Тень наркома - Олег Агранянц

— Мы хотели бы познакомиться с кофром 18701879.

— Соблаговолите написать номер на бумаге.

Он протянул сиреневый бланк.

Я написал номер. Менеджер позвонил. Вошел еще один клерк и тоже в старомодном пенсне — форма у них, что ли? Менеджер молча протянул ему бланк. Тот вышел.

— Вы остановились в Виве? — вежливо поинтересовался менеджер.

— Нет, в Эвиане, — ответил я и, чтобы избежать вопросов, сам рассказал о пароходе «La Suisse» и о замечательной рыбе в ресторане.

Зазвонил телефон. Менеджер взял трубку. Послушал, что ему сказали. Потом, положив трубку, так же вежливо, как и раньше, сказал:

— К сожалению, такого счета нет в нашем банке.

Мы молчали.

— Я могу вам чем-нибудь помочь? — так же вежливо поинтересовался менеджер.

* * *

— Что будем теперь делать? — спросила Мальвина на пароходе. — Может быть, снова посоветуемся с Талем?

— Сначала подумаем сами.

И мы начали думать.

Весь следующий день мы гуляли по Эвиану с запиской. Что могли означать эти цифры: 18701879? Точнее, как их переставить, чтобы получить нужный код? Пробовали делить, умножать.

Вечером снова встретили нашего знакомого и опять отправились в ресторан на «рюмку коньяка».

Настроен он был мрачно.

— Здоровье надо или беречь, или не беречь вовсе, — философствовал он. — Я первые тридцать лет не берег, а когда начал беречь в следующие тридцать, понял, что уже поздно. Здоровье не поправишь.

Мы его успокаивали, говорили, что он прекрасно выглядит. Он действительно выглядел совершенно здоровым. Но его это не убеждало.

— Завтра же вернусь в Париж. Знаете, что бы человек ни делал в своей жизни — он может быть великим, которого все знают, может быть совершенно никому не известным, но от его присутствия на земле остаются два места и две даты: где родился и где умер, когда родился и когда умер. Вот я и хочу, чтобы у меня было написано одно и то же место два раза: родился в Париже и умер в Париже. А то представьте себе: умер в Эвиане. Это означает: болел, ездил лечиться и там, на лечебном курорте, умер. Позор!

Мы то соглашались с ним, то ему возражали. Мальвина не настаивала, чтобы я ей все переводил. Но его интересовало мнение прежде всего Мальвины…

Вернулись мы в номер после двенадцати. Мальвина пошла в душ, я надел пижаму и уселся в кресло возле телевизора.

Вдруг Мальвина, мокрая и в мыле, выскочила из душа:

— Это же две даты! Две даты! Помнишь, он говорил о них. Хотя…

— Да, две даты, — я взял записку. Как я раньше не догадался?! 18701879 — это 1870 и 1879. Но если это даты рождения и смерти, то кто-то прожил всего девять лет.

Мы помолчали. Потом Мальвина махнула рукой и вернулась в душ. Я смотрел на цифры, смотрел, смотрел… и вдруг все понял. Я влетел в душ, схватил еще мокрую Мальвину, потащил в комнату.

— Это даты рождения Ленина и Сталина! Значит, отгадка — даты их смерти!

* * *

На следующий день мы снова входили в кабинет менеджера банка.

— Чем могу быть полезен?

— Мы хотели бы познакомиться с кофром 19241953.

— Соблаговолите написать номер на бумаге.

Он снова протянул нам сиреневый бланк.

Я снова написал номер. Как и в прошлый раз, он позвонил. Вошел тот же клерк в старомодном пенсне. Менеджер так же молча протянул ему бланк. Тот вышел.

На этот раз он не спрашивал, где мы остановились, он молчал. Молчали и мы.

Зазвонил телефон. Он взял трубку. Послушал, что ему сказали. Потом встал:

— Соблаговолите пройти со мной в специальный зал, там вы сможете познакомится с содержимым кофра.

* * *

Мы спустились на два этажа и оказались в комнате, похожей на читальный зал. Менеджер предложил нам сесть за стол.

— Сейчас принесут ваш кофр. Согласно условиям, вы имеете право знакомиться с содержимым только в присутствии клерка банка. Что-либо забирать из кофра, что-либо докладывать, как-либо изменять содержание бумаг, находящихся в кофре, вы не имеете права.

Вошел клерк, которого менеджер посылал для проверки номера счета. В руках он держал металлическую коробку. Он поставил коробку на стол рядом с нами и протянул ключ менеджеру. Тот вставил ключ в замочное отверстие, открыл коробку и вынул оттуда еще одну коробку, деревянную. Открыл деревянную коробку, вытащил тощую тетрадку и две открытки, положил на стол. Потом засунул деревянную коробку в металлическую и встал:

— Месье Жером останется с вами. Вы имеете право знакомиться с содержимым два часа в день. Пять дней в неделю.

— Имеем ли мы право его фотографировать?

Менеджер задумался. Потом, чуть-чуть поколебавшись, медленно протянул:

— Об этом не сказано в условиях.

— Но это не противоречит условиям.

— Я вынужден согласиться, — решился менеджер.

— В таком случае моя супруга останется здесь и будет знакомиться с документами, а я вернусь через час с фотоаппаратом.

Я вернулся через полтора часа: купить высокочувствительный аппарат оказалось не так просто. Мальвина сидела молча, по ее лицу я понял: она разочарована содержимым.

Я сделал по две фотографии каждой страницы тетрадки, сфотографировал обе стороны двух открыток. И мы ушли.

В тот же день в Эвиане мы сдали пленку на проявление и через день сидели в номере и внимательно изучали фотографии.

Две поздравительные новогодние открытки, без текста. На первой герб города Цюриха и дата 1982, на другой вязью строчки из песни по-немецки «О mein lieber Augustin, Augustin, Augustin» (О, мой любимый Августин, Августин, Августин) и золотыми вензелями та же дата — 1982.

Мы несколько раз прочли текст в тетрадке.

26. Запись

«Записано со слов Лаврентия Павловича Берия его сыном Лоренцо Иглезиасом в понедельник 7 ноября 1977 года.

Лаврений Павлович рассказал:

26 мая 1941 года я доложил Сталину, что, по имеющимся у меня данным, немцы интересуются нашими вкладами в швейцарских банках. Сталин спросил, интересуются ли они вообще нашими вкладами или какими-нибудь отдельными.

Я ответил, что таких данных у меня нет.

Сталин спросил, в каких странах размещены золотые и денежные запасы, полученные нами в результате операций в швейцарских банках со вкладами, контроль над которыми мы получили в конце тридцатых годов. Речь шла об имуществе, реквизированном в результате операций в прибалтийских странах и Польше.

Я ответил, что все они размещены в трех швейцарских банках.

Сталин спросил, где находится наиболее ценная часть имущества царской семьи и некоторых титулованных особ царской России.

Я ответил, что имущество тоже находится в трех швейцарских банках.

Сталин спросил, находятся ли они в тех же банках, что и имущество, реквизированное в тридцатые годы.

Я ответил, что это разные банки.

На этом разговор закончился.

5 июля Сталин вызвал меня и после решения некоторых вопросов сказал: «Гитлер может в любой момент напасть на Швейцарию. Надо срочно все оттуда вывезти».

Я сказал, что наиболее безопасным местом мне представляются Соединенные Штаты и Канада.

Сталин сказал, что золото и валюту надо срочно перевести на счета наших людей в США. Труднее будет с теми ценностями, прежние владельцы которых известны или которые представляют художественную ценность.

Я предложил перевезти их в Испанию.

Сталин спросил, кто будет там распоряжаться ими.

Я назвал фамилию. Сталин одобрил: этому человеку можно доверять.

Сталин сказал, что небольшую толику нужно оставить в банках, чтобы сохранить нас в качестве клиентов.

Я отдал соответствующие распоряжения. С человеком, который должен был получить ценности в Швейцарии и переправить их в Испанию, встретился сам.

Сталин вернулся к этой теме 11 сентября. Я доложил, что валюта и золото уже в Америке. Сталин отдал распоряжение начать приобретать на эти средства вооружение и стратегические товары. Потом он спросил, переведены ли особые ценности в Испанию. Я ответил, что переведены. Сталин отдал распоряжение реализовать эти ценности, полученную валюту перевести в США и присоединить к уже переведенной. Я ответил, что прямой перевод из Испании в США сейчас затруднителен и может вызвать нежелательный интерес. И предложил перевести валюту сначала в швейцарские банки, потом в США. Сталин согласился.

23 декабря 1942 года я доложил Сталину, что его приказание выполнено. Сталин спросил, какие суммы переведены. Я сказал, что суммы из Испании в Швейцарию продолжают поступать.

25 июля 1944 года Сталин спросил меня, не закрыты ли счета в швейцарских банках.

Я ответил, что нет.

Он спросил, каким банкам мы можем доверять особо.

Я назвал два банка из первой группы и два банка из второй.

Сталин отдал распоряжение переводить в эти банки ценности, получаемые в результате захвата нами европейских стран.