Химия чувств - Бет Фантаски

— Да, — ответила я. — А что?

Бекка пожала плечами:

— Да так.

Я повернулась назад и увидела, что Тристен опыт уже доделал. Развалился на стуле и смотрел в окно, защитные очки сидели у него на голове. Обо мне он совершенно не думал.

— Просто уроки делаем вместе, — повторила я, не сводя с него глаз.

— Хорошо, — сказала Бекка.

Ее ответ меня удивил — это было так же странно, как и то, что мистер Мессершмидт так настойчиво жаждал, чтобы я приняла участие в конкурсе: деньги-то не ему достанутся. Мне не хотелось думать, почему Бекка так обрадовалась тому, что мы с Тристеном всего лишь делаем вместе уроки, так что я даже не спросила у нее, что именно она имела в виду.

Глава 27 Джилл

— Мам, тебе удобно? — спросила я, подавая ей небольшой желтый пузырек и стакан воды. — Могу отопление включить посильнее.

— Не надо, Джилл. — Она покачала головой и высыпала на ладошку таблетки. — Под одеялом достаточно тепло.

— Хорошо. — Хотя ночь выдалась холодная, я не стала настаивать. Счет за электричество и без того был большим — я оплатила его сегодня утром из нашего уже и так сильно уменьшившегося бюджета. Мама проглотила таблетки с закрытыми глазами, словно они уже начали действовать.

— Лечение доктора Хайда, — осмелилась спросить я, забирая у нее стакан, — действительно помогает?

Мама кивнула, но глаза не открыла.

— Да, Джилл, лекарство, похоже, действует. И судя по нашим разговорам, он меня понимает.

— О, отлично.

Я была рада слышать, что маму общение с доктором Хайдом утешает, потому что мне, когда я привозила ее к нему в офис, он показался чересчур уж суровым. Такой же высокий, как и Тристен. С похожим, только более взрослым и низким, голосом, с выпирающими скулами и пухлой нижней губой. Правда, доктор Хайд брюнет, а Тристен — блондин. Может, в маму?

Что еще у них общего? Этот порочный ген, или какой-то дефект на нейронном уровне, или что-то еще, чего так боялся Тристен?

— Он точно тебе помогает? — снова спросила я.

— Да. — Мама залезла поглубже под одеяло. — Мне стало настолько лучше, что я позвонила в больницу. На этой неделе выйду на работу в дневную смену.

— Мам, не спеши, — настойчиво сказала я, чуть не прыгая от радости. Спасибо, доктор Хайд. — Отдыхай сколько надо, поправляйся, ладно? Ты всего несколько недель лечишься.

— Все будет хорошо, — пообещала мама, зевая. — Доктор Хайд считает, что мне надо начать выходить из дому. Он уже снизил мне дневную дозировку, чтобы я не была такой сонной.

Я чуть стакан не выронила:

— Да? Только дневную?

Выпалив свой вопрос, я осознала, насколько это ужасно — я же не о маме волновалась. Я беспокоилась о том, как я буду встречаться с Тристеном, если доктор Хайд решит, что маме и на ночь снотворное не нужно.

Но в тот момент она почти спала и, похоже, даже не уловила моего вопроса. Лежала с закрытыми глазами и приоткрытым ртом и дышала уже довольно ровно.

Лекарство доктора Хайда свое дело сделало.

Крадясь на цыпочках к двери, я твердила: в моей надежде на то, что по вечерам мама будет продолжать пить снотворное, нет ничего страшного — это для ее же блага. К тому же сейчас речь идет о стипендии в тридцать тысяч долларов. Разумеется, если я получу эти деньги, наше финансовое положение существенно улучшится, а это значит, что я все делаю правильно.

Правильно?

Глава 28 Джилл

— Калий, — пробормотал Тристен. Голова его лежала на левой руке а правой он писал — крупно, с нажимом. — Калий.

— Что? — спросила я, отвлекаясь от расшифровки своей части записей доктора Джекила. Мы с Тристеном сидели рядом, перед лежавшим на стопке книг фонариком. — Что ты сказал?

— Калий, — пробурчал Тристен, не поднимая головы с руки. Он бросил ручку и пульнул по направлению ко мне скрепку, которой он взламывал замки. — Сделай одолжение. Проверь, есть ли он еще в шкафчике. По-моему, его немного оставалось, а для этого рецепта потребуется существенное количество, если я не ошибся в записях.

— Но я не умею замки взламывать, — сказала и не стала брать скрепку. В нашей маленькой команде официальный взломщик — Тристен. Не я.

— Это просто. — Тристен снова принялся писать, добавив раздраженно: — Просто суешь скрепку в замок и вертишь там, пока не откроется. Не высшая математика.

Мне не понравилось, что он вдруг начал командовать мной, но я все же взяла скрепку. Тристен весь вечер был в плохом настроении, так что очень не хотелось спорить с ним и дальше.

— Ладно.

Я пошла к шкафу, в котором хранились препараты, вставила скрепку в замочную скважину и принялась вертеть ее там, как делал на моих глазах Тристен. Через несколько секунд дверка открылась. Я повернулась к нему, чтобы похвастаться своей маленькой победой, но вся его поза говорила о том, что ему на самом деле все равно.

— Калия полно, — сказала я, закрывая дверцу шкафа.

Тристен не ответил, я села обратно на стул и коснулась его плеча: — Тристен, его много.

Ничего не отвечая, он продолжал писать, быстро и резко водя рукой по тетради.

— Что такое? — спросила я, не зная, радоваться или тревожиться. — Нашел что-нибудь?

Он покачал головой, не отрываясь от тетради.

— Нет, — пробурчал он. — Наоборот.

— В каком смысле?

— Джилл, это не химия, — резко ответил Тристен и ударил ручкой о стол. Он распрямился и схватился руками за голову. — Это… это… книга какая-то кулинарная. Только сотню гребаных лет назад написанная!

— Тристен! — строго сказала я. — Прекрати! — Это вылетело у меня на автомате, и я тут же съежилась. На Тристена никто никогда не рявкал, что уж говорить про меня. — Извини.

— Нет, нет, ты извини. — Тристен вздохнул, словно его плохое настроение нашло выход. Он потер руками лицо. — Джилл, я просто понять не могу. Похоже на то, что доктор Джекил экспериментировал в первую очередь с тем, что можно найти на кухне. За исключением фосфора и лития он в основном возился с уксусами и прочими слабыми кислотами и распространенными основами. Тут нет никаких элементов, которые могли бы преобразить душу человеческую временно или навсегда.

Чем дольше мы с Тристеном работали над этим проектом, тем больше я забывала о том, что мы преследуем не только мои интересы. Если не принимать во внимание сегодняшней его вспышки, во время нашего сотрудничества я обращала внимание на то, что Тристен очень внимателен ко мне и добр, а когда он улыбался, вообще невозможно было поверить, что у него в глубине души таился какой-то монстр, зверь, как он его называл. Но этот приступ гнева резко напомнил мне, что у него есть свои виды на этот проект. И о том, что он грозился сделать, если нам не удастся получить раствор, который его «излечит».