Большая книга семейной мудрости - Коллектив авторов

А. Анкер. Дети за завтраком. 1879

Две сестры в произведении А. И. Куприна «Гранатовый браслет». Такие разные во всем: во внешности, в характере, в восприятии жизни. И в то же время понимающие друг друга с полуслова! Наверное, это и есть истинная родственная близость – когда родные люди не только взаимно дополняют друг друга, но и духовно, эмоционально схожи между собой.

Ф. фон Дефреггер. Дети с кроликом. 1904

«…Тонкий слух не обманул Веру. Она пошла навстречу. Через несколько минут у дачных ворот круто остановился изящный автомобиль-карета, и шофер, ловко спрыгнув с сиденья, распахнул дверцу.

Сестры радостно поцеловались. Они с самого раннего детства были привязаны друг к другу теплой и заботливой дружбой. По внешности они до странного не были схожи между собою. Старшая, Вера, пошла в мать, красавицу англичанку, своей высокой гибкой фигурой, нежным, но холодным и гордым лицом, прекрасными, хотя довольно большими руками и той очаровательной покатостью плеч, какую можно видеть на старинных миниатюрах. Младшая – Анна, – наоборот, унаследовала монгольскую кровь отца, татарского князя, дед которого крестился только в начале XIX столетия и древний род которого восходил до самого Тамерлана, или Ланг-Темира, как с гордостью называл ее отец, по-татарски, этого великого кровопийцу. Она была на полголовы ниже сестры, несколько широкая в плечах, живая и легкомысленная, насмешница. Лицо ее сильно монгольского типа с довольно заметными скулами, с узенькими глазами, которые она к тому же по близорукости щурила, с надменным выражением в маленьком, чувственном рте, особенно в слегка выдвинутой вперед полной нижней губе, – лицо это, однако, пленяло какой-то неуловимой и непонятной прелестью, которая заключалась, может быть, в улыбке, может быть, в глубокой женственности всех черт, может быть, в пикантной, задорно-кокетливой мимике. Ее грациозная некрасивость возбуждала и привлекала внимание мужчин гораздо чаще и сильнее, чем аристократическая красота ее сестры. <…>

Анна вся состояла из веселой безалаберности и милых, иногда странных противоречий. Она охотно предавалась самому рискованному флирту во всех столицах и на всех курортах Европы, но никогда не изменяла мужу, которого, однако, презрительно высмеивала и в глаза и за глаза; была расточительна, страшно любила азартные игры, танцы, сильные впечатления, острые зрелища, посещала за границей сомнительные кафе, но в то же время отличалась щедрой добротой и глубокой, искренней набожностью, которая заставила ее даже принять тайно католичество. У нее были редкой красоты спина, грудь и плечи. Отправляясь на большие балы, она обнажалась гораздо больше пределов, дозволяемых приличием и модой, но говорили, что под низким декольте у нее всегда была надета власяница.

Вера же была строго проста, со всеми холодно и немного свысока любезна, независима и царственно спокойна».

А. И. Куприн, «Гранатовый браслет»

Г. Брукер. Кегли. Кон. XIX – нач. XX в.

7. Семейное благополучие: что это такое?

Какую семью можно назвать благополучной? Наверное, нет единственно верного ответа. Да и что такое благополучие? Для человека верующего это прежде всего жизнь по законам божьим, для прижимистого хозяина – «дом – полная чаша»… Многие ставят знак равенства между благополучием и счастьем, которое немыслимо без осознания того, что у всех наших родных все хорошо. Взаимная любовь тоже немаловажное условие счастливой благополучной жизни… Для кого-то благополучие – это в первую очередь размеренность, отсутствие дурных новостей; для кого-то любимая работа, приносящая удовлетворение и радость, – залог безбедного существования. Но что поставить на первое место? Добрые взаимоотношения в семье или богатство? Душевное равновесие или материальную обеспеченность? Повторимся – нет единого ответа…

У. Шайер. Отдых пахарей. 1-я пол. XIX в.

К. Я. Крыжицкий. Хутор в Малороссии. 1884

Богатство и бедность

Вот он, залог достатка, рецепт семейного счастья и благополучия XVI столетия: соблюдение заповедей и жизнь в соответствии с христианскими законами. «Домострой» подробно описывает все аспекты жизни семьи – ведение хозяйства, пошив одежды, заготовки на зиму, взаимоотношения родных – и не проводит границ между духовным и материальным.

«…Благословляю я, многогрешный (имярек), и поучаю, и вразумляю сына своего (имярек), и его жену, и их домочадцев быти в христианском законе, жить по чистой совести и в правде; с верою творя волю Божию и храня заповеди Его; утверждая себя в страхе Божием, в праведном жительстве, жену поучая и домочадцев наставляя не побоями, не работою тяжкою, а как будто детей: чтобы были всегда в покое, сыты, одеты, в теплом доме и в порядке. И отдаю вам, по христианским законам живущим, это писание для памяти и вразумления вам и чадам вашим. Если же моего писания не послушаете и наставлений не примете, не станете жить и поступать так, как здесь написано, ответ сами за себя дадите в день Страшного суда…»

«Домострой»

В. Л. Боровиковский. Елена Петровна Балашова с детьми. 1811

Основательность, надежность, непоколебимость – слова, которые приходят в голову при чтении описания деревни помещика Собакевича. Что ж, для кого-то именно такова картина идеальной состоятельной, благополучной жизни…

«…Скоро, однако ж, показавшаяся деревня Собакевича рассеяла его мысли и заставила их обратиться к своему постоянному предмету. Деревня показалась ему довольно велика; два леса, березовый и сосновый, как два крыла, одно темнее, другое светлее, были у ней справа и слева; посреди виднелся деревянный дом с мезонином, красной крышей и темно-серыми или, лучше, дикими стенами, дом вроде тех, какие у нас строят для военных поселений и немецких колонистов. Было заметно, что при постройке его зодчий беспрестанно боролся со вкусом хозяина. Зодчий был педант и хотел симметрии, хозяин – удобства и, как видно, вследствие того заколотил на одной стороне все отвечающие окна и провертел на место их одно, маленькое, вероятно понадобившееся для темного чулана. Фронтон тоже никак не пришелся посреди дома, как ни бился архитектор, потому что хозяин приказал одну колонну сбоку выкинуть, и оттого очутилось не четыре колонны, как было назначено, а только три. Двор окружен был крепкою и непомерно толстою деревянною решеткой.

Помещик, казалось, хлопотал много о прочности. На конюшни, сараи и кухни были употреблены полновесные и толстые бревна, определенные на вековое стояние. Деревенские избы мужиков тож срублены были на диво: не было кирченых стен, резных узоров и прочих затей, но все было пригнано плотно и как следует. Даже колодец был обделан в такой крепкий дуб, какой идет только на мельницы да на корабли. Словом, все, на что ни глядел он, было упористо, без пошатки, в каком-то крепком и неуклюжем порядке».

Н. В. Гоголь, «Мертвые души»

В.-А. Бугро. Кисть винограда. 1868

Старый барон из «маленькой трагедии» А. С. Пушкина «Скупой рыцарь» сделал свой выбор: для него все счастье и благополучие мира заключено в его бездонных сундуках. Но был ли он счастлив по-настоящему? Нужно ли приобретать безбедную жизнь ценой одиночества?

…Как молодой повеса ждет свиданьяС какой-нибудь развратницей лукавойИль дурой, им обманутой, так яВесь день минуты ждал, когда сойдуВ подвал мой тайный, к верным сундукам.Счастливый день! Могу сегодня яВ шестой сундук (в сундук еще неполный)Горсть золота накопленного всыпать.Не много, кажется, но понемногуСокровища растут. Читал я где-то,Что царь однажды воинам своимВелел снести земли по горсти в кучу,И гордый холм возвысился – и царьМог с вышины с весельем озиратьИ дол, покрытый белыми шатрами,И море, где бежали корабли.Так я, по горсти бедной приносяПривычну дань мою сюда в подвал,Вознес мой холм – и с высоты егоМогу взирать на все, что мне подвластно.Что не подвластно мне? как некий демонОтселе править миром я могу;Лишь захочу – воздвигнутся чертоги;В великолепные мои садыСбегутся нимфы резвою толпою;И музы дань свою мне принесут,И вольный гений мне поработится,И добродетель и бессонный трудСмиренно будут ждать моей награды…

А. С. Пушкин, «Скупой рыцарь»

Бывают люди – и семьи – для которых не столь важно материальное благополучие собственное, сколько необходимо чувствовать себя в постоянной жизненной сутолоке, устраивать дела, составлять сложные комбинации (иногда сомнительными методами), быть в курсе всего происходящего вокруг… Именно такова лесковская Домна Платоновна.