ТРЕТЬЯ МИРОВАЯ ВОЙНА. НА ОКРАИНЕ ИМПЕРИИ - Анатолий Сигов

Опять потемнело в глазах, и подступила тошнота. Укрывшись от всех, Свирский вынул пузырёк и понюхал его. Слегка отпустило, но сердце колотилось в груди, и он часто дышал. Пришлось принять вторую таблетку. Одной уже было мало.

— Почему медлите? — задал вопрос командующий фронтом через коммуникатор.

— Чем больше накопится, тем большие потери мы им сможем нанести.

— Не упустите момент!

— Начнём через десять минут.

Свирский постоянно смотрел на часы. Казалось, эти десять минут никогда не закончатся. Он представил себе, как сейчас артиллеристы сидят у миномётов в ожидании команды. Как у всех тревожно стучат сердца. А там, на кромке реки, лежит, притаившись, людская масса и молится, ожидая первых лучей солнца, чтобы бежать вперёд и убивать неверных, потому что так приказал мулла.

— Товарищ генерал! Они зашевелились. — Передал разведчик. — Похоже, что сейчас пойдут.

«Ну, что же. Я почти угадал».

Он ещё раз взглянул на часы.

— Огонь! — передал он команду.

Свирский подошёл к окну и открыл его настежь. Вдали бухнуло, потом ещё раз, а потом зачастило. В доме напротив открылась пара окон, из который выглянули испуганные обитатели, ещё не успевшие уехать в эвакуацию.

«Теперь-то быстро соберутся! Надеялись, что не случится? Обойдёт стороной? Не обойдёт! Это война не имеет конца».

Россия, Европа и США совершили непростительную ошибку и теперь за неё расплачивались. Они в течение десятилетий считали друг друга врагами. Поэтому ощетинились тысячами ракет с ядерным боеголовками, на которые были истрачены сотни миллиардов долларов. Но каждая сторона знала, что это — бессмысленное вложение в железо, которое никогда не будет применено, потому что ракеты должны стоять наготове, но не взлетать. Никогда. Они были оружием устрашения, и более ничем. Применение лишь одной из них означало ответный массированный удар и уничтожение всего человечества. Полное уничтожение всего живого. На планете Земле в живых остались бы лишь крысы и тараканы.

Из-за бессмысленной гонки с одной целью — доказать, у нас имеется самое лучшее оружие возмездия, упустили из вида опасность, которая находилась не за тысячи километров. Даже Афганистан, Ирак и Чечня ничему не научили. Враги были здесь, внутри или совсем рядом, южнее территориальных границ. Америка стала бороться с терроризмом за океаном и потерпела поражение на внутреннем фронте. Выходцы из Латинской Америки сначала потребовали для себя политической власти, а белые американцы не захотели её отдавать. Опыт с избранным с таким пафосом чёрнокожим президентом, который привёл страну к экономическому краху и взрыву чёрного сепаратизма, отбил у них охоту делиться властью с кем-либо. Тогда на помощь пришли южные братья, которых подтолкнули наркобароны, и которые двинулись в массовом порядке через границу на север, потому что там можно было грабить и потом обменивать награбленное на наркотики. И огромные ракеты, способные уничтожить жизнь на другом континенте, оказались бесполезными и не могли противостоять человеческой массе, которая двигалась, подгоняемая голодом и наркотиками. Плюс многолетняя привычка американцев жить за счёт остального мира создала иллюзию исключительности. Для большинства стало казаться, что их должны защищать кто угодно, только не они сами. Америка повторила ошибки Римской империи. Они слишком ожирели, чтобы драться. Только на римлян пошли варвары с севера, а на Северную Америку — с юга.

Стареющая Европа слишком долго принимала молодую кровь в надежде, что те будут обеспечивать им комфортную старость. Не получилось. Теперь приходилось превращать стадионы в концентрационные лагеря для мусульман. Тысячи оставшихся на свободе молодых людей превращали себя в ходячие бомбы и с криками «Аллах акбар» взрывались, стараясь унести с собой жизни как можно большего числа европейцев.

Россия тоже не избежала навязанной ей гонки и слишком долго производила огромные ракеты и строила атомные подводные лодки. И те, и другие сейчас ржавели, постепенно превращаясь в металлолом.

Между тем, первые лучи солнца осветили небо. Канонада продолжалась. Миномёты уже били полчаса, превращая людские тела в ошмётки мяса, разбросанные по берегу реки. И никакая сила, даже Аллах, не заставит сейчас оставшихся в живых оторваться от земли. Наоборот. Они будут вжиматься, кричать, молиться до тех пор, пока с неба не свалится гремящий металл, который унесёт их в небытие. Такова сила артиллерии.

— Хватит! — сказал сам себе генерал, отошёл от окна и отдал приказ о прекращении обстрела.

Огонь будет перенесён на другой берег реки, а на кромку берега, перепаханную взрывами, придёт цепочка солдат, которые будут из автоматов добивать тех, кто ещё мог шевелиться. В этой войне не брали пленных.

Глава 4

В ту ночь они отбились. На следующую арабы попытались переправиться на другом участке реки, но с тем же результатом.

— Это — отвлекающие удары, — с уверенностью докладывал Свирский командующему фронтом. — Они пойдут в другом месте.

Командующий согласился. Спутниковая разведка также подтверждала это предположение, и он не стал перебрасывать на Одесский участок резервы, на что надеялись нападавшие.

— Ведите оборону имеющимися силами и средствами! — последовал приказ.

А в конце добавил:

— И продолжайте эвакуацию населения города и области! Не снижайте темпов!

С началом боёв количество желающих покинуть город значительно возросло. Поезда уходили переполненными. Те, у кого сохранились автомашины, и кто смог достать бензин, загружали их домашним скарбом, и изрядно просевшие машины медленно тянулись из города на север, в сторону Киева. Но не все стремились покинуть Одессу. В одной из церквей появился проповедник — отец Мирослав, который с якобы чудотворной иконой обходил границы города и внушал толпам поклонников чудовищную смесь из библии и собственных предсказаний об идущем на помощь святом воинстве, предводимом Иисусом Христом и прочие сказки. Ему верили, молились день и ночь и не собирались в эвакуацию. Никакие аргументы не действовали. Но остальных ночные бои заставили задуматься.

— Почему командующий настаивает на продолжении эвакуации? — спрашивал генерал Воронина. — Сейчас непосредственной угрозы городу нет.

Полковник пожал плечами.

— Поезда приходят регулярно. Мы получили график на следующую неделю. Их количество даже увеличится за счет составов, которые перебросят из России.

Что-то не сходилось. Оба военных знали о напряжённой обстановке с подвижным составом на железных дорогах, который давно выработал свой ресурс и только чудом не разваливался на ходу. Подача такого количества составов в Одессу вызывал вопрос: почему. Может быть, они чего-то не знали?

Но их беседу прервал звук сирены и затем взрывы в отдалении. В очередной раз одиночный самолёт прорывался на низкой высоте к городу, чтобы сбросить пару бомб. Результативность подобных рейдов была незначительной, и они, в основном, были рассчитаны на психологический эффект. На коммуникаторе появился доклад о том, что бомбы легли в районе складов на Пересыпи и не причинили особого вреда.

— А они ни разу не пытались бомбить порт, — задумчиво сказал Воронин. — И вокзал тоже, хотя эти цели более видимые, чем склады на Пересыпи. И железную дорогу не бомбят. И на порт Ильичёвск не было ни одного налёта.

Генералу тоже показался странным выбор целей.

— Знаете, когда я учился в академии, нам рассказывали, что немцы, наступая летом 41-го года, никогда не бомбили дороги, а только обочины, где войска прятались от налётов. Зачем разрушать пути, по которым им самим придётся двигаться?

Подобная ассоциация вызывала неприятное ощущение. Угнетало чувство неопределённости. Но они знали, что задавать вопросы наверх было бессмысленно. На войне каждому офицеру отмеривается та часть информации, которая соответствует его уровню. Большего ему знать не положено. Их уровень, очевидно, не соответствовал, чтобы им давали какие-то разъяснения.

На третью ночь они пошли на молдавском участке. Там опять применили тактику массированной переправы на большой протяжённости реки, оправдавшую себя на Дунае. Их сбрасывали в реку в одном месте, а они накапливались в другом.

На второй день был получен приказ перебросить туда с Одесского направления всю артиллерию. На третий — почти всю бронетехнику и большинство воинских частей. У генерала остались лишь силы самообороны, набранные из местных жителей от пятидесяти лет и старше. Все сплошные сержанты. Им платили хоть немного больше, чем рядовому составу. А эти деньги и продуктовые пайки в большинстве случаев были единственным доходом в семьях.

Пришёл попрощаться начмед. Госпиталь тоже перебрасывали в зону боёв. Там было много раненых.