Это наш ребенок! - Мари Феррарелла

     И не только потому, что родители развеяли ее предубеждения. Нет, надежды на лучшее ей давал Слейд.

     Теперь она и впрямь хотела, чтобы все получилось. Ей нравилось просыпаться по утрам рядом с ним. Нравилось чувствовать на себе его взгляд. Этот высокий задумчивый мужчина ко всему относился с юмором, иногда язвительным, иногда тонким, иногда неожиданным. Он заставлял ее видеть в светлых сторонах жизни темные. И наоборот.

     Мало того — он учил ее сосредоточиваться на светлой стороне и не грустить о прошлом. Ее удивляло и радовало его положительное отношение к жизни даже после того, что он видел.

     А больше всего ей нравилось, как он держит их дочку: как будто Ребекка — хрупкое чудо.

     Все это признаки хорошего общего будущего.

     Может быть, как предсказала Ингрид, глядя на чаинки на дне ее чашки, они созданы друг для друга.

     Ингрид, с ее небесно-синими глазами и почти пятилетним университетским образованием, свято верила в гадание по чайным листьям.

     — Чайные листья не лгут, доктор. Зачем им лгать? Вы и мистер Гарретт созданы друг для друга.

     Созданы друг для друга.

     Эта фраза звучала в ушах Шейлы, когда она вошла в гостиную. Если попытаться, может, удастся заставить себя поверить.

     Опустившись в кресло, Шейла закрыла глаза, вспоминая, как в ту ночь они разговаривали и занимались любовью до самого восхода солнца.

     Ну конечно же, именно тогда она влюбилась в него. Только была слишком занята, чтобы заметить. Она улыбалась своим воспоминаниям.

     Телефонный звонок разогнал ее грезы.

     — Ингрид, я возьму трубку, — крикнула Шейла, надеясь, что Ребекку не разбудили. По ее подсчетам, ребенок должен был спать еще два часа до следующего кормления. Она зажала трубку между плечом и ухом. — Алло, дом Поллак-Гарретта.

     На другом конце провода ответили не сразу. После паузы женский голос спросил:

     — Слейд дома?

     — Нет, он только что уехал в редакцию. Что ему передать? Это жена Слейда.

     Она впервые это сказала. Жена Слейда. Как такие маленькие слова могут оказывать на нее такое сильное действие? Ей пока странно было произносить их.

     Еще более непривычно слышать.

     — Жена Слейда? — В незнакомом голосе прозвучал восторг.

     Ну, по крайней мере, это не прежняя пассия Слейда, подумала Шейла, пытаясь оценить чувство, которое она сама испытывает. Ревность?

     — Да. Чем могу?..

     Договорить ей не дали.

     — Как чудесно! Это его мать, Ребекка... — Женщина говорила быстро и отрывисто. — Я не могу выразить словами, до чего счастлива услышать, что кто-то наконец умудрился приручить Слейда и заставить его сказать «да».

     Шейла хотела возразить, что все было совсем наоборот, но ей не удалось.

     — Он сказал, что вы красавица.

     Его мать, никаких сомнений. Она даже говорит как Слейд, подумала Шейла. У нее появилось чувство, что Ребекка ей понравится.

     — Он склонен преувеличивать.

     На другом конце провода раздался громкий грудной смех.

     — У меня такое ощущение, что он не преувеличил. И то же самое он сказал о ребенке. Не могу дождаться, когда увижу вас обеих.

     Свекровь. У нее теперь есть свекровь. Жизнь не стоит на месте.

     — Так почему бы вам не приехать сегодня вечером?

     Сейчас начало десятого утра. У нее будет девять часов, чтобы приготовиться к встрече со свекровью.

     Ребекка снова рассмеялась, явно польщенная приглашением.

     — Это не так просто, дорогая. Мы живем в Фениксе.

     — Мы?

     Может, мать Слейда из тех людей, кто говорит о себе во множественном числе? Или она приедет с собакой или кошкой?

     — Да, мой муж и я.

     — Муж? — Шейла растерялась, но быстро пришла в себя. — О, вы имеете в виду отчима Слейда?

     Правда, Слейд не говорил, что его мать замужем.

     — Отчима? — эхом отозвалась Ребекка. — О Боже, нет. Его отца. Если у Слейда есть отчим, я о нем ничего не знаю. — Эта мысль развеселила Ребекку. — Господь свидетель, Лоуренса мне вполне достаточно. Он точно такой, как Слейд, — доверительно сообщила она, — только на висках уже седина пробивается. Растопил мое сердце в первый момент, как я его увидела. — Ребекка ностальгически вздохнула и после паузы продолжила: — Я звоню, чтобы спросить, удобно ли вам будет, если мы приедем в следующем месяце. У Лоуренса найдется немного свободного времени. Я забыла условиться со Слейдом, когда говорила с ним сразу после рождения малышки.

     Шейла оцепенела.

     — Прекрасно. Значит, в следующем месяце, — услышала она свой голос, словно включился автопилот.

     Далеко не прекрасно, думала она. Совсем не прекрасно.

     Каким-то образом ей удалось добраться до конца разговора, хотя она могла думать только о том, что сказала Ребекка Гарретт в первые несколько минут.

     Она приезжает с отцом Слейда.

     Его отцом.

     — Будь ты проклят, Слейд, ты лгал мне, — вслух сказала Шейла, кипя от гнева. Ей казалось, будто она упала с вершины египетской пирамиды. — Вероятно, ты лжешь во всем.

     Услышав ее голос, в гостиную заглянула Ингрид.

     — Вы что-то сказали, доктор?

     Шейла отсутствующим взглядом смотрела на телефонный аппарат. Вот награда за доверчивость. Она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Затем встала.

     — Да. Мы больше не пьем чай, Ингрид. Твои чаинки лгут.

     Шейла не стала ничего объяснять и вышла из комнаты мимо озадаченной девушки. Надо собрать кое-какие вещи.

     Несколько часов, на которые рассчитывал Слейд, растянулись до бесконечности. Двадцатиминутный разговор в кабинете Энди перерос в говорильню и занял лучшую часть дня. Слейд позвонил домой предупредить Шейлу, что задерживается, но Ингрид сказала, что Шейла к телефону не подходит. Может, заболела?

     Он занервничал.

     Ливень, сопровождавший его по дороге домой, еще больше все испортил. Обратный путь превратился в тяжкое испытание. Из-за трех автокатастроф возникли серьезные пробки.

     Слейд добрался до цели усталым и раздраженным, но, переступив порог, почувствовал облегчение.

     — Милая, я дома, — крикнул он, закрывая за собой дверь, и чуть не перекувырнулся через чемоданы, стоявшие у двери в ряд, как утки. Его собственные чемоданы, понял он, присмотревшись.

     Шейла вышла из общей комнаты с Ребеккой на руках. Она ждала его весь день, ждала, чтобы разобраться с ним. И вот он явился, а она так зла, что понятия не имеет, с чего начать.

     Слейд показал на чемоданы и язвительно спросил:

     — Я куда-то уезжаю?

     Ему не нравилось выражение ее глаз, но он переживал бури и раньше.

     — Да.

     Ее голос был суровым, лицо неприступным. Что, черт побери, произошло, пока его не было?

     — Как ты узнала? — небрежно спросил он, словно вид собственных упакованных вещей его совершенно не тронул. Ему и впрямь придется утром уехать, но всего на семь дней. Здесь слишком много багажа. — Хотя мне кажется, что ты немного перестаралась. Мне не нужны все мои вещи на недельную поездку.

     О нет, он больше не затянет ее в свои сети этим проклятым обаянием. Оно у него всего лишь дымовая завеса.

     — Да, ты уезжаешь. И не на неделю, а навсегда.

     Может, у нее просто перепады настроения. Если так, то это — самое сильное.

     — Я что-то пропустил? Это параллельный мир? Где-то какой-то потрясающий красавчик попал в распростертые объятия вместо меня?

     Она сощурилась.

     — Прекрати, Гарретт. Ты исчерпал свой запас обаяния.

     — Нет. Я еще не дотрагивался до полугодового резерва.

     Она не улыбнулась. Значит, это серьезно. Что бы ни стряслось, он не допустит, чтобы размолвка зашла дальше нескольких колкостей.

     — В чем дело, Шейла? Что-то случилось?

     Да, случилось. У меня раскрылись глаза.

     — Мне сегодня позвонили.

     Он понятия не имел, куда это заведет и чего ждать.

     — И?..

     — Это была твоя мать. Она хотела узнать, можно ли приехать в гости в следующем месяце. — Шейла не отводила взгляд от глаз Слейда, ожидая, когда же он сконфузится. Его лицо оставалось невозмутимым. — С твоим отцом.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

     О Господи, подумал Слейд. На этот раз ему просто так не отговориться. Шейла рассержена, и ее нельзя в этом винить, хотя фактически она сама виновата.

     Прежде чем сказать что-либо в свою защиту, Слейд прошел к двери и позвал няню.

     — Ингрид, не могли бы вы взять ребенка наверх? Мне и доктору Поллак надо кое-что обсудить.

     Глядя на Шейлу, он понял, что дискуссия не будет тихой, во всяком случае, вначале.