Священный Грааль отступников - Лариса Капелле

– Хорошо, ты прекрасно понял, что мне еретик нужен живым и до того, как до него доберутся люди Трэве. И мне нужна вся информация – все, что ты видел и слышал.

– Но я не могу предать моего нанимателя, – заметил Клаас.

– Твой наниматель – папа Иоанн, а я такой же его слуга, как и Трэве. Так что заказчика твоего ты не предашь, не правда ли?

– В этом есть доля истины, – медленно ответил Эльке, слегка удивленный подобной словесной эквилибристикой.

– Выбор за тобой, Эльке. Я понимаю, что тебе нелегко. Поэтому хочу облегчить твою задачу. Следуй за мной.

Фурнье стал быстро спускаться по крутой каменной лестнице, которая вела в подвал дома и закончилась перед обитой железом дверью. Их уже ждали. На последней ступени стоял огромный, заросший щетиной мужчина. Он с интересом рассматривал гостя.

– Вы пришли вовремя и ваш гость тоже, – с непонятным подтекстом произнес он.

– Что пленники?

– Первый жив, пока… Второй ожидает своей очереди, – хищно улыбнулся ожидавший их незнакомец и посторонился, пропуская епископа и Клааса в подвал…

* * *

Только вечером у Каси появилось время прочитать информацию, отправленную на ее мобильник. Кирилл обещание сдержал и в сжатом виде изложил основное.

Кто они, катары? Единственные христиане, против которых был организован крестовый поход, если, конечно, не считать разграбления Константинополя крестоносцами. И если во втором случае крестоносцы пограбили и отправились восвояси, то в первом десятки лет на земле Окситании пылали костры инквизиции. Что же такого страшного натворили катары, чем так напугали Римскую церковь?

С XII века по всей Европе и особенно в Окситании и Наварре по обе стороны Пиренеев стало все больше новых проповедников. Одетые в простые черные рясы и подпоясанные конопляными веревками, они брели пешком с посохами паломников в руке. И в каждый город, крепость и деревню на своем пути они несли свет новой веры, новой надежды. Народ называл их Совершенными, или просто Добрыми Людьми. Слишком уж они отличались от привычных священников и монахов, для которых мздоимство, распутство, бесчестие и неграмотность стали почти правилом. Поэтому Добрые Люди, у которых слова не расходились с делом, привлекали к себе все новых и новых поклонников.

Объяснения Добрых Людей казались более правдивыми и давали надежду. Для них все окружающее земного человека находилось во власти зла, потому что мир, в котором правит смерть, не мог быть создан Добрым Богом. Поэтому мир и стал для них творением Злого Демиурга, сатаны, которого они называли «Великим гордецом». И самое главное, только души подготовленных могли избегнуть дурного круговорота и избавиться от необходимости бесконечно возвращаться в созданные из земной грязи тела.

«Душа, заключенная в темницу тела…» – задумалась Кася. Это она уже слышала, и не раз. «Почему посвященные всех времен и народов обладали такой неприязнью к окружающему миру?» – задала она себе вопрос. Достаточно было вспомнить орфиков с их легендой о Дионисе. Она помнила этот миф о любви Зевса и Персефоны, о рождении Диониса и о зависти и болезненной ревности Геры. Зевс хотел сделать своего сына Владыкой Вселенной. Но ослеплённая ревностью Гера отдала Диониса на растерзание титанам. Кася и сейчас видела перед собой вдохновенное лицо преподавателя мифологии, в подробностях описывающего пиршество титанов, где главным блюдом было сваренное и пожаренное тело Диониса. Афина, богиня мудрости, сумела спасти сердце Диониса. Несколько секунд понадобилось Зевсу, чтобы воскресить сына, и несколько секунд, чтобы отомстить титанам. И из пепла сожжённых молнией титанов Громовержец создал человеческую расу. Так и получилось, что тело людей – наследство титанов, рождённых землёй, обречено на смерть, но душа, разум сохранили божественную искру Диониса, перешедшую к титанам из тела бога.

Люди, сотворенные из пепла титанов, но сохранившие божественную искру Диониса. Что люди могли противопоставить этому? Трансформацию грубой силы в силу любви и души. Поэтому и должен был человек расстаться со своей частью, доставшейся от титанов. И как и орфики, и пифагорейцы, и манихейцы, катары любили белый цвет. Почему? Поклонялись белой стороне мира, отказываясь и не признавая черную? Или просто цветную?

Все было не так просто. Катары на самом деле никогда не отказывались от христианства. Самой главной молитвой была для них «Отче наш». С католиками они спорили, но мирно уживались до крестового похода против них. Они заявляли о приверженности идеалам раннего христианства. И за свои идеалы они с улыбкой счастья горели на кострах. Но самым главным их преступлением была полная уверенность в том, что Римская церковь потеряла право именоваться христианской, а стала «синагогой сатаны». Не это ли подвигло папу так сурово расправиться с ними?

Что еще? Римская церковь обвиняла катаров в распутстве и нежелании продолжать род человеческий. Катары действительно поощряли свободные союзы, основанные на любви и взаимопонимании, призывали к контрацепции, настаивали на равенстве мужчин и женщин. Удивительно современно? Более того, их полное отрицание Ветхого Завета приводило и к отрицанию первородного греха и виновности Евы. А следовательно, и женщины должны были иметь равные права с мужчинами и могли занимать высокие должности в церковной иерархии катаров.

Хотя поощрение сексуальной свободы было вовсе не отражением прогрессивного мышления, если так разобраться. Просто у катаров была своя логика. Дух человека – творение доброго Бога, и он соткан из света. Тело – темница души, ибо пребывает оно во власти злого Демиурга, материального мира. Поэтому любое рождение – это заключение светлой души в тюрьму материи. Поэтому ни брак, ни зачатие – не таинство, а грех. Это и позволило противникам катаров утверждать, что, если бы это мировоззрение победило, человечество прекратило бы свое существование.

Впрочем, катарские проповедники в реальности нисколько не выступали ни против семей, ни против детей простых мирян. Учение о переселении душ этому способствовало, так как, если бы перестали рождаться дети, то и падшие души не смогли бы найти новое пристанище и лишиться раз и навсегда надежды вырваться в Высший мир.

Вообще, полный ревности и мести Бог Ветхого Завета совершенно не устраивал катаров. Для них Библейский Бог был всего лишь карикатурой на настоящего, доброго и светлого Бога Евангелия. Они верили, что Иисус являлся сыном Божьим, но не верили, что он мог воплотиться в человеческое тело, нечистое и обреченное на погибель. Поэтому они объясняли, что все было «понарошку». Жизнь и смерть Христа – символы. Излюбленное Евангелие катаров: Евангелие от Иоанна, «любимого ученика Христа», возвестившего после прихода Отца и Сына третье пришествие – пришествие Святого Духа, окончательное исчезновение тленного мира материи и победы нетленного и вечного мира Света.

Расцвет катаризма кончился, когда в 1209 году папа Иннокентий III организовал крестовый поход против катаров, получивший название альбигойского. Небогатые северные бароны и прочая братия со всей Европы, промышлявшая грабежом, с охотой откликнулись на папский призыв. Тем более Север давно облизывался на более богатый и процветающий Юг. Под видом возвращения в лоно истинной церкви сборная армия атаковала земли Тулузского графства и виконства Транкавель. Борьба с переменным успехом продолжалась несколько десятков лет. Горели города и огромные массовые костры, на которых сжигали еретиков, не желавших отказываться от своей веры. Но даже после гибели последнего монашеского катарского дома в замке Монсегюр в 1244 году остаткам катарского подполья удалось просуществовать еще в течение нескольких поколений вплоть до 1321 года. В этом году на костер взошел последний известный катарский Совершенный – Гийом Белибаст.

Кася задумалась. Какое все это могло иметь отношение к Юле? Почему молодая художница заинтересовалась этим старым еретическим учением и что ее привлекло в катарах? Следовало бы поговорить с Крисом. Что ему известно? Все запутывалось еще больше. Гибель Юли, суд на Костей и обвинение в убийстве собственной жены, чудовищная смерть Волынского, убийство Переверзева и странная уверенность Кирилла, что все это связано с триптихом молодой художницы. Она чувствовала себя ученицей, занятой решением уравнения, в которое каждую минуту добавлялись новые неизвестные. Необходимо было действовать, только какое направление выбрать? Шумилину пока она сообщила все, что знала. Возвращаться к нему и переливать из пустого в порожнее смысла не имело. Она еще поразмышляла. В конце концов, кое-чего Кася все-таки добилась: она явно сумела заронить сомнение в душу следователя. Следовательно, если она добудет новую информацию, Владимир Юрьевич отмахиваться от нее не станет. А именно это и было ей нужно. Без союзников ей не обойтись. Дело оставалось за малым: найти эту информацию. Если Кирилл прав и все началось с этих картин, то в первую очередь ей следовало бы узнать побольше о Юлии Стрельцовой, в девичестве Вензалиновой. И одним из немногих людей, способных просветить ее на этот счет, был отец Юли, Яков Александрович Вензалинов. Завтра же она с ним встретится. Тем более и реальный повод для этого у нее уже был: ближайшее будущее Олеси.