Сказания Древней Японии - Садзанами Сандзин

Икнул только Тануки и, булькая, пошел ко дну.

Убив Тануки и отомстив ему этим за старуху, Заяц тотчас же поскакал к старику и сделал ему подробный, обстоятельный доклад. Старик очень обрадовался.

– Спасибо тебе. Теперь у меня на душе полегчало, – говорил он, расхваливая Зайца за его подвиги.

В награду за его услугу старик хорошенько угостил его, а потом и совсем оставил его у себя в доме и полюбил его, как собственного сына.

Вот какое дело было в старину.

Кобутори

В давние времена жил-был в некотором месте старик. Он давно уже мучился большим наростом[71], образовавшимся у него на правой щеке и страшно ему мешавшим. Старик пробовал обращаться и к врачам, пробовал и разные лекарства, но, что бы он ни делал, никак не мог удалить нароста, который делался все больше и больше. Однажды старик отправился в соседние горы за хворостом для топлива. Целый день провозился он в горах, рубя хворост то там, то сям, и с закатом солнца собрался было уже идти домой, как вдруг небо потемнело и заволоклось тучами. Как ни молил старик, чтобы обошлось без дождя, дождь все-таки полил как из ведра.

«Вот беда! Куда бы это спрятаться?» – подумал старик, оглядываясь кругом. На его счастье, тут же около него оказалось большое дерево, между корнями которого было громадное дупло. Решив переждать дождь в дупле, старик, недолго думая, залез туда. А дождь все усиливался и усиливался; он шел потоками, кроме того, началась гроза. При каждом ударе грома старик делался ни жив ни мертв и, зажимая уши, только твердил, не переставая: «Кувабара, кувабара!» Но ливень проходит обыкновенно скоро. Как и ожидал старик, он стал идти тише и тише, наконец из-за противолежащей горы, сверкнув, выглянули последние лучи заходящего солнца.

Старик понемногу начал приходить в себя, на душе у него стало веселее. Решив, что теперь можно уже идти домой, он собрался было вылезти из дупла, как вдруг снаружи послышался топот ног какой-то идущей мимо толпы.

«Ага, – подумал старик, – должно быть, это тоже какие-нибудь дровосеки возвращаются домой. Это хорошо, вместе идти веселее. Надо их окликнуть». Он быстро высунул из дупла голову, глянул… и застыл на месте от ужаса. Мимо вместо дровосеков медленно шли один за другим ужасные чудовища – страшные гномы с громадными факелами в руках. У каждого из них было по три глаза, рот как у крокодила, на голове рог, глаза как у кровожадного сокола-медвежатника, нос как у коршуна. Красные черти были покрыты медвежьими шкурами, а зеленые – тигровыми.

Старик только ахнул и тут же шлепнулся наземь. Некоторое время не мог он опомниться, но, по счастью, черти не заметили его. Понемногу он пришел в себя и, затаив дыхание, забился поглубже в дупло.

Но вот снаружи около дупла началось какое-то веселье; раздались голоса, распевающие песни.

Старик приподнял голову:

– Что за штука? Там, видимо, веселятся. Надо посмотреть, что такое.

Он осторожно вылез из дупла и начал всматриваться. Неподалеку расположились те самые страшилища, которых он только что перед этим видел. Посредине сидел громадный черт, видимо старшина, а справа и слева его окружали его подчиненные – обыкновенные черти. Пир был в самом разгаре. Одни пели, другие подпевали, кто танцевал, кто отбивал такт, хлопая в ладоши. Черти веселились вовсю.

«Вот оно что, – подумал старик, – сегодня, значит, вечеринка у гномов. Интересно. Сколько уже живу я на белом свете и каждый день почти хожу в эти горы за хворостом, но в первый раз сегодня наткнулся на такую удивительную штуку». Старик так заинтересовался, что у него пропал весь страх. Понемножку, понемножку он стал подвигаться вперед и начал наблюдать.

Черт-старшина тянул винище из громадной чары и смотрел, как танцуют его подчиненные черти, но вдруг он сказал:

– Ничего нет забавного в ваших танцах; сколько я ни смотрю, все одно и то же, одни и те же жесты, одни и те же движения. Неужели не найдется какого-нибудь нового ловкого плясуна?

«Эге! – подумал старик, заметив, что черту хочется посмотреть новой пляски. – А не показать ли мне свое искусство? Нет, нет! Они ведь сожрут меня всего с головою, как только я высунусь, не спасешься уж тогда никак. Впрочем, что же? Они большие любители танцев, эти черти, пожалуй, и не сожрут, если я ловко пропляшу перед ними. Э-э… будь что будет. А ну-ка посмелее!» От такта, который отбивали черти, от плясовых припевов у старика ноги просто ходуном заходили, и, подхватив такт, приплясывая, он вскочил в самую середину чертей.

Увидев человека, который с пляской ворвался в их кружок, черти перетрусили.

– Что такое, что такое? – говорили они в глубоком изумлении, а старик, который понимал, что неловкость может стоить ему жизни, старался изо всех сил.

Словно во сне, отплясывал он, выкидывая одно за другим коленца, какие только знал. Черти только дивились, глядя на него:

– Удивительно!

– Замечательно хорошо!

– Сколько лет уже устраиваем мы эти пирушки, а в первый раз видим такую ловкую пляску, – толковали они.

Когда пляска была окончена, главный черт обратился к старику:

– Спасибо тебе. Большое спасибо. Недурно позабавил. На-ка, хвати чарочку за труды.

Старик боязливо взял поданную ему чарку сакэ.

– Благодарю, – сказал он. – Я допустил большую невежливость, помешав вашей пирушке, да уж очень соблазнили меня ваше веселье и танцы, я прямо-таки не мог удержаться, но я очень счастлив, что ты не только не ругаешь меня, а еще хвалишь даже.

– Чем же ты помешал пирушке? Ничуть. Напротив, ты еще прибавил веселья. Ты и потом заходи сюда когда-никогда, опять попляшешь.

– С удовольствием попляшу, если тебе нравится моя не стоящая внимания пляска.

– Ну так приходи завтра.

– Хорошо, приду.

– Непременно придешь?

– Будь спокоен, не надую.

– А все же так тебе нельзя уходить, ты оставь что-нибудь в залог, чтобы уж нам быть в надежде, что ты придешь непременно.

– Так-то так, да что же, однако, оставить мне вам в залог?

– Какой лучше всего залог взять с него? – обратился старшина к подчиненным чертям.

Тогда выдвинулся третий в ряду черт с мудрым лицом и сказал:

– В залог вообще-то берут что есть самого ценного. У старика вот есть на правой щеке громадный нарост. Говорят, что эта штука приносит счастье и люди очень берегут ее. Так вот, если взять у него этот нарост, то, жалея его, он непременно придет завтра.

– Молодчина! Здорово подметил, – заговорили кругом, и, прежде чем перепуганный старик успел опомниться, гномы открутили ему нарост и тут же пропали из глаз.

Старик просто не знал, во сне с ним это происходит или наяву, так был он изумлен. Он не только совсем избавился от давнишнего громадного нароста, который был ему немалой помехой, но и то место, где он был на щеке, ничуть не болело.

– Ну спасибо этим молодцам. Знай я это раньше, я давно бы уже пришел к ним поплясать.

С удовольствием поглаживая свою ставшую вдруг легкой щеку, он быстро зашагал домой.

Дома его давно уже поджидала старуха:

– Наконец-то ты вернулся. Намучился же, должно быть, ты, когда пошел дождь? Ну иди скорее в дом, отдыхай, – говорила она, оглядывая старика,