В самое сердце, или Девочка для Туманова (СИ) - Раевская Тиана

Все отведенные на раздумья дни я всячески старалась спровоцировать его на срыв. Излюбленным местом обитания моего благородного спасителя стала ванная комната с, как я понимаю, холодным душем. Он сбегал туда, начиная с самого утра, просыпаясь в моих объятьях, не игнорировал днем, ну и естественно, после вечерних обнимашек — мылся до тех пор, пока я не усну.

Мне было и смешно одновременно, и жалко его. Но прекращать не собиралась. Он лишил меня желаемой близости, не дам лишить еще и поцелуев с обнимашками.

За это время наши отношения изменились кардинально. Мы вместе занимались спортом, вместе готовили еду, вместе смотрели видео и все это вперемешку с ласками, иногда находящимися на грани фола.

Никита рассказывал о своей жизни в детском доме, о дружбе с той самой Настей и ее нынешним мужем Иваном, о знакомстве в секции кикбоксинга со своим будущим начальником Андреем Воронцовым, настоящим аристократом, который наплевав на своё происхождение, завел дружбу с простыми ребятами, оставшимися без родителей.

Кстати, данную фамилию я слышала и раньше. Кажется, Ник упоминал пару раз. Но я не стала сообщать об этом. Не стоит моему будущему любовнику знать о брате, как и о том, что они, возможно, знакомы. Не сейчас. А то мало ли чего там опять в его мозгу заклинит. Вдруг брат для него авторитет. И лишить девственности сестру Соколовского окажется для него сложнее, чем просто Машу.

На второй день погода нормализовалась и даже солнышко выглянуло. Я усилила свои провокации, безумно надеясь, что он не решит поехать в деревню до столь долгожданной ночи. Я не вынесу подобной подставы. Ведь мои действия по соблазнению мужчины не могли не отразиться на мне самой. Я уже хотела этого до дрожи в руках, до судорог в пальцах… до боли в груди. Если он обманет… это будет… разочарованием века.

Поэтому ближе к концу испытательного срока я все чаще появлялась перед ним в соблазнительных одеяниях. Например, в его рубашке и больше без ничего… ну а что? Для утра вполне нормально. Или без бюстгалтера на тренировке. С моей небольшой грудью это не доставляло дискомфорта, а вот кое-кто проигрывал бой за боем, не сводя глаз с колыхающихся приманок.

В результате этого в последнее утро я и оказалась сверху, уложив-таки очумевшего противника на лопатки. Резким движением сдернула резинку с волос, распуская их и наклоняясь ближе к нему. Рыжие волнистые пряди оградили нас от реальности словно золотым плащом.

— Ну что, Никита, кто сегодня готовит ужин? Приглашаю тебя на свидание.

Облизала губы, глядя в его темные бездонные глаза и на приоткрытый сексуальный рот. Трудно не заметить, что дышал он через раз. При этом я вполне определенно ощущала внизу, что он достиг предела терпения и уже точно никуда не денется.

— В прошлый раз я приглашал, и я готовил, — скривился в усмешке, но я-то не дура, чтоб не понять, как тяжело ему давался юмор. Взгляд буквально обжигал.

Наклонилась ближе к уху и прошептала:

— Ты на лопатках, значит, ты у плиты… Ах!

Положение поменялось очень быстро, и вот уже я оказалась под ним. Дрожала от жарких волн, устремившихся к месту соприкосновения наших тел, в безмолвной надежде, что его сорвет. Но нет. Кремень. Ждала, что начнет спорить, но и тут не угадала. Провел носом по моей щеке, по подбородку…

— Как скажет победитель… в прошлый раз мне понравилось то, чем ты занималась, пока я готовил. Результат был просто крышесносный. Повторишь?

Это он о моем образе? Ну что ж, придется повторить. Хочу быть для него самой красивой, самой сексуальной, чтобы вернувшись к обычной жизни, он не смог даже взглянуть на других. Хочу свести с ума, чтобы не смог без меня… чтобы не посмел бросить…

Увы, я не могла быть ни в чем уверена. Не так много у меня опыта в обольщении.

Вот если бы любовь… Ник вон очень любит Карину… полюбил почти сразу… и приложил немало усилий, чтоб завладеть ее сердцем. Он даже не смотрит на других.

А способен ли мой Никита полюбить меня? Порой так смотрел, что мне казалось, вот оно! Не это ли влюбленный взгляд? Но я не спец в данном вопросе, сомнения слишком сильны.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

И да, сексуальное влечение это не одно и то же, что влюбленность, а влюбленность тоже не любовь…

Можно ли полюбить за столь короткий срок? Наверное, нет. В обычных обстоятельствах. Но не в наших. Мы заперты здесь вдвоем, никто нам не мешает узнавать друг друга, и становиться ближе… вопрос, насколько ближе? Достаточно ли для любви? Мне, кажется, хватило. Я уже не представляю дальнейшей жизни без него. Как и того, что нам придется расстаться рано или поздно. Но хуже всего, тот дамоклов меч, нависший над ним. Если что-нибудь случится, мне будет ой как плохо… тьфу! О чем я думаю! Ничего не произойдет. Я попрошу Ника, и он все решит. Я уверена.

До обеда мы решили заняться уборкой, потом выбрались на прогулку по лесу, наслаждаясь свежим воздухом после нескольких дождливых дней в помещении. Но все время между нами так и искрило от сознания, что уже сегодня это случится. Нетерпение так и кружило вокруг, не давая расслабиться. Я даже немного ушла в себя и перестала его дразнить. Мы как будто отдалились на время. И оно

тянулось бесконечно.

Наконец, меня отправили готовиться со странным вопросом:

— Надеюсь, ты не передумала на счет свидания? — произнес чересчур равнодушно, отвернувшись в сторону.

— С чего бы? — ответила рассеянно, и только потом сообразила, что что-то не так.

Почему не смотрит в глаза?

— Просто ты изменилась вдруг. Если не хочешь, можем всё отменить.

И под этим выделенным голосом «всё» явно имелся в виду не ужин.

— Никита… — внутри и правда зашевелились сомнения, но не того плана, как решил он, а совсем другие. Не сильно ли я давлю? Человек может вообще не хочет, а я к стенке приперла. — Решай сам!

Развернулась и бросилась вверх, чувствуя, как в груди образовывается какая-то черная дыра из отчаяния, непонимания и паники. Вот вам и три дня! Так ждали и…

Влетела в комнату и упала на кровать. Слезы жгли глаза, но я упорно сдерживала их.

— Маша! Что это было? — Не скажу ни слова. Я не уверена сейчас, что смогу адекватно ответить. Глухое отчаяние от того, что пара слов, и все мечты рухнули. Лишь бы рыдания не вырвались наружу. — Маш, я что-то не то спросил?

Его явно злило мое молчание. А я не могла и слова сказать, чтоб эмоции не перешли в крик и слезы.

— Можно подумать, то… — выдавила из себя кое-как.

— Маш, ты помнишь, о чем мы договаривались? — слышу его выдох, долгий такой, явно пересиливает себя. — Я дал тебе подумать. Три дня. Вот и спрашивал: не передумала ли?

Нет, он серьезно?

— А ты?

— Я? Маш, речь шла о тебе… я… я вряд ли могу передумать. — Его рука вдруг оказалась на моем бедре и медленно поползла по джинсам вверх. — Ты разве не видишь, что практически свела меня с ума?

Шею обожгло его дыханием, потом прикосновением мягких губ. Я с замиранием сердца ждала, что же дальше, но уже не могла остановить эти нетерпеливые руки, сжимающие меня весьма требовательно.

— Ты тоже мог передумать… — прошептала в ответ.

— Нет, кроха, у меня не было не единого шанса.

Глава 22

Кажется, мы уже не остановимся, и сегодняшнее свидание неожиданно минует стадию ужина, соблазнительных нарядов и кокетливых разговоров и разом перейдет к самому главному. Это становится понятно по его срывающемуся дыханию, по судорожно сжимающим мой зад пальцам, по тому, как меня впечатывают в горячее, словно лава, и крепкое, словно монолит, мужское тело.

Если он в таком состоянии еще способен остановиться, то я умываю руки. Значит, я не так уж сильно свела его сума, что бы он там не говорил.

Хочу повернуться лицом, заглянуть в глаза, понять… но мне не дают. Его руки скользят по моим бокам то вверх, то вниз, сминая ткань одежды, лишая здравых мыслей, заставляя тонуть в его жаре… или в моем… я уже реально не понимаю, кто из нас полыхает сильнее.