Этюды по детскому психоанализу - Анжела Варданян

– У меня это получится? – робко спросила она, продолжая. – Я уже, по-моему, ничего не умею, ни на что не гожусь.

Понимая ее слова как проявление регрессии в ответ на предложение стать матерью, я спокойно, но твердо вернула ее в реальность.

– Вы – мама, все мамы это умеют делать, а значит, и вы сумеете. Доверьтесь себе, у вас получится. Пора все поставить на свои места в вашей жизни. Ваш сын этого ждет от вас обоих. Вы с мужем сумеете и просто обязаны взять на себя эту ответственность.

Мать промолчала. Возникла пауза. Не знаю, о чем задумалась мать, я же думала о рисунке Гайка (см. рис. 10), сделанном на предыдущем сеансе.

Это изображение всей семьи. Обращало на себя внимание смешение ролей. Все взрослые члены семьи одного роста и размера за исключением деда.

Семья представлена 7 членами, держащими друг друга за руки. Начнем интерпретацию рисунка в той последовательности, в какой Гайк начал рисовать. Первой он изобразил тетю – сестру отца. Затем мать, отца, бабушку, за ними следуют два мальчика и, наконец, дед. Все члены семьи раздеты. Однако к трем первым фигурам он пририсовал пуговицы-застежки. Они застегнуты на все пуговицы, что напоминает костюм Арлекина. Мать наделена дополнительной пуговицей, у отца они крупнее. Единственный намек на половые различия – в прическах. В то же время «тела» отца и бабушки наделены одинаковой деталью – нечто типа воротника или галстука (символическое «пенис-грудь»).[64] Выраженной половой принадлежностью обладает лишь дед Гайк 1-й. О наделен усами, мужским половым органом и одновременно плодоносящей утробой – выпуклым (беременным?) животом.

Различие фигур по формам и размерам голов указывает на значимость и роль каждого члена семьи. Это первая и последняя замыкающие ее фигуры – тетя и дед. Руки у тети и матери обладают подобием ладоней без пальцев (как боксерские перчатки). Причем правая рука матери, держащая отца, сильнее, она гораздо толще неестественно удлиненной и тонкой левой, которая слилась с рукой золовки. Руки и ноги остальных членов семьи – палочки, не имеющие опор – кистей и ступней. Семейный хоровод парит в воздухе – зависли между небом и землей.

Еще одна важная деталь: все члены семьи имеют рот и глаза, кроме бабушки, у которой подобие глаз (две размытые точки) на подбородке, а носами-точками обладают лишь тетя и мать. У всей семьи нет ушей (все они глухие?). На рисунке мальчики мало различаются между собой: у обоих петушатся дыбом торчащие хохолки, указывающие на их пол. Гайк, которого зацепил палочкой-рукой дед, чуть крупнее младшего брата, которого за руку держит бабушка. Мальчики, держащиеся друг за друга, отделены от матери и отца бабушкой и дедушкой. Дед – прародитель, с которого начинается хоровод семьи, если читать рисунок справа налево. Он – первая и главная фигура. Он лишен рта, который, видимо, заменяют усы. Дед Гайк 1-й молчит, усы как бы на запоре. Остальные фигуры, включая деда, лишены ушей – они оглохли.

О чем нам говорит рисунок? не есть ли это «молчание ягнят», молчание согласия-соучастия? Дед с бабушкой подчинили своему желанию быть вечными родителями не только детей, но и внуков. Прамать (бабушка) делит сына с невесткой? Отец Гайка – непонятной половой принадлежности – изображен между женой и матерью. Вспомним, что в реальной семейной ситуации он – единственный проживающий в доме мужчина, но мужчина, лишенный прав, ибо спит в закутке, а хозяином-отцом (прародителем-родителем) является Гайк 1-й, пространственно расположенный даже вне пределов дома. Он – зачинатель этого семейного хоровода и его первого круга. Он, дети, внуки (заметьте, как он прихватил Гайка рукой) и его жена – композиция в стиле «ню» – обнажены. Не означает ли это их особое право на вседозволенность?

Теперь рассмотрим рисунок слева направо: как рисовал Гайк. Первая фигура – тетя, она возглавляет хоровод. Итак, во главе семьи – Тетя и Отец, мама с папой большого семейства. У обоих самые большие головы. Оба открывают и замыкают границы семьи. Однако одновременно тетя и родители Гайка изображены одинаково застегнутыми – послушно пристегнутые сестры и брат. Что означают в данном случае эти застежки-пуговицы, если не символ покорности старших детей, в отличие от всесилия обнаженных?

Гайк никак не комментировал свой рисунок, лишь назвал каждого члена семьи. Тем не менее рисунок явно демонстрирует патологию. Налицо нарушение истины первородности, места и времени в иерархии трех поколений. Всепоглощающий нарциссизм ущербного родительства, удерживающий своих детей в вечном детстве, поразил всех членов семьи. Никто не имеет личной свободы и права на выбор, все связаны по рукам. Даже их собственные дети – в едином хороводе, этой вакханалии лжи.

Вечный ребенок – отец Гайка, будучи мужем и отцом (вспомним высказывание жены: «У меня трое детей»), его сестра, тетка Гайка, навеки дочь своего отца, так и не вышла замуж, воспитывает племянников. Оба они не нашли достойного изображения. Ибо нет равного, подобного отцу-прародителю. И он остался ее единственным мужчиной.[65]

Прародитель-отец, лишенный рта, молчит. Все остальные лишены органов слуха, навеки скрывают истину. Пра-мать (жена его) – вообще пустая голова (по рисунку). Учитывая историю появления на свет Гайка[66] как заместителя умершего Гайка 2-го – на фоне подобного инцестуозного смещения семья обречена на психологическое расстройство. Можно утверждать, что началом терапии Гайка является принятие им воли-закона своего истинного отца. Вначале в выраженном словом согласии, затем, на первом сеансе, – в болезненном акте сепарации от тела матери (чем не запоздалая операция-кастрация сросшихся в психотической связи бессознательного тел, лишенных автономии!). Она болезненна для обоих. У матери – пустота в животе (он у меня в кишках сидит). Вследствие автономии, отделения сына эта пустота начинает заполняться аллергической сыпью. Сын же, лишившись матери, теряет голос (символ их слитности).

Гайк, благодаря символической основе этого болезненного акта отсечения – словам, несущим ему возможность самостоятельного бытия и способов пережить страх через воображаемое – быстро, можно сказать мгновенно, осознает себя в реальности. Теперь у него есть отец-защитник, который хочет его видеть мужчиной.

Далее позитивные результаты в терапии Гайка накапливаются стремительно. На сеансах он сам выбирает себе вид работы: либо рисование, либо игру, реже лепку. Характер и содержание его высказываний в процессе работы, сюжеты игр[67] позволили мне уловить момент моего вступления в терапию. На начальном этапе – нейтрального соучастия в форме эха или полувопроса, позже – для интерпретации. Реакции Гайка следовали мгновенно. Отдельные фрагменты работы позволяют представить этот динамичный процесс осознания, становления и интеграции собственного «Я» Гайка. Привожу фрагмент 8 сеанса.

Играет в семью. Злой Кики из-за забора пытается украсть собаку или цыпленка. Гайк комментирует тихим голосом. Затем начинает орать и бить Кики, расшвыривая остальных кукол – членов семьи:

– Вот так. Вы не трогайте мою жизнь! Вы все жадные, ничего мне не даете, – тихим голосом комментирует он.

– Не дают? – спрашиваю я так же тихо.

Гайк словно не слышит и, не глядя в мою сторону, продолжает:

– Он не понимает, что может все брать сам.

– Сам? – в той же тональности, с той же вопросительной интонацией спрашиваю я.

Гайк продолжает делать вид, что не слышит меня, в голосе его нарастает возбуждение:

– Ему отец так велел.

В наступившей паузе Гайк торжественно смотрит на меня. Я молча, спокойно выдерживаю этот взгляд, требующий подтверждения, подкрепления и поддержки. Я обхожу эту ловушку нейтрально-пассивным эхом полуответа-полувопроса, в очередной раз предоставляя Гайку свободу выбора:

– Отец велел?

Гайк, не дождавшись ответа, продолжает играть, поменяв сюжет. Теперь это пластмассовый набор мебели и кукол.

– Это семья, – перекладывая стулья ближе к столу, он продолжает, – у них родится ребенок, а они еще не знают, мамы у них нет.

– И папы тоже нет?

Гайк, не отвечая на вопрос, продолжает:

– Он дурной, он думает, что он родит ребенка как мама. – После паузы продолжает:

– Никто ему не рассказал.

Пауза. Гайк вводит в игру нового персонажа – цыпленка, который в игре все время теряется, убегает и вновь возвращается.

Вот фрагмент 12 сеанса.

– Изумрудные кроватки, изумрудный город. Большая кроватка – золотая.

Разложив остальные детали фермы, продолжает говорить:

– Их много, все не поместятся в одном доме. И начинает делить хозяйство.

– Мальчики и девочки пошли отдельно. А эта собака еще не привыкла к своим папе и маме.

Или вот еще один сюжет. Гайк убивает робота, которого собрал из «Лего»: «Сейчас я его убью!» Бьет по фигуре кончиком фломастера, переходя на шепот, начинает, разгуливая по кабинету, приговаривать: «Я убил всех». Затем с более низкими интонациями: «Сейчас все узнают, что я сильный».[68] Садится и начинает «убивать» всех кукол – расшвыривает их. Затем начинает возвращать им жизнь, нацепляя на них кругляшки и спрашивая каждую: «Хочешь со мной дружить?»