Власть и Крах (ЛП) - Эванс Дж. Д.

Она встала, визуально оглядывая присутствующих. Когда она выбирала тему, то указывала пальцем.

— Мастер Налчи, вы спросили, как султан использует ваши налоги. По-моему, это наводит на мысль о бунте. Должна ли я приговорить вас к тюремному заключению, чтобы предотвратить распространение ваших идей?

Мужчина, к которому она обратилась, побледнел. Она снова повернулась к толпе. Её пристальный взгляд встретился с взглядом Макрама, и, хотя он был слишком далеко, чтобы разглядеть каждую деталь выражения её лица, он почувствовал, как её магия, ослабленная её сдержанным характером, закружилась против его собственной. Ощущение этого напомнило о зимнем ветре и солнечном свете. Он чувствовал себя в плену, наблюдая за ней, ожидая, когда её ловушка захлопнется.

Выражение её лица стало задумчивым, когда она оглядела собравшихся людей. Её взгляд перебегал с одного человека на другого. Мужчины и женщины, тронутые её взглядом, отпрянули, стараясь избежать её внимания.

— Госпожа Озил, — сказала она женщине, которая оглядывалась по сторонам, как будто хотела спрятаться, — вы обвинили торговцев, не входящих в гильдию, в том, что они сбивают цену. На то, чтобы заключить вас обоих в тюрьму, уйдёт гораздо меньше времени, чем на расследование гильдии или же вы распространяли нежелательные слухи.

Женщина издала сдавленный звук, прижав руку к горлу и широко распахнув глаза.

Принцесса-султан снова села и стала постукивать пальцем по дереву подлокотника. Даже стоя в глубине комнаты, до Макрама доносился звук её ногтя по дереву в воцарившейся глубокой тишине.

— Это то, о чём вы просите. Вы хотите правителя, который избегает справедливости и закона ради удобства, — она сделала паузу, устремив на Великого Визиря каменный взгляд. — Решительного лидера.

Макрам понял, что ухмыляется, как дурак. Он постарался сохранить выражение лица и перевёл взгляд с неё на Великого Визиря, который стоял неподвижно и молча, признавая своё поражение. Жар исходил от него, искажая воздух вокруг него. Его отсутствие сдержанности было ещё более вопиющим из-за резкого контраста с самообладанием Султанши.

— Он продолжит так тлеть, и эти красивые занавески вот-вот загорятся, — сказал Тарек себе под нос.

Макрам стиснул зубы, сдерживая смех.

— Вы хотите, чтобы я начала выносить приговоры всем, кого я нахожу подозрительными, Великий Визирь?

В её словах была угроза, острая, как кинжал.

— Нет, Эфендим, — ответил Великий Визирь и поклонился.

Магия Принцессы-султан погасла, её прикосновение исчезло. Макраму показалось, что каждый человек затаил дыхание. Заключённый хихикнул. Затем театрально поклонился.

— Капитан Аккас, — её голос прозвучал глухо в безмолвном пространстве. — Пусть ваши люди вернут пленника в Утёсы. Он предстанет перед судом в назначенный день. Этот приказ достаточно ясен?

— Да, Эфендим.

Капитан поклонился и постучал открытой ладонью по своему сердцу.

— Я приношу извинения тем из вас, кого я сегодня не увидела. У меня есть другие дела, требующие внимания. Пожалуйста, вернитесь на следующую аудиенцию, — она встала, сложив руки перед своим энтари, — и тогда я вас выслушаю.

Она подняла руку. Охранники вывели заключенного, а её окружили слуги. Она обменялась взглядом с Великим Визирем, задержав его на мгновение, а затем прошествовала по проходу и вышла из зала. Макрам оттолкнулся от колонны, решив последовать за ней. Ему пришлось бежать трусцой, чтобы обойти толпу, пока они двигались к дверям, и обойти строй её слуг, выстроившийся в форме полумесяца.

— Принцесса-султан, — окликнул он.

Она остановилась и повернулась к нему. Выражение её лица колебалось между удивлением и настороженностью, прежде чем исчезло за маской безразличия. Макрам остановился рядом с ней, задаваясь вопросом, как, чёрт возьми, он мог заставить её прекратить делать это: прятаться за её магией.

— Добрый день, Агасси. Каким приятным сюрпризом было видеть вас здесь, — сказала она, поклонившись ему.

Он не мог не рассмеяться над её ложью, и это, казалось, немного ослабило её раздражение. Она оглядела его и глубоко вздохнула.

— Извините, я на минутку, — сказала она и обошла его.

Она встретила капитана, который выходил из зала.

— Явитесь в Городскую Стражу для получения вашего нового назначения, — сказала она капитану.

Макрам вздрогнул от сочувствия.

— Принцесса-султан Эфендим, я никак не мог знать, что это не приказ Султана, — сказал капитан Аккас. — Я принесу вам документ, который получил. На нём была его печать.

— Поверьте мне, когда я скажу, что вы не сможете его найти, — с горечью сказала она. — И я сожалею, капитан, но вы должны были сразу понять, что ни Султан, ни я не отдали бы приказ о таком абсурдном извращении закона. Я свяжусь с командиром Городской Стражи и выясню его мнение о ваших успехах, но я не могу допустить, чтобы кто-то отвечал за Утёсы, на кого нельзя положиться.

— Нельзя положиться? Я выполнил приказ!

— Чей приказ?

Лицо мужчины потемнело от гнева, и он отвесил жёсткий поклон, прежде чем ушёл.

— Это было мастерски, — тихо сказал Макрам, когда она вернулась.

Он хотел быть экспансивным, очистить себя от статической энергии своего восхищения, но это было слишком публичное место. Мужчины и женщины, выходящие из зала, уже пялились на него, изучая, комментируя, почему они могут разговаривать друг с другом. Возможно, у него будет шанс в другое время.

— Спасибо, — сказала она, её карие глаза потеплели. — Я бы предпочла, чтобы вы не были свидетелем этого.

Он предложил ей руку, потому что мог сказать, что ей не терпелось уйти из зала и от людей, выходящих из оттуда и медленно окружающих их. Они таращились, и их пристальные взгляды давили ему на спину, как груз. Принцесса-султан колебалась, она впилась пальцами в золотисто-голубую парчу её энтари, но сдалась, обвив его руку своей. Её рука едва коснулась его предплечья. Давление её руки на его руку на мгновение показалось чуждым, маленьким и слишком лёгким. Прошло уже некоторое время с тех пор, как он в последний раз сопровождал женщину.

— Куда? — спросил он.

Зима и розы наполнили его нос от её близости, и он задался вопросом, была ли роза ароматом или её магией. Магия часто имела уникальный запах или вкус, и если кто-то обращал внимание, и маг был достаточно силён, они могли идентифицировать заклинателя по нему. Он никогда не сталкивался с магией, обладающей отталкивающим запахом, но если это был её фирменный знак, то он был особенно соблазнительным.

— В покои моего отца. В том же крыле, что и ваши.

Люди вокруг продолжали пялиться, некоторые поворачивались друг к другу, чтобы порассуждать, другие останавливались на середине разговора, чтобы посмотреть, как он ведёт её сквозь толпу. Ах, да. Теперь, когда он осмелился прикоснуться к её руке, пойдут слухи. Он подозревал, что к концу небольшого коридора, как только они свернут, пойдут пересуды о том, что она носит его ребёнка, или что он имеет виды на место её отца, несмотря на то, что он даже дня не пробыл в Тхамаре. Он взглянул на неё сверху вниз, и она ответила ему взглядом, её брови приподнялись, а глаза расширились в притворном шоке. Макрам улыбнулся, глядя вперёд. По крайней мере, её это могло позабавить.

— Виновен ли тот человек в преступлениях, в которых его обвиняют? — спросил Макрам, когда они избавились от толпы.

— Несомненно, — вздохнула она, — но он также совершенно безумен. Я не считаю, что у меня есть право решать, что он заслуживает меньше порядочности, чем кто-либо другой.

— Ваш отец — Веритор?

Макрам задавался вопросом, была ли она такой же. Хотя ему было трудно примирить её спокойную, безмятежную красоту с отвратительной идеей вторжения в чей-то разум. Её рука крепче сжала его, и выражение её лица стало непроницаемым. Макрам подавил желание сжать её руку в своей, чтобы извиниться за то, что побеспокоил её.

— Да, — сказала она, направляя их за поворот в коридоре.