Полицейское управление - Вильям Каунитц

— Тогда будем действовать как эти гребаные истребители гангстеров в детской игре!

Штерн ударил в дверь ногой чуть выше дверной ручки. Дверь с треском распахнулась. Полицейские ворвались внутрь, пригнувшись, дабы не быть отличными мишенями.

Окна в помещении были закрыты ставнями, свет с улицы проникал сквозь щели. В огромной комнате стояла кровать с причудливым орнаментом на четырех толстых ножках и тяжелое деревянное кресло.

К креслу была привязана полуобнаженная женщина, над которой склонились двое смуглых мужчин. Женщина была в полубессознательном состоянии. Распухшее окровавленное тело, грудь испещрена багровыми точечками. Возле кресла валялось множество горелых спичек. Истязатели повернулись к вломившимся в комнату полицейским, один из них метнулся навстречу, выхватив из заднего кармана дубинку. Штерн перехватил его руку и ударил коленом в пах, а рукояткой пистолета — по голове. Смуглый рухнул на пол, из раны на лбу хлынула кровь.

— Ну все, Абдулла, представление окончено, — прорычал Джонсон. — Встань к стене, пока я не прострелил тебе вторую дырку в заднице.

Он поднял револьвер, приняв боевую стойку, и прицелился в лицо второго мужчины.

Андреа Сент-Джеймс попыталась встать, но повалилась на пол вместе с креслом.

— Помогите мне, — взмолилась она.

Отступив на шаг, Штерн держал обоих мужчин под прицелом. Джонсон снял мундир, подошел к лежащей Андреа, опустился на колени, развязал ее и осторожно укрыл.

— Пошли отсюда, — сказал он. — Мы упрячем этих ублюдков за решетку на пару лет.

Андреа Сент-Джеймс схватила его за руку.

— Не надо полиции, умоляю вас. — Слезы катились по ее распухшим щекам. — Только выведите меня отсюда!

— Но… — заспорил было Джонсон.

— Не надо арестов, пожалуйста…

Джонсон взглянул на Штерна, тот пожал плечами.

— Если не будет заявления, мы не сможем открыть дело.

В комнату влетели мэтр и обе девушки. Штерн обернулся.

— К стене, мои прелестницы.

— Что это вы вытворяете? — возмутился мэтр.

— Мы уходим, и дама уходит с нами, — объявил Джонсон, подхватывая Андреа на руки.

— Какого черта? Кто вы такие? — закричала Урсула.

— Мы офицеры и джентльмены, милочка, — ответил Джонсон, направляясь к выходу.

Отделение скорой помощи в госпитале Бельвью было переполнено поступившими за ночь. В щель неплотно прикрытой двери Мэлоун наблюдал, как врач осматривает Андреа Сент-Джеймс. Ничего не меняется, подумал он. Еще одна жертва бессмысленной кровавой бойни. Ночь за ночью колют, режут, стреляют. Мэлоун поглядел на людей, сидевших в очереди и ждавших, когда их сошьют снова, белый мужчина прижимал к щеке оторванный кусок кожи. Вероятно, порезали дружки на углу.

Усталый до смерти практикант вышел из операционной и наткнулся на Мэлоуна.

— Оставите ее в больнице? — спросил тот.

— Где? У нас больных как сардин в банке. Я ее зашил. Теперь ее надо передать лечащему врачу.

Мэлоун отошел к помощникам.

— Нам нужно найти безопасное место.

— Будем действовать официально или обойдем закон? — спросил Дэвис.

— Обойдем. У нас нет повода задерживать ее. Бо, позвони Делмору в отель «Бартон». Он предоставит нам на несколько дней номер и не будет лезть с расспросами.

— А сиделки? — поинтересовался Джонсон.

— Украдем двух парней у Харригана.

Администрация отеля «Бартон» на Лексингтон-авеню была рада сотрудничать с нью-йоркским полицейским управлением, зная по опыту, что небольшие услуги приносят большой урожай. Андреа Сент-Джеймс поместили в номере, который стоил триста долларов в сутки. Из огромных окон открывался вид на Манхэттен. Большая гостиная была обставлена во французском провинциальном стиле. Розовая спальня и кружевные простыни выглядели просто несуразно. Андреа лежала в постели в больничной рубахе с запахом на спине. Она дергалась и металась, лицо ее было забинтовано.

Подвинув стул к кровати, Мэлоун поставил на ночной столик с мраморным верхом кассетный магнитофон, раздумывая, как лучше допросить Андреа. Он знал лишь, что она проститутка, которая снялась в порнофильме с Лэндсфордом, и что между нею и Андерманом наверняка есть связь. И можно предположить, что именно она звонила Саре Айзингер в «Брэкстон турс» и была той самой женщиной, которой Сара говорила о какой-то песне.

Из-под нагромождения бинтов на него глядели испуганные, полные смятения глаза. Он заметил, что ногти на руках Андреа обломаны. Лак, некогда покрывавший их, облупился, и сквозь него проступали безобразные желтые пятна.

Андреа Сент-Джеймс была в полуобморочном состоянии. Ее руки комкали и скребли простыню, пребывая в непрерывном движении.

Она прикрыла глаза, и Мэлоун испугался, что женщина заснет под действием успокаивающего, которое ей дали в Бельвью.

Мэлоун упирался коленями в край кровати.

— Вы подверглись жестокому избиению. Как вы себя чувствуете сейчас?

— Кто вы?

— Полиция

— О, слава Богу! Это Яков послал вас. Вы из отряда.

— Да, это Яков послал меня, — подыграл ей Мэлоун.

Она вцепилась в плечо Мэлоуна.

— Скажите Якову, что это был Уэсти. Я видела его с ними. Он предал. Яков был прав… Скажите ему… Должен был вытащить меня… Нет списка… Не могла найти список… Сара… Бедная милая Сара…

Она царапала ему плечо, словно пытаясь выкарабкаться из небытия, и едва ворочала языком. Потом широко открыла глаза, уставилась на него и опять смежила веки. Андреа пыталась что-то сказать, но лишь едва слышно бормотала.

Мэлоун взял ее за руку и принялся успокаивающе поглаживать.

— Андреа, скажите мне, что передать Якову.

— Яков… в отряде предатель… предупредите его… Уэсти. Я видела его первый раз с Сарой… в ресторане, вместе с двумя другими… Один из них был в такой смешной рубашке… Был прекрасный день… «Форт-Сэррендер»… Сара… помню, он помахал ей. О, как больно… — Ее рука соскользнула с плеча Мэлоуна.

Мэлоун слизнул пот с верхней губы, широко открытыми глазами глядя в пространство. Потом закусил нижнюю губу. Он не ослышался?

Внезапно Мэлоун ощутил ломоту в висках. Пододвинулся ближе. Сомнений не оставалось. Безусловно, в деле замешана полиция, только где именно и в чем? Он наклонился и молча следил за ее губами, пытаясь разобрать слова.

Потом, приблизив губы к ее уху, прошептал:

— Андреа… Скажите мне, кто убил Сару?

Она уже теряла сознание.

— Уэсти… нет… не знаю… да… это он… Уэсти… Предупредите Якова…

— Андреа… Скажите мне о песне…

— Сара… пыталась предупредить нас… Она вычислила предателей в отряде…

— Скажите о песне… — повторил он.

— «Песнь Асафа»… В Сариной интерпретации…

Сердце у него заколотилось.

— Андреа, расскажите мне об отряде…

Глаза ее широко раскрылись, она попыталась приподняться на локтях.

— Вы не от Якова! — неожиданно громко закричала она, потом рухнула и потеряла сознание.

Мэлоун выключил магнитофон. Вставая, заметил на столике телефонный аппарат в стиле ретро, взял его и отнес подальше от кровати, насколько позволяла длина шнура. Поставив его на пол, вернулся за магнитофоном.

У двери он остановился и, не оборачиваясь, произнес:

— Ради Сары вы должны были помочь нам. Не говоря уже о том, что двое полицейских рисковали жизнью, чтобы спасти вас.

Андреа лежала с закрытыми глазами, вслушиваясь в отдаленное тиканье часов. Тик-так… безостановочно, с унылым постоянством. В голове начало проясняться. Неужели это был сон? Ее допрашивал мужчина, который сказал, что он от Якова. Нет, не сон, все слишком реально. Боль не утихала, ныло все тело. Подняв голову, она осмотрелась, чтобы убедиться, что в комнате никого нет. Медленно спустила на пол ноги, сперва одну, потом другую. Толстый, прохладный ковер. Голова вдруг закружилась, и она опять рухнула на кровать, свесив ноги.

Она отдыхала, собираясь с силами и чувствуя ужасную боль в груди. Через несколько минут предприняла новую попытку. На этот раз сползла с постели, опираясь на руки. Стоя на четвереньках, она озиралась в поисках телефона. Увидев его на полу в дальнем углу, очень медленно поползла туда, каждое движение причиняло боль. Добравшись, увидела надпись на белом диске в центре аппарата: «Отель Бартон», номер 345. Сбросив на пол телефонную трубку, легла к ней лицом. Цифры расплывались перед глазами. В город надо звонить через шестерку. Зная, что все должно получиться с первой попытки, поскольку на вторую сил не останется, Андреа сосредоточилась и набрала номер. Ей сразу ответили, и она, запинаясь, заговорила на иврите.

Андреа Сент-Джеймс почувствовала, что спасена. Друзья приедут за ней.

«Золотая кухня» на Первой авеню была любимым ресторанчиком Мэлоуна. Пробравшись сквозь толпу к свободному столику у окна, он огляделся. Несколько знакомых лиц. Обедали парочки, потягивая вино, которое подавали здесь в графинах, одиночки делали вид, будто читают книгу или газету, тайно надеясь, что кто-нибудь к ним подсядет. Мэлоун почему-то вспомнил отца Гэвина. Интересно, было ли богослужение на его похоронах? А Мэри, урожденная Гарольд Коллинз, все еще занимается своим делом? Вероятно, да. Мэлоун подумал, что многие в этом зале разговаривают сами с собой, так же как и он сам. Пожалуй, большинство.