Сломанные - Маргарита Абрамова

благодарна ей. Не знаю, что было бы, если бы она просто прошла мимо моей проблемы, дотянула бы спустя рукава на удовлетворительных оценках выпускные классы и отправила бы на все четыре стороны.

Кроме учебных факультативов, я была направлена на рисование, а также девчонкам в нашем танцевальном коллективе требовались участницы. Танцевать я особо не любила, не знаю зачем согласилась. Наверное, наперекор себе. Если художник во мне жил с детства, пусть скромный и не гений, всегда любила рисовать, особенно хорошо удавались портреты.

Это были обычные школьные творческие группки. Русские народные ставили часто и конечно вальс. Но мне нравилось. Выкладывалась по полной, разряжалась, отдавая лишнюю негативную энергию, чувствовала себя лучше. Тело выключало мозги. Есть только ты и музыка, ну и твои партнерши. Есть что-то в синхронных движениях. Заставляет зрителей не отрывать взгляда от сцены. С девчонками я поддерживала общий контакт, ни с кем сильно не сближаясь, но и ни с кем не конфликтовала. Приятельницы были, довольно хорошие, но не близкие подруги, которым можно излить душу.

Танцы были неизведанной территорией и я удивилась, когда у меня стало получаться, причем достаточно не плохо. Иногда, пересматривая наши выступления не верила, что эта девушка – я, шел резонанс с восприятием себя как танцовщицы. Но я продолжала этим заниматься и даже после окончания школы поступила на хореографа. Стольких усилий мне стоило уговорить отца дать на это согласие. Не продолжится врачебная династия. Надо было еще одного ребенка рожать, чтобы было больше шансов. Чтобы еще больше не расстраивать родителя решила остаться дома, хотя при универе было общежитие. К тому же, не хотелось оставлять его одного. Итак видимся только вечерами, и то когда у него нет смен. Жизнь понемногу становилась на окрепшие рельсы. Боль от утраты затянулась временем, но не ушла. Мама всегда была в моем сердце. Когда я проходила мимо ее любимых цветов, когда по телевизору шел повтор ее любимого фильма или сериала, когда папа покупал сорт ее любимого кофе, когда по парку гуляли пары мать-дочь. Такая белая грусть, что у меня было столько прекрасных моментов с ней и так горько, что я не смогу ее больше никогда увидеть, только пересматривая семейный альбом, не смогу обнять и поцеловать в щеку, она не придет на мой выпускной, не будет ругать меня за то, что пришла слишком поздно, а ее материнское сердце разрывается и она не может уснуть, не будет просить вымыть посуду, подмести пол и полить цветы на окнах, ведь они совсем завяли…

Но жизнь шла вперед, я старалась заполнить будни делами, ведь как оказалось, когда бесцельно проводишь дни, то намного труднее, тяжелее мысли и больше переживаний.

Танцы перетягивали все время на себя, рисовала я все меньше, поддавшись вдохновению или оставшись в одиночестве.

Намного позднее, когда танцы остались позади, я снова стала рисовать. Закрыла для себя историю с танцами, бросила учебу. Я острее стала всё чувствовать. Рисование безумно успокаивает, совершенно другая энергия. Погружение в себя. Рисовать на бумаге это особая магия. Иногда это черно- белый рисунок, иногда цветные разляпистые штрихи. Как-то само вырисовывается. Когда вернулась из больницы захотелось заняться графическим дизайном. Простых карандашных рисунков было уже не достаточно. Я понимала, что рисованием можно зарабатывать, если оно компьютеризировано. А еще точно знала, что заканчивать танцевальный не буду. Глупо бросать отучившись два года. Папа нравоучений не проявлял, он самого начала был не в восторге. Решила пройти курсы по дизайну. Нашла центр с хорошими отзывами и записалась в группу. Там кстати и познакомилась с Милой, благодаря, которой я и узнала про программу «Деференц», с которой и помогла Родиону. Мила тогда все уши про нее прожжужала. Мы углубленно изучали больше года графический дизайн, фотошоп и многие другие сопутствующие программы.

А сейчас так захотелось увидеть отца, с которым в силу обстоятельств очень редко видимся. Теперь только через десять дней, а может и больше, получу разрешение на это. Ходатайство на встречу подала, осталось подождать положительного ответа. Надеюсь у него все нормально. Распечатала новые новости в области медицины, в частности по хирургии, интересные нововведения, всякие предложения, а также изменения в законах, положениях. В общем, всё то, что может показаться ему интересным. Он делает вид, что ему ничего не нужно и, скорее всего, ему трудно признаться в нехватке чего-то, молчит обо всем плохом, бережет меня от этих вещей. Понятно, что ему там не легко и не сладко. Интеллигентный человек, врач, что спасал жизни, и такое. Черное пятно на его репутации, карьере. На всем. Не такой судьбы ему хотела мама. Она иногда заводила об этом разговоры, он всегда одёргивал ее, не мог слушать о жизни в полную меру после ее смерти. Но она надеялась, что, пусть не сразу, но он отпустит ее, примет ее уход. А что мы имеем в итоге? Лишение свободы, невозможность заниматься любимыми делами и работой, даже с дочерью видеться раз в месяц. Десять лет потерянной жизни. Это все не помещается у меня в голове, пазл не может сложиться. Ну не ассоциируется у меня, не укладывается в правильную картину мира - мой отец и то, что он совершил. Похоже, плохое время у нас было, раз папа там, а я вообще запретила себе о чем-то помнить.

В записке сказано, чтобы я ничего ни у кого не расспрашивала, поэтому так и поступаю. Доверяю себе в этом вопросе. И когда вижусь с отцом, всегда на языке крутится один и тот же вопрос, но я не произношу его, не могу заставить произнести себя волнующие меня слова. Только «Пап, а …». Он поднимает свой взгляд и смотрит мне глаза. В такие моменты, как будто все понимает о чем хочу спросить по этой паузе, повисший между строк. Спустя секундную заминку всегда улыбается, и я не могу продолжить. Я знаю, что он знает то, чего не знаю я.

Глава 15

РОДИОН

Воскресенье далось не легче. Бегал ночью долго, точнее это уже было ранее утро, четыре часа – это утро. Два часа – с четырех до шести, а потом еще час сидел в парке на лавочке. Весь взмокший с взлохмаченными волосами. Со стороны любой человек бы испугался такого типа в одиноком месте, или приняли бы за бомжа. Картонку бы под бок для общей достоверности. Лег на спину, реечки скамьи неприятно врезались в спину, но мне было уже все равно, холод