Сирийские спартанцы - Александр Тамоников

До определенного момента у них все складывалось хорошо. Правда, Ирина не слишком спокойно переносила постоянные длительные разлуки, связанные с отъездами Павла в командировки.

В общем, жили они долго и счастливо, пока не надоели друг другу через месяц. Ведь красивая женщина редко бывает подарком, скорее – это чей-то крест.

Однажды товарищи донесли ему, что видели в городе его девушку с другим мужчиной. Он навел справки. Мужчиной оказался некий Егор – давний знакомый Ирины. Когда он спросил о нем, девушка ужасно обиделась и обвинила Павла в ревности и слежке. На том они и расстались.

А примерно через полгода, когда на дворе стоял апрель и весна солнечным пожаром истребляла печати недавних холодов, он шел по улице и увидел, как Ирина гуляет с мамой по улице. Точнее, мама гуляла с ней – катала на инвалидной коляске.

По весне многие женщины меняют цвет. Новиков называл это сезонной линькой. Лицом они тускнеют, румянец сменяется всеми оттенками синего, зеленого и перламутрового цветов. Причем последний – признак не сложившейся личной жизни.

Лицо Ирины было пустым и слегка озлобленным, без малейшего намека на косметику. Мама что-то говорила в пустоту, дочь бессвязно отвечала.

Он не смог пройти мимо. Подошел.

Выяснилось, что прошедшей зимой Ирина поскользнулась на тротуаре и сильно ударилась спиной, повредив позвоночник. В результате отнялись ноги. Ситуация оставалась нестабильной. По мнению врачей, чувствительность и работоспособность нижних конечностей можно было восстановить, но для этого требовалось много заниматься, не вылезать из больницы, терпеть боль. А до боли еще нужно было пройти курс лечения, реабилитации. И все это не гарантировало полного выздоровления, а лишь давало небольшой шанс.

В общем, результатов видно не было, и Ирина впала в жуткую депрессию. А следом смирились и родственники…

* * *

Примерно в полдень Новикова разбудил Лихачев.

– Паша, дозор вызывает.

– Что случилось? – привстал майор и спросонья обалдело озирался по сторонам.

– Ничего не случилось. Просят подойти.

Командир группы с заместителем поднялись до площадки, где обосновались старший лейтенант Силанов и прапорщик Горбенко.

– Чего хотели? – спросил Павел.

– Погляди, командир. – Старлей подал бинокль.

По асфальтированной трассе с турецкой территории сплошным потоком шли автоцистерны и фуры. Поток был очень плотным, и автомобили не останавливались ни на турецком пропускном пункте, ни на сирийском.

– Хм… Интересно… – пробормотал майор.

– Днем шуруют в Сирию за нефтью. А ночью пойдут обратно, – пояснил прапорщик.

– Наверное, так и будет. Продолжайте наблюдение. И считайте, сколько прошло машин.

– Командир, да их сотни! – попробовал возмутиться Силанов.

– Если разучился считать до тысячи, то по возвращении пойдешь во второй класс нашей гарнизонной школы, – осадил его Новиков. – Усек?

– Усек…

Спустившись вниз, майор больше не стал спать. Только что увиденная картина утвердила в его сознании тот факт, что трасса для предстоящей операции выбрана верно. Развернув карту, он стал выбирать маршрут отхода, которым надлежало воспользоваться после того, как на трассе прогремит взрыв.

Минут через двадцать, когда маршрут был выбран и обозначен на карте, он поднял голову.

– Силанов! Гена!

– Он в дозоре, – напомнил Лихачев.

– Володя, замени его. Он мне нужен.

Капитан отправился наверх, и вскоре старший лейтенант предстал перед командиром.

– Вот что, Гена, – сказал тот. – Сегодня ночью мы должны устроить на трассе большой фейерверк. Готовься.

– Понял. Насколько большой?

– Такой, чтоб сгорело минимум пять цистерн. Это поможет на время остановить поток. Сможешь соорудить такой сюрприз у обочины?

– Постараюсь.

– Перед отлетом нас, к сожалению, не предупредили о такой задаче. Поэтому еще один вопрос. Скажи, еще можешь устроить такой же хороший взрыв?

– Запросто.

– Отлично. К которому часу будешь готов?

– Часикам к одиннадцати вечера.

– Отлично. Иди, готовься.

– Понял…

* * *

Вообще-то Гена Силанов был гением взрывного дела. Гением без шуток и преувеличений.

Как-то группе Новикова довелось довольно долгое время проторчать в Абхазии – накануне короткой, но яркой войны с Грузией. Охраняли небольшой объект с российской начинкой, находящийся у подножия протяженного горного хребта. По одну сторону – абхазское селение, по другую – грузинское.

Жили в крепком сооружении, похожем на блокпост: стопка бетонных блоков, деревянная крыша, несколько рядов колючей проволоки. Со жратвой было худо – снабженцы присылали урезанную пайку, состоящую из сухарей, просроченных брикетов каши и еще какой-то дряни в консервных банках. Да что там со жратвой! Даже нормальной воды поблизости не было.

Абхазов не опасались – те, если и навещали, так обязательно приносили провизию: хлебные лепешки, фрукты, яйца, козье молоко. Это и спасало от голода. А вот грузины по ночам реально доставали: то обстреливали из автоматов, то кидали бутылки с коктейлем Молотова. Короче, отсыпались днем, а ночью приходилось дежурить чуть ли не всем составом группы. И так всех достал подобный распорядок, что парни готовы были отправиться в самую горячую точку планеты, только бы не слышать грузинскую речь.

Как-то наведались к блокпосту российские минеры.

– Что, братцы, устали от «гостей»? – весело пробасил прибывший капитан. – Небось долбят по блоку каждую ночь?

– Долбят, – криво усмехнувшись, ответил Новиков. – А ты откуда знаешь?

– Так нас за этим и прислали. Вы же докладывали по радио о ночных приключениях?

– Было дело. Более всего опасаемся, как бы гранатами не закидали – крыша только половину блокпоста закрывает. Если хоть одна чушка залетит – хана всем.

– Ну, мы примерно так и думали.

– А вы-то можете чем помочь?

– Постараемся. Мы вокруг вас еще проволоки натянем и все вокруг заминируем – хрен кто подойдет. Только одну змейку проложим, по ней и будете ходить за водичкой…

Генка вызвался помогать коллегам и целый день провозился за работой. Под вечер они с капитаном, прапорщиком и двумя сержантами были уже лучшими друзьями.

– А вот такую штуку видал? – закурив, показал ему капитан странный запал.

– Нет. Откуда он у вас?

– В трофеях нашли. Американский, нестандартный; срабатывает без замедления. Раз – и на небесах.

– Дай взглянуть…

Повертев длинную штуковину в руках, Генка попросил:

– Подари, а?

– Да забирай! Мне-то она на кой черт?! Все равно в наши «штучки» не годится…

В результате кропотливой работы минеров вокруг блокпоста появились несколько дополнительных рядов колючей проволоки и две броских таблички с надписью на грузинском «Осторожно, мины!». Парни во главе с капитаном показали искусную «змейку», по которой можно было безопасно пройти в пределы блокпоста. После чего попрощались, запрыгнули в «УАЗ» и укатили в сторону основной базы.

Как водится, через пару дней о «змейке» уже знали абхазские селяне. Ну и, вероятно, грузинские лазутчики, наблюдавшие за блокпостом с ближайшего склона. Так что панацеей эта мера не являлась.

Ночью по расположению группы велась прицельная стрельба из пулемета. А весь следующий день Силанов провозился с трофейным запалом, приспосабливая его к нашей гранате. Закончив работу, он для чего-то подвесил эту гранату к колючей проволоке на самом видном месте неподалеку от входа в «змейку».

– Генка, ты зачем это сделал?! – допытывались сослуживцы.

– Не бойтесь, вам с этой затеи хуже не будет.

– Что значит, не бойтесь, изобретатель?! Нас же и долбанут ночью этой гранатой!

– Мне по херу на ваши страхи, – вежливо отвечал сапер. – Но гранату трогать запрещаю!

На этом разговор и закончился. Вскоре легли спать, оставив четверых в дозоре. Весенняя прохладная ночь была тихая, безветренная и звездная. Генка спал на лежаке, сбитом из патронных ящиков, и смотрел в небо. Рядом храпели товарищи.

«Вот ведь красотища какая! Только бы гранату не кинули», – мечтал он, запрокинув руки за голову. И вдруг услышал шорох со стороны пресловутой «змейки».

Силанов тихо сполз на землю, взял автомат и сжался в комок, готовый к прыжку. Это шестое чувство – ощущение близкой опасности – не раз спасало ему жизнь. Он осторожно разбудил соседа по лежаку – Кудина:

– Славка, вставай. Только тихо!

И тут случилось непредвиденное. Тишину расколол громкий взрыв. Прогремело почему-то не в пределах блокпоста, а где-то снаружи.

– Не докинули, что ли? – хватая автоматы, всполошились бойцы.

Прозвучало несколько очередей в сторону взрыва. Ответной стрельбы не последовало.

Парни не спали до утра, заняв круговую оборону и не выпуская из рук оружия.

Рассеявшийся утренний туман прояснил ситуацию.

Генка первым прополз по «змейке» и в самом ее начале увидел повисшее на колючей проволоке тело. Это был мужчина из грузинского села. Взрывом ему оторвало руку; большой осколок гранаты вошел в голову прямо через каракулевую шапку. Сама шапка была отброшена взрывом и валялась рядом, на минном поле. Лицо убитого грузина даже после смерти источало злобу. А смерть, вероятно, наступила так быстро, что покойный даже не успел удивиться.