Крот (СИ) - Барчук Павел

— Замечательно… — Я рассматривал довольного Вадима, который, закончив рассказ, тихо хихикал себе под нос. — И в чем суть этой поучительной истории? Она же поучительная?

— В том, что твои вышестоящие товарищи увидят конкретно то, что им покажут. Вот в чем суть. И даже, если начнут разбираться, все равно будут смотреть только вперед. Ни в лево, ни в право. Вперед. Поэтому, думаю, сделать вот что… — Марков даже лицом посвежел.

Либо его ужасно веселила перспектива выставить дураками чекистов, либо он уже видел себя, мчащемся на белоснежном кадиллаке где-нибудь в Калифорнии, по голливудскому бульвару.

— Вместе с Фиделем приедет его сын. Верно же? — Вадимка задал вопрос конкретно мне и при этом уставился с таким выражением во взгляде, будто Кастро все предыдущие годы лично Максиму Сергеевичу отчитывался о своих планах.

— Да. В составе делегации будет. Ты откуда знаешь? Эта информация не распространяется дальше определённых кругов.

— Знаю. — Ответил Белобрысый коротко. — Рауль Хосе Диас Балларт. Вот он нам и нужен. Вот через него мы все и провернём.

Глава 12

В которой я снова понимаю, что ни черта мне не ясно

— Александра Сергеевна, Вы бы, что ли, покушать сообразили. Огурчики, там. Редиску. Не знаю. Укроп, может, какой. Мы тут надолго, насколько я понимаю. Изрядно хочется перекусить. Согласен даже на такой скромный вариант, как салат из овощей.

Комарова в ответ на эти слова одарила меня выразительным взглядом. Ей явно не очень хотелось изображать из себя порядочную женщину и домохозяйку. А мне наоборот, сильно приспичило, чтоб она не стояла истуканом у Вадика над душой, угнетая его своим присутствием. Почему-то имелось ощущение, что Александра Сергеевна зорко бдит за тем, о чем идёт речь. Следит, что конкретно говорит Вадим. И самое главное, Белобрысый это прекрасно понимает. Он торжественно произнёс имя отпрыска Кастро, а потом замолчал. Сказал, надо еще немного подумать. Философ хренов. Стратег недоделанный.

Комарова, вроде, лишнего не исполняла, в разговор не вмешивалась, по голове нашего «друга» не лупила, но тем не менее, я хотел остаться с Белобрысым наедине. Есть ощущение, что вдвоем мы побеседуем более продуктивно.

— Нет там огурчиков. — Невозмутимо ответила Комарова. — С редиской тоже не задалось. Игорь Леонидович не особо тяготеет к хозяйственной деятельности. Так что насчет салата — это вряд ли. Да и потом, кроме имени сына кубинского лидера мы пока ничего не услышали сто́ящего. А хотелось бы иметь понимание, что за план созрел в голове у Вадима.

Намек был совсем не прозрачный. Александра Сергеевна открыто давала понять, кто девушку ужинает, тот ее и танцует. То есть, раз предмет торга находится у нее в руках, а точнее, в голове, то уж она точно должна знать все.

— В тумбочке макароны лежат. — Вмешался вдруг в назревающий спор Марков. — Можно сварить. Я бы, честно говоря, тоже не отказался. А то от консервов изжога началась. Насчёт плана — все успеется. Нужно этот вопрос обсудить без спешки. Как гласит старинная мудрость, поспешишь — людей насмешишь. А в нашем случае, не только это может приключиться. К тому же, ночка выдалась немного волнительная.

Вадим посмотрел на меня а потом добавил.

— Организм у меня, как говорили умные люди, измучен нарзаном.

— Вот и отлично! — Я вскочил со стула.

Поддержка Белобрысого с одной стороны радовала. Он же понимает, что вовсе не голод руководит мной, хотя он несомненно дает о себе знать. А с другой стороны — с хрена такие изменения в наших с ним сложных взаимоотношениях. Если только сам блондинчик имеет желание поговорить без лишних ушей. В частности, без ушей Комаровой. В любом случае, это хорошо, что он сейчас на моей стороне.

— А мы пока с Вадимом обсудим детали. Как дойдем до той части, где Вы, Александра Сергеевна, скоропостижно отбудете в мир иной, макароны уже сварятся. Появится прекрасная возможность присоединиться к нашей компании. Будьте любезны, порадуйте голодных мужчин простым, народным блюдом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Комарова очевидно с бо́льшим удовольствием в мир иной отправила бы меня вместе с макаронами, судя по ее недовольному лицу, но, что удивительно, спорить не стала.

— Хорошо. Только имейте в виду, я тоже хочу быть в курсе предстоящих нам событий.

— Конечно! — Марков встал с табуретки и направился к выходу из комнаты. Прежде, чем переступить порог, оглянулся на меня. — Зачем мешаться под ногами? Идем на улицу.

Александра Сергеевна проводила нас пристальным взглядом. Я не смотрел назад, но чувствовал, как она сверлит глазами наши спины. Потом Комарова громко вздохнула и полезла за кастрюлей. Это я определил по грохоту. Девушка явно была раздражена.

Плита в домике, кстати, имелась. Небольшая, с двумя конфорками и газовым баллоном, который соединялся с плитой толстым шлангом.

Белобрысый вышел на улицу, покрутил головой, соображая, куда нам приткнуться, а затем плюхнулся задницей прямо на порожки. Учитывая, что крыльцо было узким и не сильно длинным, я не рискнул сесть рядом с ним. Не настолько мы близки, чтоб иметь тесные физические контакты. Плечо к плечу сидеть — мало удовольствия.

Поэтому, заметив в стороне металлическое ведро, перевернул его дном вверх и устроился на импровизированный стул.

— Ну? — Марков посмотрел на меня исподлобья. — Ты явно хотел, чтоб мы остались вдвоём. Говори. Лучше сразу решить все вопросы. Знаешь, коней на переправе не меняют. Тем более, в нашей ситуации. Я тоже рискую достаточно сильно.

— Давно в этой теме?

Я никак не стал комментировать его слова насчёт переправы и риска. Чья бы корова мычала. Сразу перешёл к делу. И меня на самом деле интересовали подробности жизни Белобрысого, связанные с его подпольной деятельностью. Причин несколько.

Во-первых, хотелось бы понимать степень важности Маркова для ЦРУ. Насколько он крепко связан с данной организацией. Все это, конечно, весело и здорово. Согласен, что в случае нашей с Комаровой смерти, мы получим самый оптимальный итог. Нету тела — нету дела, как говорится. Соответственно, нас обоих оставят в покое. Но выходит, один человек будет знать правду. И даже если бы я не понимал, что Комарова планирует вместо долгожданного списка агентов оформить Вадиму Александровичу билет в шпионскую Валгаллу, или куда там после смерти попадают герои подполья, даже без данного факта, вполне очевидно, Марков всегда был бы угрозой. Впрочем, как и мы для него. Тут не надо долго думать, без того очевидно. Либо мы Вадима должны были бы убрать, либо он нас. Так что, несмотря на то, что Комарова поражает меня определённой циничностью, ее правоту не могу не признать.

Поэтому хотелось понимания. Когда Вадимка прикажет долго жить, насколько это расстроит црушников. Будут ли они вообще копаться во всем случившемся дерьме. Внезапную гибель троих достаточно важных лиц сложно списать на случайность.

Мне-то проще исчезнуть. Я — нелегальный агент. Меня, по сути, не существует. Вернее, есть лишь Беляев Максим Сергеевич. О второй его личности, настоящей, знают единицы. Джонатан, который куратор. Он точно в числе осведомлённых. Ибо сам готовил Максимилиана вместе с другими подростками. Жив ли этот тип? Не знаю. Если нет, то в любом случае, личные дела нелегалов были переданы следующему куратору.

Здесь, в Союзе, тех, кто в курсе личности Беляева, тоже хрен да ни хрена. Лиличка, естественно. Но подозреваю, о ней, как о связной, известно тоже лишь моему куратору. Кроме актрисы есть еще Вадим. С ним все ясно.

Вот мне нужна картина полностью, целиком. Чтоб понимать, каких действий ожидать от американской разведки. Со стороны чекистов сложностей не прогнозирую. Если я погибну Беляевым, не раскрыв истинного положения вещей, сохранив честное имя, товарищи меня просто помянут добрым словом.

— Ты имеешь в виду, как давно я стал предателем? — Белобрысый усмехнулся. — Интересно, конечно…ты, вроде, работаешь на ЦРУ. Работал…Но в предатели записал только меня. А сам-то собираешься изменить присяге…Ладно, дело твое. Мне все равно. Захотел вести честный образ жизни советского гражданина — дело твое.