Следующей зимой (СИ) - Рона Кейт

— О, ну теперь и я собираюсь рыдать! — воскликнула Маша, вытирая слезы и улыбаясь.

— А тут никто, кроме тебя, и не рыдает, — съязвила Злата и тепло улыбнулась. Посмотрела на меня — а я как раз попыталась незаметно стереть эту предательскую слезу. — Ах нет, вы обе решили затопить соседей.

— Лиса Алиса, включи-ка свой знаменитый грустный плей-лист, порыдаем все.

— А почему не мой? — спросила Злата, роясь в телефоне.

— Ох нет, Злата, только не твой, положи телефон. Ты же знаешь, у тебя отвратительный музыкальный вкус. Доверь это дело профессионалам.

Кошелева развела руками, позволяя мне быть диджеем.

И мы просто сидели, пили, молчали, слушали музыку. Каждый думал о своем. За окном темнело, мы не включали свет.

— Ничего не меняется, да? — спросила Маша и подняла бокал. — За нас, красивых и одиноких!

О да…

Седьмой день зимы

Руслан, видимо, из тех парней, которые не понимают намеков. И даже прямых отказов тоже не особо понимают. В очередной раз он дождался окончания моей смены и пошел меня провожать. Я плюнула и не стала надрывать голосовые связки. Просто шла и не слушала, что он там вещал.

— Так ты не встречаешь со Звягинцевым?

— Что?

— Ну ты тогда с ним же уезжала? Вроде его машина была… Я решил, что, может, вы встречаетесь. Но видел его снова с Лизой Дорониной.

Он многозначительно замолчал.

— Мы просто… — господи, кто мы? — Просто друзья.

Что я еще могу сказать?

— М-м, понятно.

Я перестала слушать Кашина, мыслями возвращаясь к Артёму. Прошла только неделя. Семь бесконечно долгих дней. Как будто минула целая жизнь. Как будто всё это было не со мной. Как будто всё приснилось.

И всё же пока еще больно. Безумно больно, что всё кончилось. Каждую ночь не могу заснуть. Не могу перестать думать, перестать прокручивать всё в голове. Придумывая причины, оправдания.

Кожа еще помнит его объятья. Кажется, вздохну поглубже и почувствую его запах, протяну руку и коснусь его, подойду к окну, а он подойдет и обнимет со спины.

Снова по телу разливается тяжесть и хочется плакать. Но сдерживаюсь — Руслан не увидит мою слабость.

— Давай сходим в кино?

— А?

— В кино. Сходим?

— Мне некогда. Сессия же скоро.

Я могу ответить, что не хочу и не пойду с ним никуда. Но есть подозрение, что он опять проигнорирует мои слова.

— Ах да, сессия. Ну ты справишься, ты же умница.

Я киваю, и мне всё равно, видел ли он. Не могу говорить.

— А после сессии?

— Посмотрим…

День святого Валентина

В университете просто невыносимо. И я сбежала с последней пары. На улицах города гораздо меньше напоминаний о сегодняшней дате. На витринах магазинов встречалось тематическое оформление. Я прошла несколько остановок пешком, просто хотелось подышать и проветрить голову. Вспомнилась японская традиция дарить в этот день шоколад мужчинам. Решила купить сама себе шоколадку, выбрала самую большую с целой тонной орехов. Обожрусь и умру в одиночестве.

В прошлом году с Машей и Златой мы ходили в клуб на вечеринку, посвященную тем, кто свободен. В этом году свободна только я. Мари совершенно внезапно пару недель назад начала встречаться с Юрой. В тот день нам со Златой позарез нужен был челюстедержатель.

Маша и сама не могла поверить несколько дней. И сегодня ее определенно ждет романтический вечер. Злата от нечего делать встречается с каким-то пятикурсником, она сказала, что мы можем даже не запоминать его имя. Но и она сегодня занята. Может, у нее всё будет не так уж романтично, но хотя бы весело и не одиноко.

Прошло два с половиной месяца. Могу ли я сказать, что всё в прошлом и забыто? Вряд ли, раз меня ночью разбуди, и я назову дату расставания.

Где-то под Новый год я пришла к дому Артёма. Решительно хотела поговорить. Но у подъезда мой запал иссяк. Я спросила себя, что же я хочу ему сказать? Что, кажется, люблю? Я даже у себя в голове не могла это произносить, что уж говорить про реальность… А что он мог бы мне ответить? Выдержала бы я правду, какой бы она ни была?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я перешла дорогу и долго смотрела с другой стороны улицы на его окна — в них горел свет. В какой-то момент я даже увидела, как Артём прошел по комнате. Мое сердце забилось.

И я поняла, как всё это жалко.

Тогда, наконец, я ушла из старост. На удивление Лена Каримова с удовольствием взяла эту работу на себя. Сказала, что это будет ей плюсом на конкурсе.

После сессии я нашла работу официанткой в кафе недалеко от университета и небольшую подработку модератором на сайте по выходным. И зачеты с экзаменами прошли как по маслу. Будто госпожа удача решила мне компенсировать хоть толику всех неприятностей.

Деньги не бог весть какие, но вполне неплохо для довольно нежестких графиков на обеих работах. Я оставляла себе только на проезд и обеды, остальное отдавала родителям. Мама поотнекивалась для приличия, но я же знала, что эти гребаные кредиты были просто неподъемными.

Лучше бы у меня сегодня была смена, хотя бы была занята.

Дома я понежилась в ванной и одна слопала целую шоколадку, посмотрела «10 причин моей ненависти». Это не уняло тоски и не заполнило пустоту внутри.

И я сделала то, что обещала себе больше никогда не делать. Я нашла аккаунт Звягинцева и посмотрела все посты за эти месяцы. Их было всего два, один про сессию, другой — просто красивое фото заката. Ничего такого, что могло бы рассказать, как он жил всё это время. В сторис не было ничего. Тогда я нашла у него аккаунт Лизы Дорониной. Ее страничка была сплошь про творчество и моду. Лишь в сторис я увидела ее совместное фото с Артемом. Они выглядели счастливыми.

Знала ведь, что не нужно в это лезть. Теперь сижу размазываю слезы.

Не хочу больше пребывать в таком плачевном состоянии.

Обещаю себе, что это был последний раз.

За 6 дней до следующей зимы

— Смотри, — Маша указывает на медленно проезжающую мимо окон БМВ ярко-лазурного цвета, пока я ставлю на стол заказанный ей кофе.

— Машина твоей мечты? — усмехаюсь я.

— Нет, в такой цвет я хочу тебя покрасить!

— Меня?

— Тебя-тебя!

Я фыркаю, но, пока принимаю новые заказы, обдумываю эту мысль. Пытаюсь найти аргументы против. Их нет.

— Знаешь, отличный выбор цвета, — бросаю я, проходя мимо ее столика и унося грязную посуду с соседнего.

— Я знала, что ты согласишься!

Сегодня я полсмены подменяю коллегу. И когда рабочий день наконец заканчивается, Маша везет меня в свой любимый салон красоты и долго мучает мастера, объясняя, что должно получиться у меня на голове.

Спустя три часа я вижу в зеркале какое-то инопланетное прелестное создание. Маша пищит от восторга и делает не меньше трех миллионов фотографий меня.

— Злата офигеет! — повторяет она в третий раз, а потом интересуется, не выгонят ли меня из дома.

Я отправляю маме фото, на что она пишет, что мне идет, и спрашивает, сколько это стоило. Я называю только часть суммы. И я даже не уверена, что сумма, названная мастером, тоже полная. Подозрительно приемлемая цена. Но от Фомичёвой я не добилась никакой информации.

— Отец меня бы выставил за дверь. Или всю ночь полоскал головой в унитазе, — ворчит подруга, прочитав сообщение моей мамы. — Ладно, поехали, у нас мало времени.

Почти год я успешно избегала компании Звягинцева. Сегодня моя победная серия закончится. Маша большей частью была занята своими отношениями, а Злата не так сильно близка с ним — это позволяло мне держаться максимально далеко от Артёма и оградить себя от почти любой информации о нем. Лишь обрывочные сведения достигали моего поля зрения, ничего конкретного.

А в конце лета Маша рассталась с Терновским. Причина банальна (и подруга больше злилась именно из-за этого). Измена Терновского не ввергла ее в пучину уныния и хандры. Видимо, Машка в конце концов перегорела. Она пострадала, конечно, пару недель. «Я как-будто всё время ждала, что такое случится. И успела привыкнуть к этой мысли. Я вроде бы зла, но в то же время мне всё равно», — сказала Маша мне тогда в телефонную трубку, сидя на кухне квартиры Терновского. А в спальне в это время ее парень пыхтел над другой девушкой. Именно так она и сказала — пыхтел. И сама же долго смеялась над подобранным словом. Ее смех услышали изменщики. По словам Маши, ничего более нелепого и одновременно мерзкого в ее жизни не было.