Грехи ангелов - Луиза Пеннингтон

— Потому что их исполняете вы, — мягко вставил Дрю.

Между тем он начал отчаянно скучать.

— В самом деле? — снова вспыхнула она.

— В самом деле.

Между ними воцарилось неловкое молчание. Роуз пристально посмотрела на Дрю и почувствовала в груди сладостную тяжесть. Сердце у нее так и заколотилось.

— А вы… надолго приехали в Лондон? — застенчиво пробормотала она.

— Я буду здесь сколько потребуется, — сказал он, пристально глядя на нее.

Она покраснела, и на губах Дрю заиграла улыбка, с помощью которой он мог одержать любую победу… Кроме одной.

— Почему ты так восстаешь против моей идеи, Макс? — озабоченно спросила Джеки. — Нельзя же так. Давай хотя бы попробуем.

— Вводить фигуру рассказчика было бы верхом безвкусицы, — ответил Макс и, помолчав, осторожно поинтересовался: — Я могу продолжать?

— Мне кажется, ты даже толком не выслушал моих доводов, — вздохнула Джеки.

— Спектакль должен катиться сам собой, и нет никакой необходимости, чтобы на сцене появлялась какая-то нелепая фигура и начинала объяснять публике, что должно произойти дальше, — заявил Макс.

— Это совсем не то, что я имела в виду, — сказала она с таким ледяным спокойствием, что Макс умолк и внимательно посмотрел на нее.

— Если вы оба не возражаете… — начал Альдо, вставая из-за стола, — у меня еще куча дел…

— Хорошо, Альдо, — кивнула Джеки, — я позвоню тебе попозже.

— Вот и прекрасно, — с облегчением сказал Альдо. — Мне еще нужно обмозговать изменения в тексте, о которых утром говорил Макс.

Она снова кивнула, и, улыбнувшись ей понимающей улыбкой, Альдо исчез за дверью. Как только дверь закрылась, Джеки снова переключилась на Макса.

— Мне просто хотелось, чтобы ты над этим поразмыслил.

— Тут не о чем думать, Джеки.

— Пойми, это не выпендреж. Я хочу, чтобы на сцене появилась женщина — полная противоположность Монро. Пародия на Монро, если хочешь…

— Ты говоришь — женщина? — задумчиво пробормотал он. — Я правильно понял?

— Да, именно женщина. Что ты имеешь против женщины?

— Да нет, ничего, — быстро ответил Макс. — Просто не нравится мне эта идея, вот и все.

— Ты только подумай, ведь были и есть тысячи и тысячи женщин, которые отдали бы все, чтобы быть похожей на Мэрилин Монро — богиню любви, величайший секс-символ современности, мечту каждого мужчины.

— Ну и что из того?

— Я хочу, чтобы на сцене появился кто-то, кто просто скажет публике о том, что Монро растратила все таланты, данные ей Богом. Что она превратилась в ту, у которой все есть, кроме одного, главного. У нее нет защиты от своей собственной славы и всеобщего обожания, к которым она так стремилась…

— Все и так это знают.

— Знают ли? — Она покачала головой. — Я так не думаю, Макс. Уверена, это нужно произнести вслух. Я думаю, что, как бы Монро ни старалась, конец был бы один и тот же. Он превратился для нее в неизбежность в тот момент, когда она подчинила себе противоположный пол…

— Мы же ставим мюзикл, а не снимаем документальный фильм, — перебил ее Макс. — А для мюзиклов, если ты забыла, наступили трудные времена.

— Прошу тебе, потерпи еще немного, — сказала Джеки. — Попробуй представить себе женщину рядовой внешности, совсем не сексапильную, но очень сильную личность. Кого-то наподобие Бет Мидлер. Ту, что будет подавать резкие реплики в самые напряженные моменты биографии Монро. Как бы между прочим она будет ронять что-нибудь вроде: «Может, этот парень и станет президентом, но она точно сошла с ума, если влюбится в него…»

Макс закрыл глаза.

— Зрители придут в ярость, если эта твоя сильная личность будет все время прерывать действие.

— Если сделать это искусно, то целостность спектакля нарушена не будет. Кроме того, я вовсе не хочу, чтобы это происходило слишком часто, — объясняла она. — У пьесы появится еще одна грань.

— И все-таки мне это не нравится.

— Я бы хотела попробовать, — сказала Джеки, твердо глядя на Макса.

— Тебе решать.

— Если ничего не выйдет, мы об этом забудем, — пообещала она. — Как бы там ни было, это не требует внесения в пьесу больших изменений. «Альтер эго» Мэрилин можно вписать буквально на полях, и репетиции пойдут, как и было запланировано.

— Вероятно, ты уже наметила кого-то на роль «альтер эго»? — поинтересовался Макс.

— Может быть, ты помнишь ту высокую брюнетку, которая пробовалась на роль матери Мэрилин?

— Нет, не помню.

— Ее зовут Пат Гудал. Я работала с ней на том спектакле в Эдинбурге. Уверена, она сможет.

— Тебе решать…

— Макс!

— Ну хорошо, Джеки, будь по-твоему, — проворчал он. — Теперь мы наконец можем заняться чем-то другим?

— Обещаю тебе, если ничего не будет получаться, мы просто откажемся от этой идеи.

— Я же сказал, что согласен.

Джеки внимательно посмотрела ему в глаза.

— О чем еще ты хотел поговорить? — улыбнулась она.

— Нам надо обсудить вопросы оформления. Как ты насчет того, если мы соберемся завтра в половине десятого?

— Прекрасно.

— Я уже опаздываю к Ивонн, чтобы переговорить с ней о костюмах, — сказал Макс, вставая. — А ей, естественно, нужно обсудить с нами все подробности — цвета, линии и так далее. Цвета не должны быть слишком кричащими, а с другой стороны — они не должны поблекнуть на фоне декораций.

— Я уже обговорила с ней кое-какие идеи. Но в общем мы решили, насколько это возможно, следовать подлинным туалетам Монро. Мне бы очень не хотелось вносить в это большие изменения.

— Мы можем обсудить это завтра, — нетерпеливо сказал Макс. — А теперь, как я уже сказал, мне пора бежать. Я еще хочу хлебнуть кофе, у меня совершенно пересохло в горле.

— Ладно, — небрежно сказала Джеки, хотя на душе у нее было неспокойно. — Если я понадоблюсь тебе после того, как ты повидаешься с Ивонн, я буду у себя в кабинете или в отеле.

— Хорошо, — сказал Макс, направляясь к выходу.

— Да, еще! — крикнула она вдогонку. — У меня двадцать экземпляров биографии Монро. Как мы договорились, книги нужно раздать всем членам нашей труппы, чтобы их прочли до начала репетиций…

— Все будут в восторге от такого домашнего задания, — саркастически заметил Макс, открывая дверь.

— Это совершенно необходимо, — сказала Джеки. — Ты сам об этом говорил.

— Я просто пошутил.

— То, что ты еще не совсем потерял чувство юмора, весьма обнадеживает.

— В нашем деле без юмора нельзя, — улыбнулся он.

Он закрыл за собой дверь, оставив Джеки задумчиво уставившейся в пространство.