречались с ней, когда она приезжала на Викторию в гости. Вы уважаете ее?

И вновь воцарилось длительное молчание.

— Нет, — наконец проговорил Клайд. — Но вам никому не следует говорить о моих словах.

— Я не скажу никому. И больше ничего не спрошу, только один вопрос. Если бы вы ответили на него, это могло бы мне помочь. Вы знаете, как жить с тайной и чувствовать, что вам приходится так жить по вашей собственной вине?..

* * *

Когда буря наконец утихла и Арманда удалилась в ночь, Клайд вспомнил, что он так и не вручил ей фермуар.

Больше ему не удалось встретиться с ней наедине, а когда он провожал их с матерью на станцию, она снова была молчаливой элегантной французской дамой высшего общества, которая обращалась с ним почти как с совершенно незнакомым человеком. Трудно было поверить, что именно эта женщина тайно ото всех пришла к нему в страшную бурю, сидела, растрепанная и промокшая, у камина, изливая ему душу…

Только летом, когда Ларри приехал на каникулы, они вместе вошли в дом на Виктории и объехали верхом всю плантацию.

Они проезжали мимо сарая для мулов и складов для сахарного тростника, которые сменялись темной линией деревьев, а та, в свою очередь, переходила в кромку болота. Клайд был одет в элегантные бриджи и сверкающие сапоги ручной работы и, несмотря на уже преклонные годы, весьма красиво и ловко сидел на своем мерине. Из-под широких полей плетеной шляпы он временами поглядывал на изящного, стройного юношу, гарцующего рядом на гнедом жеребце. Черт возьми, какая огромная разница между этим красивым мальчиком и тем беспризорником Клайдом, что всеми правдами и неправдами вырвался из низкопробных пивнушек Сент-Луиса, чтобы проложить себе дорогу к благородному и уважаемому положению землевладельца! Ларри никогда не придется сражаться за свое место в этом жестоком мире! И никогда не придется вырабатывать в себе хорошие качества и добродетель, ибо они заложены в нем с самого рождения. Вот теперь мистер Клайд Бачелор взял с собой любимого внука, чтобы показать ему владения, приобретенные для него бывшим беспризорником, бывшим игроком и бывшим спекулянтом.