Шахманов - Настя Кан

проясняется.

— Я тебе сейчас что нибудь расскажу, а когда закончу двери уже будут открыты. Просто поболтаем, хорошо? — мы садимся на пол друг напротив друга, он не отпускает мой взгляд.

Киваю, выбора особо у меня нет. Может быть так эти десять минут пройдут быстрее.

— Что бы рассказать, что бы, чтобы. А, вспомнил. Ты как то спрашивала как мы познакомились с Дэном, помнишь?

— Да, помню. — мой взгляд становится заинтересованнее, Рома улыбается тому, что попал в точку.

— Я раньше был в рок группе. Да, да, не смотри на меня так. Мы были очень популярными ребятами: слава, туры, толпы фанаток, все дела. Мы, четверо простых парней, взлетели так высоко, чтобы чувствовать себя хозяевами жизни. — он хмыкает на свои воспоминания. — Но, когда взлетаешь высоко, охренеть как больно оттуда падать.

— Ты упал?

— Дааа. Вседозволенность опьяняет, дарит ложные ощущения власти и собственной значимости. И мы подсели на наркоту. Туда быстро затягивает, моргнуть не успеешь. — Рома напрягается, вряд ли он очень часто рассказывает о своем прошлом. Я чуть сжимаю его руку, поощряя продолжить.

— Я был на самом дне, когда наши пути с Дэном снова пересеклись. К тому моменту из группы остался в живых только я.

— Пересеклись снова? — уточнила, внимательно слушая.

— Да, мы были в одном детском доме, Дэн тебе не говорил?

Отрицательно мотаю головой.

— Он тогда уже поднялся, при галстуке, на крутой тачке, решил меня найти. А нашел… мешок с костями. Приемные родители на меня забили, друзья и знакомые отвернулись. Все фанаты полоскали нас в грязи, когда мы споткнулись и упали. И тут Дэн. — губы Ромы трогает теплая улыбка. — Шах меня вытащил из такой ямы, из которой живыми не вылезают, понимаешь? Прошел со мной все круги ада, включая лечение и реабилитацию, заставил сменить круг общения. По кусочкам отвоевал меня у костлявой. Учил меня заново жизнь любить, представляешь? Не представляешь. И не надо.

Я пребываю в шоке от этой истории. И от поступков Шахманова и от того, что Рома был наркоманом. Он так не похож на них.

— Да, да, не смотри на меня так. Сейчас я чистый, давно уже. Но каждый день это новая борьба с самим собой. Правда сейчас у меня есть силы вести эту борьбу.

— Так гитары у него в комнате твои?

— Видела? Да, мои. Он повесил их в спальне и заявил «Это знак победы над смертью». — Рома смеется, качая головой.

Лифт дергается, моё сердце вместе с ним. Голова снова кружится, тошнота подходит с новой силой. Внезапно звучит сигнал и двери открываются, выпуская нас из металлического желудка.

Трясущимися руками набираю номер Шахманова, потому что не могу собрать мысли в кучу, а наизусть помню лишь его номер.

— Слушаю. — отвечает на том конце провода уверенный голос, в тот же момент я вижу его, выходящего из ресторана с Алиной. Наши глаза встречаются и вздох облегчения срывается с губ.

— Денис… — шепчу еле слышно и у меня подкашиваются колени. Последнее, что я вижу, это встревоженного Романа и бегущего ко мне Шахманова.

Глава 9

«Стоит Шахманову чуть прищурить глаза и слегка наклонить голову в сторону, все понимают что ему что то не нравится. Его облик делается хищным, черты лица словно мгновенно заостряются. В такие моменты сразу меняется атмосфера вокруг, появляется напряжение, воздух делается тяжелее. Это чувствуешь на интуитивном уровне.»

(с) Карина Шахманова.

Прихожу в себя я в больничной палате, на жутко неудобной кровати. Пахнет витаминами и Шахмановым, а еще жутко хочется пить. О чем я и сообщаю, собственно, носителю последнего аромата.

— Как себя чувствуешь? — мне любезно протягивают стакан воды и осматривают с ног до головы глазами- сканерами. — Позвать врача?

Отрицательно мотаю головой, жадно вцепившись в стакан. Во рту сушит как после хорошего праздника.

— Всё в порядке, перенервничала.

— Я думал ты победила свою клаустрофобию. — Шахманов возвращается к диванчику, расположенному напротив кровати, у окна, и закрыл ноутбук.

— Я тоже так думала. — пожимаю плечами и только сейчас замечаю Романа. Что странно, учитывая его любовь к ярким цветам в одежде. Особенно заметно это становится на контрасте с Шахмановым, который отдает предпочтение черной классике или около того. У Ромы же это могут быть как рубашки, так и толстовки, пестрые футболки, но неизменным всегда оставается одно- белые кеды.

— Как они всегда остаются белыми, даже в плохую погоду? — не сдерживаю любопытства.

Грановский ловит мой взгляд и растягивает губы в широкой улыбке, закидывая ногу на ногу:

— Дорога моей жизни кристально чиста.

— Угу. Омыта слезами брошенных женщин. — серьезным тоном вставляет свои пять копеек Шахманов, убирая документы в кожаный портфель.

— Фу таким быть. — Рома стряхивает невидимые пылинки с желтого пиджака, не переставая улыбаться.

Иногда я смотрю на них и не могу поверить, что это те, кого боятся или опасаются серьезные люди. Но это только иногда, в моменты когда рядом никого нет, когда они могут позволить себе если не расслабиться, то хотя бы снять с лица эти пугающие выражения.

Папа часто мне говорил, что я не разбираюсь в людях. Думаю, он прав. Как насчет того, что Шахманов, возможно, не такое уж древнее зло, так и насчет того, что Грановский не так прост, как кажется. На первый взгляд он воспринимается как весёлый, не очень серьёзный и безобидный. Эдакий шут при дворе короля. Ох, как же ошибочны эти впечатления. Не выдержит дружбу с Шахом простой рубаха- парень.

* * *

Следующие несколько дней я оказываюсь предоставлена сама себе, собственным размышлениям. После рассказа Ромы я словно прикоснулась к таинственному прошлому Шахманова. О тёмной его стороне холят легенды, об этом шепчутся между собой или рассказывают с гордостью от того, что, так или иначе, тоже были к этому причастны. О такой же его стороне, которую приоткрыл Грановский, я услышала впервые.

Это будучи ребенком я сажала его на белого коня и приписывала рыцарские достоинства, просто потому что мне так хотелось. Гораздо