Старик и мистер Смит - Питер Устинов

Президент наморщил лоб. Снова трудное решение.

— Он прав.

— А что делать, сэр?

Проигнорировав вопрос Бромвеля, хозяин обратился к мистеру Смиту:

— Что вы предлагаете?

— Вы предоставляете нам сомнительную привилегию исчезнуть — с полнейшего вашего одобрения и даже по вашей настоятельной просьбе. Президент страдальчески поиграл желваками.

— О'кей.

— Поскольку мы исчезнем с вашего благословения, никаких новых претензий со стороны закона — если мы когда-нибудь все же попадем в его руки — не возникнет.

— О'кей.

— Слово президента? — и мистер Смит протянул руку.

— Слово президента. — Хозяин ответил на рукопожатие и отчаянно взвизгнул.

— Что такое? — развеселился мистер Смит.

— Ваша рука! Она не то очень холодная, не то очень горячая. Я не понял. Катитесь отсюда к чертовой матери!

— Но, сэр… — заикнулся Бромвель. На него-то президент и накинулся:

— Черт бы вас побрал, Бромвель, вся история этой страны построена на компромиссах! Это мы, американцы, изобрели торговлю следствия с преступником. Всему свое время и место — как высоким словам, так и деловому прагматизму. Это сочетание позволяет этике бизнеса быть одновременно и принципиальной, и гибкой. Да, я хочу, чтобы этих типов арестовали. Но еще больше я хочу, чтобы они исчезли с глаз моих долой! Это вопрос приоритетности!

Тут как раз из коридора донесся звук шагов.

— Ты не устаешь меня поражать, — признал Старик, глядя на мистера Смита с восхищением. — Раз за разом я оказываюсь посрамлен… Давай первым.

— Нет уж, после вас. Хочу убедиться, что ты тут не останешься.

— Позвольте поблагодарить вас… — обратился Старик к президенту, но тот шикнул на него:

— Убирайтесь! Брысь! Кыш! Обидевшись, Старик моментально исчез.

— А теперь ты! — рявкнул президент на мистера Смита, прислушиваясь к приближающимся шагам.

Смит улыбнулся и безмятежно сказал:

— Любопытно посмотреть, кто это.

— Нет-нет-нет! — Президент аж согнулся, засучил руками, затопал ногами. В тот самый миг, когда в дверь заглянули двое военных, мистер Смит растворился в воздухе.

— Что здесь происходит, господин президент? — спросил один из офицеров.

— Так, ничего. Ровным счетом ничего, полковник Боггад.

— Извините, что врываемся к вам в гардеробную, сэр, — подал голос второй военный. — Хотя, я вижу, не мы первые. Нам доложили, что прозвучал сигнал тревоги. Потом мы слышали два выстрела. Вот и решили узнать, в чем дело.

— Президент захотел проверить меры безопасности, не ставя об этом в известность ответственных лиц, — соврал Гловер Типтопсон.

— Да, — подтвердил президент, вновь обретший олимпийскую невозмутимость. — Какая же это проверка, если все знают о ней заранее. Мы ведь тут не пассажиры на туристическом лайнере, которых учат в шлюпки садиться.

— Отличная идея, сэр. Но столь неожиданная инициатива могла закончиться человеческими жертвами. Кто стрелял? И в кого?

— По приказу главнокомандующего мы произвели два выстрела в окно, — сообщил Бромвель и откинул барабан револьвера, чтобы продемонстрировать две пустые гильзы.

— Повреждений нет?

— Никак нет, сэр.

Старший из офицеров огляделся по сторонам и сказал:

— Ладно, Ли, идем. В следующий раз, когда будет проверка, неплохо бы предупредить дежурных. Хотя бы из вежливости.

— Учтите, генерал Бэнкрот: надежная система безопасности не терпит полумер.

Бэнкрот и Боггад удалились, пристыженные.

— Мистер Бромвель, инцидент исчерпан. Благодарю всех за понимание и помощь.

— Мы этих сукиных котов из-под земли достанем, — чуть не плача пообещал Бромвель.

Президент цыкнул на него, чтоб говорил потише, и утешил:

— Ничуть в этом не сомневаюсь.

Телохранители гуськом продефилировали за дверь.

— Ситуация под контролем, — констатировал хозяин и вновь обрел свою всегдашнюю энергичность. — Гловер, прежде чем я надену штаны, покажите мне, где там эта поганая кнопка.

* * *

Компаньоны совершили идеально мягкую посадку на тоскливой улочке, в одном из самых бедных и до клаустрофобии тесных районов города Токио. <…>

Какое-то время они стояли молча под проливным дождем. Вода хлестала из водосточных труб в железные баки, переливалась через края, заливала булыжную мостовую. На узкой улочке было пусто, лишь изредка процокает деревянными шлепанцами какая-нибудь старушка, и снова ни души.

— Куда мы теперь? — спросил Старик.

— В Японии не так-то просто найти нужный адрес. Дома здесь нумеруют не по расположению, а по времени строительства… По-моему, вон та подворотня.

— Вижу подворотню, но не вижу в ней двери.

— В бедных кварталах такое часто бывает. Зато посмотри под крышу — видишь, там что-то поблескивает? Это око электронного следящего устройства.

— Нас можно видеть изнутри?

— Да, и каждое наше движение записывается на пленку.

— И кто же нам нужен в этом доме?

— Мацуяма-сан.

Они перешли на другую сторону улицы, стараясь не промочить ноги, а это было непросто, так как по мостовой несся бурливый поток, желтый от грязи и глины. <…>

На компаньонов нацелилось циклопье око радара и, видимо, осталось неудовлетворено осмотром, потому что из подворотни внезапно вылетели четыре свирепых барбоса, молчаливые, мрачные, бескомпромиссные. Мистер Смит взвизгнул и спрятался за Старика.

— Не советую превращаться в какого-нибудь внушительного зверя, — заметил Старик. — Эти собачки все равно не испугаются. Им вообще неведом страх.

— Что это за порода такая? — пролепетал мистер Смит, клацая зубами.

— Акиты. С четырьмя такими сторожами никакие запоры не нужны. Старик простер руку и сказал (разумеется, по-японски):

— Сидеть.

Псы послушно сели и впились белесыми глазищами в Старика в ожидании последующих приказаний.

— Неплохо, — признал Смит. — Однако собаки запросто могут и встать. Старик чуть опустил руку, повернул ладонь вниз.

— Лежать.

Акиты улеглись, но взгляд их оставался все таким же сосредоточенным.

— Может, пусть немножко поспят? — предложил мистер Смит. — А еще лучше, уснут надолго. Вечным сном, а?

Старик слегка зашевелил пальцами, словно играя гамму на невидимой клавиатуре.

— Придется повозиться. — Его голос зазвучал мечтательно, убаюкивающе. — Ой, как же вам хочется спать, — сообщил гипнотизер барбосам. — Вам приснятся косточки… много косточек…

Собаки вовсе не выглядели сонными и неотрывно смотрели на Старика.

— Я же говорю, придется повозиться.

— Можно внести предложение?

— Какое? — раздражился Старик, считая, что мистеру Смиту в его жалком состоянии можно было бы обойтись и без умничанья.

— Мне кажется, будет эффективнее, если ты поговоришь с ними не по-польски, а по-японски.

— Я заговорил по-польски? Старею. И Старик перешел на японский собачий:

— Вам очень хочется спать… Видеть сны о косточках… Внимательные глаза один за другим закрылись.

— Вам снится, что в дом пробрались чужие…

Акиты нервно задергали всеми шестнадцатью лапами.

— А вы их ка-ак цапнете за лодыжку…

Ощерились четыре клыкастые пасти, на мохнатых мордах выступила пена.

— Ну вот… а теперь можно спокойно спать… спать… Псы погрузились в глубокий сон.

— А они не проснутся до нашего возвращения?

— Не проснутся. Идем.

Когда на пороге появились двое незнакомцев, в доме началась настоящая паника — заметались какие-то уменьшенного размера женщины, по-средневековому закланялись, бормоча извинения, суетливые молодые люди.

— Мацуяма-сан? — обронил мистер Смит с высокомерием самурая, принесшего вызов на дуэль.

Челядь расступилась, словно воды морские, и пропустила компаньонов внутрь. Комнат в доме оказалось на удивление много, причем все были похожи друг на друга: голые стены, низкие столики, кое-где — свернутые одеяла.

В самой дальней из комнат обнаружился старичок, сидевший на диковинном сиденье — большой подушке с плетеной спинкой. Старичок был совсем древний, его усохшее, морщинистое личико разительно контрастировало с массивным, лысым черепом, где кожа напоминала гладкую поверхность барабана. Такая неравномерность натяжения кожного покрова, очевидно, доставляла Мацуяме-сан известные трудности: рот его был перманентно полуоткрыт, в уголке поблескивала слюна. Когда приходилось говорить, старичок произносил слова медленно и неуверенно, с натужным причмокиванием. Глаза (впрочем, обычно зажмуренные) были неопределенно-глиняного цвета и казались двумя узенькими шрамами. Несколько седых волосков обрамляли лысину сиротливыми травинками на берегу пруда.

— Мацуяма-сан? — вновь произнес мистер Смит. Едва заметный кивок.