Великолепная афера - Эрик Гарсиа

Краснеть он не желает. Что угодно, только не краснеть. Пытается не дышать, чтобы не покраснеть.

— Нет, — отвечает он. Ему так хочется приврать, приукрасить себя, но он не может. — Нет.

— Ты правду говоришь?

— Правду… да, я… понимаете, я участвовал в отборочных соревнованиях в команду, но… понимаете… но у меня были другие дела.

Анджела понимающе кивает головой.

— Стыдуха, — говорит она, подаваясь вперед и касаясь руки парня. Поглаживает его бицепсы. — С такими руками… Да они же враги себе, что, не так?

— Так. Конечно, так.

Ему трудно дышать от охватившей его радости. Прелестная девушка, зашедшая в его магазин, выстреливает в него прощальной улыбкой и машет ручкой. Она направляется к входной двери. Он хочет окликнуть ее, спросить, как зовут, попросить дать ему номер телефона, но его голосовые связки отказываются служить. Вдруг она останавливается, разворачивается и направляется обратно к прилавку. В его голове проносится мысль, а не собирается ли она пригласить его куда-нибудь. Не собирается ли она сделать первый шаг.

— Я нашла пятьдесят центов, — говорит она, хлопая по прилавку двумя четвертаками.

В первую секунду он ничего не соображает. При чем здесь пятьдесят центов, когда речь должна идти о свидании? Тут его осенило: жвачка. Жвачка.

— О, — только и может сказать он. — Отлично. — Он опускает поданную мелочь в денежный ящик.

— Я могу получить назад мои двадцать баксов? — спрашивает она, моргая такими милыми, большими, голубыми глазами.

Он кивает головой и вынимает из денежного ящика ее купюру. Подает ей, смотрит, как она кладет ее в карман. Наклоняет голову и смотрит в пол. Ему легче говорить, не глядя на нее.

— Послушай, — говорит он; слова застревают в горле, — может, мы как-нибудь куда-нибудь сходим?

Ответа нет. Он боится поднять глаза. А что, если она смеется над ним?

Но смеха не слышно, да и ответа не будет. К моменту, когда он собирает всю свою волю, пересиливает страх и поднимает голову, над входной дверью звякает колокольчик. Девушки нет.

Оказавшись на улице, Анджела замедляет шаги. Рой появляется из-за деревьев, растущих позади магазина, подходит к ней.

— Получила двадцать баксов?

— Да.

— И девятнадцать пятьдесят, которые он дал тебе на сдачу?

— Твоя наука, — смеется она.

— Это трюк с двадцатидолларовой купюрой, — говорит Рой. — Старейший трюк, описанный в книгах. Может быть, и не самый старый, но…

— Господи, это было так легко. Я и не думала, что это будет так легко.

— Это азы. Самое необходимое. Будет еще легче. Но учти, так бывает не всегда.

— Понимаю, понимаю. Это просто… это доставило удовольствие. Как будто сделала что-то хорошее для разнообразия.

Рой пожимает плечами. Он рад, что для нее все кончилось хорошо.

— Да нет, все это не так. Это всего лишь один из способов делать дела.

— Так что, — говорит она, — давай снова провернем такое же дело. На этой улице есть киоск «7–11».[11]

— Нет, хватит. Мы договаривались на один трюк.

— Ну давай, экое дело какой-то затрушенный киоск. Тоже мне событие. Ну как, по-твоему, я смогу совершенствоваться, если у меня не будет практики?

— Тебе и думать не следует о том, чтобы совершенствоваться, и вообще не следует практиковаться. С этим покончено.

Именно этого он и опасался. Тяги к легким деньгам. Самое первое дело, которое он провернул, было тоже с двадцатидолларовой купюрой, а потом все пошло по восходящей. Хэнк обучил его всем ходам и выходам, всем подробностям и особенностям этой системы; но именно его первое дело, трюк с двадцатидолларовой купюрой, поймало его на крючок, втянуло его в это занятие.

— Не хочешь ли пообедать? — спрашивает он Анджелу, надеясь, что она не выкинет какой-нибудь очередной фокус.

— Конечно, хочу, — отвечает она. В голосе нотки разочарования, это заметно; но на сей раз обошлось без наказания молчанием. Она разумная девочка. Она знает меру.

Зуммер из заднего кармана брюк. Лицо Роя искажает гримаса, будто кто-то впился ему в ягодицу. Он протягивает руку назад, нащупывает твердый пластиковый квадратик, подающий звуковой сигнал. Его можно настроить на подачу вибросигнала. Эту техническую новинку Рой ненавидит.

Он достает из кармана пейджер и смотрит на номер. Номер ему неизвестен, но после номера стоят четыре цифры 2420. Это код Фрэнки.

— Вот дерьмо.

— Что?

— Я получил сигнал позвонить.

Анджела, улыбаясь, многозначительно смотрит на него:

— Срочная распродажа антиквариата?

— Отдают почти даром. Мне надо найти телефон-автомат.

Анджела достает свой мобильный телефон, но Рой жестом руки просит убрать аппарат.

— Да что ты, звони, — убеждает она. — У меня оплачено пропасть сколько времени.

— Из автомата, — стоит на своем Рой. — В нашем деле надо только так.

Они быстрым шагом идут по улице, Рой пробегает взглядом по обеим сторонам улицы, выискивая телефонную кабину. Ага, вот она, на другой стороне. Рядом с гастрономическим магазином.

— Жди меня здесь. Я быстро.

Когда Рой втиснулся в узкую телефонную будку, то понял, что Анджела пересекла улицу вместе с ним. Она машет ему рукой через стекло. Рой набирает номер с экрана пейджера и ждет, когда Фрэнки ответит.

— Алло? — отвечают неуверенно. Голос незнакомый.

— Фрэнки?

— Нет, это Боб.

— Боб?

— Да.

Рой в смущении:

— Боб, ты мне звонил?

— Нет. Нет, ты звонил мне. Ты звонишь по этому номеру.

— Правильно, — говорит Рой. — Я получил сообщение на пейджер. И этот номер у меня на пейджере…

Во время разговора Рой отмечает, что фоном в трубке звучат какие-то голоса. Вот как будто голос Фрэнки, чем-то ошарашенного Фрэнки: «…отойди к черту от телефона, жалкий идиот. Дай мне его, дай мне…» Слышится возня, затрудненное дыхание. Затем из трубки доносится голос Фрэнки, громкий и чистый:

— Рой?

— Да, это я. Что там происходит?

— Я в аэропорту. Звонил тебе на пейджер, отошел на секунду пописать, в это время ты как раз и позвонил, и какой-то козел снял трубку и ответил тебе. Кстати, кто ответил тебе по автомату в аэропорту?

— Боб. А в чем дело?

— Я здесь заварил одно дельце, и теперь ты мне нужен. Кукла по-ямайкски; все готово, я пыхтел над этим дельцем не одну неделю. Парень и курс понизить готов, дело на мази.

Анджела прижимается лицом к стеклу телефонной кабины, черты ее лица искажаются. Рой отворачивается.

— У меня здесь тоже дело, я не могу его бросить на середине. Может, можно подождать до завтра?

— Нет, никак нельзя. Он нервный, как истеричная баба, и не захочет откладывать.

— А деньги при нем?

— Конечно, об этом я и толкую.

Анджела снова перед ним, в руке у нее губная помада. Она начинает что-то чертить помадой на стекле; Рою хватает одной секунды, чтобы распознать написанное: 7–11, 7–11, 7–11. Он снова отворачивается от нее. На этот раз запутывается в телефонном шнуре.

— И сколько?

— Примерно тридцать штук, — отвечает Фрэнки. — Я сказал ему, что мы можем встретиться в баре зала компании «Дельта» в три часа.

Рой смотрит на часы — сейчас около двух. Прикидывает расстояние, пробки, возможные остановки — времени у него в обрез.

— Хорошо, я буду.

— Захвати бумаги и подготовь бабки.

— Конечно, — говорит Рой. — А в чем?

— В фунтах.

— И мне придется прикидываться кем-то вроде англичанина? Да мне ни за что не скопировать этот проклятый акцент… в прошлый раз ты раскрутил этого французского козла…

— Американский банкир со Среднего Запада, — произносит Фрэнки, смеясь. — Это тебе подходит?

— Ну ладно. В три часа в баре зала компании «Дельта».

Анджела тем временем изрисовала яркой губной помадой стекло на другой стороне телефонной кабины. Цифры 7 и 11 смотрят на него отовсюду. Пританцовывая, она вертится вокруг кабины, улыбается, смеется и машет Рою рукой. До него доходит, что надо подумать о том, как быть с Анджелой. Он понимает, что у него нет времени подбросить ее домой. Он понимает, что она ни под каким видом не должна ехать с ним.

— Я привезу с собой то, чем отвлечь внимание.

— Отвлечь что? — не понимает Фрэнки.

Рой вешает трубку. Выходит из телефонной кабины.

— Кто звонил? — спрашивает Анджела.

— Да, это по делу.

— О-о-о-о, — оживляется Анджела. — Может, я могу помочь?

Рой спешит, он почти бежит. Анджела не отстает.

— Да.

— В самом деле?

— Да. Мне, конечно, влом, но и выбора у меня нет. Ты сделаешь то, что я скажу, тогда все для всех кончится благополучно. Ты хотела попрактиковаться — вот и попрактикуешься.

— А в чем будет состоять моя работа? — спрашивает она. — Что я буду делать?

— Ты должна будешь разыграть приступ буйства. Думаю, ты с этим справишься?